Мужское воспитание Таксист был не таксист, а Дед Мороз. Ну, не прям настоящий, без шубы и в дешевой шапочке Санта Клауса из «Фикс Прайса», однако Соня и Анюта охотно рассказывали ему стихи и воодушевленно пели «В лесу родилась елочка» и песню Эльзы из «Холодного сердца». Отпусти и забудь! И на небо лети зарёй! Отпусти и забудь, Полярной сияй звездой! Встречу я Первый свой рассвет. Пусть бушует шторм - Холод всегда мне был по душе. Дед Мороз благосклонно слушал, потом угостил девочек конфетами. И рассказал, что у него двое детей. Мальчик и мальчик. Четырех и семи лет. Мороз держит сыновей в ежовых рукавицах и при этом предоставляет им полную свободу. - Мужик должен уметь себя обслуживать, - охотно поделился Дед. – Поэтому пацаны сами покупают продукты и сами готовят. У них и холодильник есть собственный, маленький такой, может, помните, в Союзе такой был – «Морозко»? Я из Союза кое-что помню, но в холодильники не вникала, а собственного у меня тогда и не было. Однако я быстренько кивнула и спросила: - А что они готовят? - Что им хочется, то и готовят. Суп, например, варят. Деньги я им выделяю, потому что ведь они и нас с женой кормят. Десять тысяч, которые выплатил им царь Владимир – отдал. Пусть распоряжаются. - В каком смысле – распоряжаются? - Захотелось им мяса или колбаски – взяли деньги, пошли купили. Захотелось елку к Новому году – сами выбрали, принесли домой и нарядили. - Они у вас так хорошо считают? - Если у тебя есть деньги – сразу начнешь считать, - снисходительно объяснил Дед Мороз. Я вспомнила, как наши девочки после занятий во дворце культуры покупали себе попрыгунчики и детские пирожные. Может быть, потому что мы доставали деньги из своего кошелька? И со счетом у нас не очень: до пяти считают замечательно, прибавляют и отнимают тоже хорошо. А после шести у них сразу – восемь. А дети Деда Мороза, подумать только, до десяти тысяч и обратно! - Мамка у нас может вообще ничего не делать. Я ухожу на работу, пацаны остаются на хозяйстве. Полы вымоют, обед приготовят, потом идут гулять. - Вы им говорите: чтобы в семь часов – дома были? – уточняю. - Ничего не говорю, но ни разу не задержались. А если где-то проштрафятся – я их читать заставляю. Читать они не любят. Читать мы только-только начинаем, но уже ленимся. Вот слушать сказки – обожаем! - Все дело в мужском воспитании. Я жене не разрешаю ути-пути с ними разводить. Моя мама родилась вскоре после войны, ей в шесть лет поручали младших брата и сестру. На речке, например, ей приходилось следить за малышами, сама поплавать с подружками не успевала. В четыре утра вместе с братом они ездили за бардой для коровы, мама рассказывала, как тяжело было вставать, выходить на улицу зимой, однако – надо, больше некому было. А ути-пути бабушка, мамина мама, с детьми не разводила, работала с раннего утра до поздней ночи. И как не хватало детям этих самых «ути-пути», и эта «недоданность» сказывается до сих пор – как недолюбленность. Однако меня мама жалела, память о собственном детстве не позволяла загружать непосильной ответственностью. Моя дочь в первом классе встречала с работы папу, кормила ужином. Разогревала суп, резала салат из капусты с морковью. Играла в хозяйку, ей нравилось. У дочери – двойняшки, девочки. Отец и дед их балуют, а мы занимаемся, пока детям интересно. Месим с ними тесто, вырезаем формочкой печенье, моем посуду. Заставить – ну, никак невозможно. Их детская энергетика сильнее нашей взрослой. Даже в суворовское училище со спартанским воспитанием принимают школьников, а не малышей. - Я воевал в Чечне, - обмолвился вдруг Дед. И замолчал. Когда приехали, помог отстегнуть девочек от кресел и, прощаясь, шутливо отдал честь. Теперь мы знали, что не где-то далеко, а в нашем городе растут сыновья Деда Мороза, и елка в доме, и мясо в холодильник – это их, мужская, забота, и на хрупкие женские плечи они ее не перекладывают.