Глава 18 Ей и самой немножко не хватало Антона. Хотя она и виделась с ним всего несколько раз, успела привыкнуть к тому, что нравится ему, и теперь его отсутствие разочаровывало. Они хорошо ладили с Мишей, работая над сценарием, общаться стало на удивление просто. После того эпизода, как он предложил ей сыграть героиню, у Вали словно что-то навсегда перемкнуло. Тот Михаил, которого она знала, тот человек, который был ей не чужим, не мог бы ей этого предложить. Вся романтическая шелуха слетела вдруг с нее окончательно, осталась только работа — очень интересная работа, с человеком, который был очень умен, с которым они понимали друг друга с полуслова, говорили на одном интеллектуальном языке. Иногда Ленка заглядывала на репетиции, но потом заявила, что на этот процесс без валерьянки смотреть невозможно, и вообще у нее куча дел, лучше она увидит уже готовый спектакль. Они с Мишей собирались зарегистрировать брак, попутно Воронич уточнял, как ему оформить удочерение. Ленка даже нашла для них перечень документов и проконсультировалась со знакомым юристом. В предновогоднем концерте в постановке Мудродурова Антон должен был играть ключевую роль — львиная доля песен либо была им написана, либо им исполнялась, а чаще и то, и другое. Валя надеялась, что и песня на ее стихи тоже прозвучит. Но пока надо было решить вопрос с декорациями. Через день после их разговора с Мишей, немного волнуясь, Валя набрала номер. — Алло! — в трубке ответил звонкий молодой женский голос. «Ага!» — подумала Валя. — Здравствуйте! Будьте добры Антона. — Кто его спрашивает? — Это из театра. — Сынок, тебе из театра звонят, — услышала она. Через секунду Антон взял трубку. — Антон, привет! — деловито начала она. — Здравствуй, — его голос звучал взволнованно и удивленно. — Это Валентина. — Думаешь, я могу тебя не узнать? — Ты где пропал? Во вторник концерт. Ты ведь не подведешь Сашу? — Тебя Воронич просил позвонить? — Да, — не смогла соврать она. — Очень мудро с его стороны, — голос Антона стал холодным. — Так ты придешь? — растерялась Валя. — Приду. Не подведу. Это все? — Все. — Спасибо за звонок. И Валя услышала короткие гудки на другом конце телефона. Она отшвырнула трубку — мальчик продолжает выпендриваться… ох, она же не спросила про декорации! Наплевать, больше звонить не буду, решила Валя. Пускай Мишка сам разбирается со своим приятелем. *** Приходить ли на концерт, вопрос не стоял. Если бы она не пошла, все бы удивились. У ребят было принято поддерживать друг друга, кроме того, Миша тоже выступал, что уже интриговало, ведь Валя так до сих пор и не видела его на сцене, кроме как на репетициях. В программе были песни на его стихи, которых она, кстати, тоже раньше не слышала, он сам собирался их петь. Короче, было очень интересно. Хотела сесть подальше, в углу, но Ленка сразу потащила ее в первый ряд, на блатные места. Валя видела, что подруга очень быстро успокоилась на их с Мишей счет. Поразмыслив и понаблюдав, она сделала вывод, что причина тут не только в доверии к ним обоим. У Ленки появилась чисто женская уверенность в себе, и поверить мужчине, что он любит именно ее, было не сложно. Очевидно, он подтверждал это каждую ночь, поэтому Ленка щедро дарила его подруге на время дневной работы. Валю это теперь по-настоящему устраивало, чем больше они трудились, тем меньше она воспринимала его как того Мишу из своего прошлого. Но вечерами, когда он отправлялся к Ленке, а Валя — домой, она остро чувствовала свое одиночество. Народу пришло много, хотя театр был все-таки любительским. Публика собралась разношерстная: богемного вида молодежь, интеллигентные пары лет тридцати-сорока, интересные пожилые женщины, похожие на преподавателей вузов, мужчины с художественными бородками. А еще много молодых и модных девчонок. «Ну это явно поклонницы Егорова», — усмехнулась Валентина. Антона она за все это время увидела впервые, и только на сцене. Как они встретились с Мишей, она не знала. Во время концерта она поймала себя на том, что сравнивает их манеры выступления. Михаил пел серьезно и тихо, слова были очень хорошими и близкими, зал тепло принимал его. Но все явно ждали появления Егорова. Своим исполнением он завораживал зрителей, и Валя поддалась общему чувству, ей хотелось слушать и слушать. После одной из песен, которую она прослушала, не дыша, Валя очнулась и поняла, что песня была на ее стихи. В ее сторону Антон ни разу не посмотрел, хотя не заметить не мог. Рассудок дал знать, что ее это совершенно не расстраивает. Концерт закончился, и стайка девчонок потянулась к сцене — неужто за автографами? Так и есть. Элегантный Антон, обаятельно улыбаясь, подписывал им программки. Желание пойти за кулисы и поздравить его с успешным выступлением сразу пропало. С ужасом Валя вспомнила про традиционный фуршет. Она и на работе-то никогда не оставалась на подобные мероприятия, а если и оставалась, то на первые полчаса, пока все еще трезвые. А сейчас тем более не хотелось: Ленка с Мишей, Антон выпендривается… — Лен, а без фуршета не обойдется? — Да ты что, у них какой-то юбилей сегодня, ни в коем случае. — Если я не пойду, может быть, не заметят? — И речи не может быть! И Ленка потащила ее за кулисы, где все бурно обсуждали концерт и вспоминали смешные моменты, понятные только тем, кто был на сцене и за кулисами. Валя невольно поискала глазами Антона — он сидел в глубине комнаты с бокалом шампанского. На этот раз дежурной девушкой, вертевшейся возле него, была Наташа. После нескольких бокалов она оказалась у Егорова на коленках, и возражений с его стороны не предвиделось. Миша с Леной переглянулись. «Дура, — в очередной раз привела себя в чувство Валя. — Ты что, ревнуешь? Ведь ты поняла про него все в первый же день!» Она усмехнулась на собственную глупость, повернулась к кому-то, о чем-то заговорила. Умнее было бы остаться, словно все это ее ни капельки не волнует. Но в какой-то момент ей вдруг стало до невозможности тошно и захотелось на воздух. Дождавшись очередного перекура, она двинулась к выходу, уверенная, что никто даже не заметит. В маленькой актерской раздевалке она с трудом извлекла из-под груды одежды свое пальто — когда-то приличное и дорогое, а теперь довольно потертое. И когда она перестала заниматься своим гардеробом? Развернулась к дверям… и наткнулась на Антона. — Опять убегаешь? — он перегородил ей выход. — Ага, — она постаралась придать голосу равнодушия. — Не хочешь мне что-нибудь сказать? — О чем? — Тебе понравилось мое выступление? Как тебе наша с тобой песня? — Мне все очень понравилось. Я тебе уже говорила, что мне нравится, когда ты поешь. — Ты говорила, что я нравлюсь тебе, когда пою. — Это одно и то же. — Для меня — нет. — Слушай, я очень хочу на воздух. Давай, пока, увидимся еще. Ну, дай же ты мне пройти! — не выдержала она. Сделала попытку миновать его и оказалась у него объятьях. Он держал ее обеими руками вместе с пальто, пакетом и сумочкой, крепко прижимая к себе, и она слышала его сбившееся дыхание. Кажется, около минуты они просто молчали. Наконец, не делая попыток вырваться, Валя тихо произнесла: — Антон, я очень устала. Пусти. Он только замотал головой в ответ. — Я прошу тебя, ну просто как человека… — пробормотала она, пытаясь совладать с сердечным ритмом. — Не нужно…. Там… там тебя ждут, иди. И у меня, и у тебя все будет хорошо. Ладно? — Нет. Антон прижимал ее все крепче, он не делал попыток поцеловать ее, но ткнулся лицом в ее волосы. Ей было трудно сделать вдох. — Не надо… не надо пользоваться моим одиноким… — Валя вдруг почувствовала, что сейчас заплачет. — Давай… давай поговорим… только отпусти меня… Антон нехотя разжал объятия и присел на крохотную банкетку, чуть ли не силой усадив ее рядом. Он смотрел прямо на нее, а она куда-то в угол. Но ей стало легче, она смогла взять себя в руки, чтобы произнести то, что давно произносила про себя мысленно. — Ты мне нравишься, но это для тебя не новость, ты нравишься многим. Но я не умею испытывать одноразовых чувств. И я, если честно, боюсь… Мне кажется, что ты… ты ведь бегаешь только на короткие дистанции… — Ага, понимаю, за кого ты меня держишь. Но не знаю, как тебя переубедить. Тем более, ты отказываешься встречаться. Ну чем ты рискуешь? — Как чем… Привяжусь к тебе, а ты… — А сейчас ты думаешь о нем… Теперь у вас общее дело, каждый день рядом. Вы стали еще ближе, да? — Полная чушь! Наоборот. Чем больше его узнаю, тем больше понимаю, что жизнь правильно нас развела. Мы с Мишей можем только дружить, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Было бы иначе, я бы здесь даже не появлялась. Антон обрадовался: — Давай, я заеду завтра за тобой на работу. — Нет, давай до выходных, — сдалась Валя, — подъезжай, пройдемся, поговорим. А сейчас иди обратно, а то будут сплетни. — Идем, — Антон взял свою куртку, — я провожу тебя. *** Они не договорились о времени, и в воскресенье он заехал за ней рано, в одиннадцать утра. Валя едва успела позавтракать. Она открыла дверь в старом халате и несколько секунд изумленно взирала на Антона. Из-за ее спины так же изумленно выглядывала мать. — Я думала, ты позвонишь… — Извини, не выдержал. И… боялся, что ты придумаешь причину для отказа. — Но мы только встали недавно, — она посторонилась, пропуская парня в квартиру. Ей стало смешно. — И что собираешься делать? — уточнил Антон. — Ну, магазины, продукты… — Так поехали, заодно все и купим. Я на машине. Валя беспомощно обернулась на мать, и та быстро сориентировалась. Затащила Антона на кухню пить кофе, а Валю отправила одеваться: — Отличненько, купите тогда картошки, чтобы на себе не тащить. Сейчас напишу вам список. Валя переодевалась, продолжая посмеиваться — родители на кухне (отец тоже присоединился) выясняли родословную Антона до пятого колена. Накрутивши километры по рынку, они уложили, наконец, в его поддержанную иномарку кучу пакетов. Завезли продукты домой, потом поехали в центр. С трудом припарковались в районе Тверской и устроили прогулку по замерзшей Москве. Как бывает на первом свидании, пытались говорить обо всем сразу, но ни разу не вернулись к опасным разговорам о чувствах. Первая же попытка Антона снова обнять ее была встречена холодно, почти враждебно. Она боялась собственных проснувшихся желаний, боялась, что они приведут ее не туда. Настаивать он не стал, и она несколько успокоилась. Следующие две недели они гуляли после работы, виделись на репетициях — Антон взялся, наконец, за декорации, — потом он ее провожал. Валя настояла, чтобы он ничего не говорил в театре, но это уже превратилось в секрет полишинеля. Во всяком случае, Наташа перестала разговаривать с Валей, а ее замечания по тексту откровенно игнорировала. А Валя все еще пыталась понять, что происходит, и, главное, что она чувствует сама. Антон действительно оказался… не то что другим, просто не вмещался в очерченные ею рамки. Вне сцены, когда переставал играть денди, становился тихим и вдумчивым. Снимая концертную оболочку, он терял львиную долю уверенности в себе — по крайней мере, по отношению к ней. Иногда смотрел на нее чуть тревожно и испытующе, а однажды поблагодарил ее за возможность быть самим собой — якобы у него получается это только с ней. Поползновения симпатизирующих ему девочек он стал пресекать быстро и даже грубо. О себе говорил с самоиронией, очень откровенно. Все время пытался узнать больше о ней самой, и она, сама того не замечая, открывала ему свои сокровенные мысли. Хотелось ему верить. Но Валя по-прежнему была настороже, сводя все общение к разговорам. А разговоры, признаться, были потрясающими. Она снова и снова сравнивала двух друзей. При общении с Мишей три года назад Валю поразила близость их взглядов — в беседе они словно продолжали мысли друг друга, а если и спорили, то так, как может спорить человек сам с собой. Примерно так же продолжалась и их общение по сценарию, ни капли не затрагивая сферу чувств. В Антоне ее удивляло иное — он придавал любой теме неожиданный ракурс, поворачивал какой-то новой гранью, открывал неведомую прежде глубину. Иногда Валя просто терялась, понимая, как плоско она размышляла прежде над тем или иным предметом. Антон был ей очень, очень интересен. И все больше нравился ей не только когда поет. А когда он, наконец, взял ее за руку — впервые за все время к ней прикоснувшись, снова ощутила, как ей хочется большего. И снова этого испугалась. Она еще ничего не поняла и ничего не решила. *** В одну из субботу они посетили Концертный зал Чайковского — Антон обожал музыку в любых ее проявлениях, и теперь на обратном пути рассказывал Вале свои впечатления (она могла только слушать, так как ничего не понимала в музыке). Они уже въехали в Коньково, и вдруг он остановил машину. — Послушай, у меня к тебе деловое предложение. — Антон старался не волноваться. — Выходи за меня замуж. Она уставилась на него, не понимая — это что, какой-то прикол? — Только подожди возражать, — быстро продолжил он. — Сделаем так. Подадим заявление. Там все равно надо ждать два или три месяца. За это время достаточно все понять. А не прийти сможешь всегда. У Вали даже не было сил смеяться. — Ты это серьезно? Ты ведь знаешь, я... (она задумалась, как сформулировать свое отношение к браку) — я верующий человек. И если выйду замуж, заставлю тебя венчаться, а это для меня на всю жизнь. — А почему ты считаешь, что для меня это будет иначе? В общем, пойдем пока, напишем заявление, а там посмотрим. Только сейчас Валя заметила, что машина остановилась у районного загса. — Никогда здесь не была, — зачем-то сказала она. — Ну вот и пойдем, посмотрим, что там внутри. И ей вдруг захотелось стать взбалмошной и легкомысленной, поиграть в игру «я собираюсь замуж». Ну, действительно, кто помешает ей все отменить? Заявление — ей не верилось в это самой, — было подано. Заполняя анкеты и выбирая дату свадьбы с помощью улыбчивой сотрудницы, Валя понимала, что вряд ли появится в этих хрустальных залах. Но представляла себе, что играет в еще одной пьесе, а главные герои — она и Антон, просто хорошие актеры. Однако заснула вечером и проснулась утром с мыслями о своем новоявленном женихе. Ни родителям, ни Ленке, ни кому-либо еще про заявление сказано не было.