Глава 7 Они сидели на скамейке на Чистых прудах. День был прохладный, но сухой, даже светило солнышко. — Ты как? Уже легче? — спросил Михаил. — Знаешь, какой-то камень остался. Даже не могу сформулировать, в чем дело. Жалко мне его, что ли? — Кого жалко? Оскара, что ли?!!! — Да. Я никогда не пользовалась такими методами, и, хотя твоим… — замялась она, — друзьям очень благодарна, но и с такими, как они, сама бы столкнуться не хотела. Не думаю, что они намного лучше Оскара… Понимаешь, о чем я? — Клин клином вышибают. Или это — «не наш метод»? — Ты не обижайся на меня, ладно? Спасибо тебе большое, ты меня просто спас… — Всегда к вашим услугам, сударыня, — шутливо поклонился Миша, явно желая прервать поток благодарных фраз. — Однако вам не по нраву наши средства? Все правильно, порядочный человек всегда сомневается в методах. А вот такие, как Оскар, совестью не мучаются и средства не выбирают. — Может быть, стоило набрать ему денег, отдать и поглядеть ему в глаза? Может, сказать что-то, от чего бы его совесть проснулась? — А потом расплачиваться, вспоминая, что совесть его не только не проснулась, а он еще и смеется, что развел тебя, как дуру, прости. И счастлив твоим благородством. Хотя, ему про такое даже подумать лень. Мы с тобой правы в главном, он хотел украсть, мы не дали. — Я понимаю… и не понимаю… вот как в Евангелии сказано — подставь другую щеку, а человек решает, что да, конечно, но это образно, а в конкретной ситуации, вот сейчас прямо — я врежу, Бог поймет, что я прав. Но ведь мы должны выполнять все, что в Его законе, да? Какие же мы христиане, если по факту считаем, что этот закон не выполним? — Валя глубоко вздохнула и посмотрела виновато. — Ты прости, пойми правильно, я тебе благодарна ужасно. Я сама не знаю, как мне было «любить Оскара». Я радостно воспользовалась помощью твоих «пацанов», а теперь вот рефлексирую. Довольно подло с моей стороны… Приди сейчас Оскар с новым требованием денег — и я бы в испуге рванула искать твоих ребят, чтобы помогли… — Любить врага — не значит испытывать к нему это чувство. В данном случае, Оскару эта ситуация пошла на пользу. —Ты сам сказал про средства… А эти ребята — они тебе счет за это не выставят? Кто они тебе? — Насчет этого даже не волнуйся, в одной школе учились. По понятиям, тут все нормально. — А вдруг они потребуют от тебя встречных услуг? — Да ладно тебе, не беспокойся, какие еще от меня услуги? Валя съежилась — ее знобило. — Знаешь, у меня, наверное, поднялась температура, — растерянно сказала она. — Так бывает, когда я очень нервничаю. Ты почему так на меня смотришь? — вдруг спросила она, заметив на себе его взгляд. Он молча обнял ее за плечи и легонько притянул к себе. Валя замерла. Почувствовав ее напряжение, Миша убрал руку, встал со скамейки и подошел к воде. Чуть-чуть поколебавшись, Валя подошла к нему и встала рядом. Оба смотрели на пруд. — Миша, спасибо тебе, — нерешительно произнесла девушка. — Поедем, провожу тебя. А то действительно заболеешь… Обратную дорогу ехали молча, но молчали, похоже, об одном и том же. Вале ужасно хотелось что-то сказать, но никакие слова не могли отразить полный хаос в ее душе. Попрощались сердечно, но нужных слов не нашлось у обоих. — Я хочу увидеться с тобой завтра, — сказал он. — Какие у тебя планы? — Я тоже хочу. Давай созвонимся… Уже уходя, Валя обернулась. — Я все как-то забываю рассказать тебе. Я ведь тебя еще один раз встречала — ну, до того случая в конторе. В ЦДХ. Ты меня не видел, а я все вспомнить не могла — откуда я тебя знаю… *** Уже выйдя из метро в Перово, Михаил неожиданно вспомнил, что обещал позвонить Паше — тому недавнему шоферу. Господи, когда же это было? Жаннин юбилей — в понедельник. А сегодня что у нас — среда? Набрал номер, но там было занято. Спустя какое-то время абонент оказался «вне зоны действия сети». И так — весь вечер. На душе был неприятный осадок: обещал же человеку, и вот… «Мог бы и сам позвонить, если надо ему, а я переключился в тот вечер на Оскара, не до того было», — Миша пытался заговорить собственную совесть. Но она строго отвечала: «парень пьян был, и бумажку твою наверняка потерял. А позвонить ему — времени бы не утянуло. Получается, прав он был, упрекая тебя. Да ладно, если бы еще тебя, а то ведь всех верующих… в твоем лице». Но думать об этом сейчас не хотелось. Хотелось думать о Вале. Все-таки он сумел ей помочь… Было еще много, о чем хотелось подумать, и все это вертелось вокруг нее. Завтра они снова увидятся. Завтра… *** На следующий день Михаилу пришлось заменять бухгалтера — ругаться с партнерами из-за непогашенных долгов, проверять финансовую документацию... А после обеда приехал шеф, и начались новые «гонки», как Воронич про себя называл решение разных вопросов, — от трех до десяти одновременно. Но в конце дня бросил все дела и помчался на встречу с Валей. Свидание, однако, началось не совсем так, как хотелось. Откуда-то опять появилось напряжение. Снова начали обсуждать происшествие с риэлтором, так было легче. Постепенно вернулись к оставленному разговору, который произошел после поездки в монастырь, к теме христианства в обычной жизни. Разговор очередной раз крутился на месте, и тема была все та же. Миша задумался, не зная, как поточнее ответить на ее реплику. —Знаешь, ведь настоящее христианство — это не попытка соответствовать образу, это наши взаимоотношения с Богом. «Люби, и делай, что хочешь», — так это, кажется, звучит у Св.Августина? — То есть, если любовь к Христу — истинная, значит, и поступки будут соответствующими? Значит, возвращаемся на тот же круг, — нахмурилась Валентина. — Если я осталась прежней и поступаю по-прежнему, значит, никакой любви к Богу у меня нет по-настоящему… — Ну… к примеру, если надеваешь маску, пытаешься соответствовать образу. А если не снимать эту маску, то она к тебе прирастает, и ты уже не изображаешь, а становишься. И ведь ради чего ты стараешься? Ради Христа, верно? Иначе ради чего бы мне себя сдерживать? — Может, из страха? — Ну… для начала, наверное, достаточно и страха Божия, если просто из любви не получается... Она смотрела вдумчиво и доверчиво, словно именно он может дать ей ответы на все вопросы. Кажется, девушка принимает его не совсем за того, кто есть. Впрочем, она еще и совсем не знает, кто он есть. Он помрачнел. Разговор вызвал у него со дна памяти массу ненужных воспоминаний, от которых на душе стало противно… И внезапно показалось, что сам он — не настоящий, а какой-то фантом. Стоит здесь, рядом с этой девушкой, такой честной и чистой, объясняет ей, как правильно верить… словно ему тут место, рядом с ней. И воображает себе, что они созданы друг для друга, что их привела друг к другу цепочка неслучайностей. *** Весь этот день с утра Валя летала как на крыльях. Ей казалось, что сегодня вечером, после работы, ее встреча с Мишей решит все вопросы, все поможет понять. Она будет с ним предельно откровенной, она скажет про свадьбу, и скажет, как относится к нему самому, а потом они вместе поймут, как быть. В том, что у Миши найдется решение, она уже не сомневалась. Как, впрочем, и в том, что нужна ему. Руслан не звонил уже несколько дней, и сказать, что она это замечала, было бы неправдой. Скорее, если и замечала, то с некоторым облегчением. Как себя вести с забытым женихом, она понятия не имела. Впрочем, сейчас она не знала, и как вести себя с Мишей. Он больше не пытался ее обнять, и они снова говорили только о вере. Она нарочно сменила тему, и они поговорили о работе. Потом о родных. Миша забавно рассказывал о своей семье, было видно, что он их очень любит, хотя и говорил шутливо. «Наверное, мне бы очень понравилась его мама», — вдруг подумала Валя. «Свекровь», — мелькнуло у нее в голове. Свекровь? Две свекрови не бывает, милая моя, как сказал бы Оскар Андрианович. Твою, кажется, будут звать Элеонорой Петровной. Ей стало просто невмоготу. — Миша… — начала она тихо, но решительно. Они остановились у каменного парапета набережной Москва-реки. Видимо, что-то в ее голосе изменилось, потому что Михаил снова помрачнел, и тревожно взглянул на нее, предчувствуя неладное. — Я выхожу замуж. Завтра приезжает мой жених. — Понятно, — коротко ответил он и потер лоб своим непонятным жестом, не глядя в ее сторону. — Это все? — А что ты хочешь от меня услышать? Что я предчувствовал это? — кажется, ему самому было совестно, но ничего добавлять к этому Миша не собирался. Или собирался? И какая-то спокойная злость в глазах: выходишь замуж, ну и выходи. Тягостное молчание затянулось. — Ну, тогда мне тоже все понятно, — сказал она по-детски, на глазах выступили слезы, и, круто развернувшись, Валя быстро зашагала в другую сторону. Он постоял немного, закурил и медленно пошел дальше. *** «До чего банальная и глупая сцена… Может быть, он вообще не понимает, причем тут «замуж», раз мы общаемся с ним, как друзья, и говорим о высоких материях. Ну и пускай. Пускай с кем-нибудь еще общается о высоком, я так не могу. И разрываться тоже не могу», — мысли путались, на сердце лег камень. Потом, уже подходя к дому, Валя даже испытала некоторое облегченье. Больше не надо было ничего решать. Все решено, все будет, как раньше. Никаких мук, никакого выбора. Но зачем, зачем Бог послал ей эту встречу, почему она показалась ей такой важной, почему не сработала эта «судьба», которая должна была найти (и казалось, нашла) ее и на печке. Разве она что-то сделала не так? Она была готова разорвать с Русланом, готова на скандал дома, но не могла же она заставить Мишу насильно полюбить себя и жениться на ней? Валентина открывала дверь, когда в квартире раздался телефонный звонок. «Михаил», — сердце запрыгало, не разуваясь, она рванула в комнату и дрожащими руками схватила трубку. И услышала уже почти забытый, но такой знакомый и ласковый голос Руслана: — Валенька, привет, я приехал, и тачку пригнал. Ты где ходишь? — Ой, здорово, как я рада тебе, давай встретимся, приходи прямо сейчас. Я люблю тебя! Никогда она не говорила Руслану эти слова так искренне и от души… *** Звон дверного колокольчика пропустил его в библиотечно-уютное пространство книжного магазинчика. Атмосфера книг всегда помогала ему. Задумчиво бродил, брал в руки разные томики, перелистывал. Ну почему так произошло? Да, можно было сказать что-то очень красивое и правильное вроде «сколько мы с тобой знакомы? Что-то около недели? А кажется, что гораздо больше. Я не хочу никаких твоих замужеств». Только что это изменило бы? Что он может предложить ей взамен? (книжная, безумно книжная фраза!). Жених — человек, видимо, проверенный, известен давно, не без году неделя… Тут он усмехнулся. Свадьба — дело решенное, заранее продуманное. А разговоры о высоких материях — ни к чему особо и не обязывают. И все-таки… Ведь неспроста же было это духовное совпадение, все эти навороты-повороты! Да, ему пока было просто достаточно того, что они вместе. Да, ей, как и другим, нужна определенность. И почему, интересно, они все хотят определенности? Да и насколько он ей был нужен, тоже неизвестно, все между ними происходило на каком-то тонком, внутреннем уровне, и он почему-то не знал, как правильно себя вести с Валей. Невольно вспомнилось — то, что было тогда утром после расставания с симпатичной учительницей. Нет, здесь совершенно другое. То, что, единожды найдя, так больно терять… Ну и что? Будет работа, помощь родителям, какое-то творчество, общение с друзьями... Которые знают о нем все, до которых ему не надо дорастать и мучительно думать, на своем ли он месте… не надо менять образ жизни. В общем, все будет как обычно. Таким вот образом. Наверное, он сделал что-то не так, иначе почему его мучила совесть? Но для того, чтобы сделать иначе, надо откуда-то черпать убежденность… Нет, он все сделал правильно. Разрушишь чужое, а что взамен? Или неправильно? Господи, опять эта ассоциация с «Другим местом» Пристли. Все изменилось, возврата нет. И входа нет. Тупик, стена. — Молодой человек, ваши документы? — козырнул милицейский прапорщик. — А в чем дело? — он сразу подобрался, спокойно протянул паспорт. — Стену магазина с какой целью долбите? Дыхните-ка. Сквозь страны и через века Судьбы предписанием сложным Виляя в случайностях дня, На ощупь ступая впотьмах, Ведет нас друг к другу, пока Не станет однажды возможным, Что ты повстречаешь меня, Узнаешь в бессчетных мирах. В том месте, где треснут асфальт И брошен пакет из-под сока, Ты сделаешь двадцать шагов На север. И сразу поймешь, Что это действительно я, Стою, тебя жду одиноко Минуту и пару веков! ... Узнаешь. ...И мимо пройдешь.(*) *** Она бежала, буквально летела на встречу с женихом. Лучшая блузка, ярко-синяя, которая так идет к ее темным глазам. Минимум косметики, но волосы сегодня уложены просто чудесно. Сама себе в зеркале она нравилась очень. Руслан, видимо, тоже немножко ее подзабывший, был приятно удивлен, она видела в его глазах, что сегодня действительно очень ему нравится. Весь вечер — они гуляли на Патриарших прудах, посидели в уютном кафе, причем в отличие от Михаила, Руслан заказывал самые дорогие блюда, даже не глядя в меню, — она была возбуждена, говорлива, много смеялась. Руслан, кажется, был просто в восторге. Конечно же, он проводил ее до самой квартиры, но домой пить чай с мамой она его почему-то не позвала. У самой двери он притянул ее к себе и поцеловал. Точнее, попытался. Нет, все, сил у нее больше нет, на сегодня нет. Со смехом она вывернулась из-под его руки, шутливо махнула и захлопнула дверь, оставив жениха по ту сторону. Сразу же прошла в свою комнату, заперла задвижку и бросилась на кровать. «Я не могу, не могу, видеть его не могу». Валя вскочила и выбежала на кухню, где ужинали родители. — Не могу, понимаете, не хочу и не буду, ясно вам! И плевать мне на ваши салаты и приглашения. Я не выхожу замуж!!! Не трогайте меня, я ничего не знаю! — и вылетела вон. (продолжение следует) * стихи Галины Маркус