Сцена 4 Все трое молча появляются в дверях просторного и одновременно уютного кабинета босса. В отличии от салона, здесь совсем не современная обстановка, но без излишеств и со вкусом; картины не уступают лучшим музейным образцам, а мебель прежде всего удобна. ПАУК (секретарю): Три кофе. ОНА (неожиданно тихо): Позволю себе отказаться. Честное слово, не хочу... ОНИ: Спасибо, спасибо, Босс, мы ведь не затем пришли. ПАУК (ЕЙ, шепотом): Прокурор интересуется только механизмами. Можешь говорить что хочешь – на эту тему. Все остальное не важно. ПРОКУРОР как раз в этот момент выходит из уборной и, пожав руки вошедшим, садится на диван возле столика с начатым кофе. ПРОКУРОР (ЕЙ): Слухи о вашей красоте не были преувеличены. ОНА : Я польщена. Впервые слышу... от прокурора. ПРОКУРОР: Это правда. Вы готовы? ОНА: Не знаю... ОНИ: Поймите, войдите в ее положение... ПАУК: Во-первых, все сядьте и не перебивайте друг друга, что за манера. Продолжайте. ПРОКУРОР: Я приготовил десять вопросов. Секретарь (входит СЕКРЕТАРЬ) будет записывать. Возможно, что у меня появятся новые вопросы, тогда, прошу меня извинить, разговор может затянуться. Это будет зависеть от ваших ответов, разумеется. Однако все присутствующие верят в Ваше благоразумие, молодая дама. ОНА: Вы мне льстите, но я согласна и буду стараться. ПРОКУРОР: ОК, начинаем. Вопрос первый. Когда и где вы познакомились? ОНА: Хм, на третьем курсе, в лингофонном кабинете... когда это могло быть?.. 2666 дней плюс... два, нет, кажется три дня... Подсчитал недавно, собственно, сегодня почти. Ну и вышел, как обычно, на работу. ПРОКУРОР: А тогда? ОНА: Мы оба были студентами, я никогда не думала серьезно об учебе, о, как бы это назвать, будущей профессии, всегда была свободна, никуда не спешила... ПРОКУРОР: Он тоже? ОНА: С ним было иначе: тщеславный, сильный, упрямый и очень трудолюбивый. Он редко улыбался, но легко мог рассмешить любого. Но самым забавным было то, что люди – даже, или прежде всего – близкие – его недолюбливали. ПРОКУРОР: Вы же влюбились мгновенно. ОНА: Я тогда была приятельницей его очень привлекательной однокурсницы. Они дополняли, я бы даже сказала, уравновешивали друг друга. ПРОКУРОР: Вы могли бы назвать ее фамилию, может быть знаете где она проживает сейчас? ОНА: Элеонора никогда не смогла нас покинуть – живет в окружении своих тропических цветов двумя этажами выше. ПРОКУРОР: Вы с ней даже подружились. ОНА: Мы никогда не соревновались – совсем разные стили, понимаете, нам нечего делить, поэтому можем себе позволить... именины вместе, или ночью, чтобы не было так страшно... Было время, когда-то почти в самом начале, он часто засиживался до утра в мастерской, а мы с Элеонорой, Норочкой – он назвал ее так – у нее в оранжерее. ПРОКУРОР: Вопрос второй. Думаю, что не было бы преувеличением предположить, что каждый из вас, любя другого, все-таки не отказался от любимого занятия. Расскажите, пожалуйста, как выглядела в связи с этим ваша совместная жизнь, то есть где, например вы бывали вместе, с кем, кроме Норы, поддерживали отношения, о чем говорили. ОНА: Он бывал переменчив к людям и вещам, ко всему – даже в конце концов к механизмам остыл, многим тогда ошибочно казалось, что это он ради меня так старается, что даже посылает ко всем чертям своих дружков... ПРОКУРОР: Это мой третий вопрос, пожалуйста, давайте не забегать вперед. ОНА: ...Таким образом, постепенно, круг сужался, иногда мне хотелось задать ему вопрос, на который все, как мне казалось, знали ответ: зачем ему вся эта суета, без которой он болел и замыкался в себе. Бывало, я хотела что-то изменить – пусть даже только свои планы, – но, признаюсь, тогда, давно, я боялась потерять его, я боялась его гнева... ПРОКУРОР: Вы ругались, он повышал на вас голос? ОНА: Что вы, мне виделись по ночам кошмары, в которых он, не похожий на себя, но я его узнавала, выслушивал один и тот же мой монолог, пожимал плечами и уходил – очень медленно, но догнать я его не могла. Какие скандалы после этого я могла бы закатывать, я даже не капризничала... Я просто была. ПРОКУРОР: Вы страдали от одиночества? ОНА: К счастью, я была слишком поглощена собой, поэтому дурь из головы быстро выветривалась. ПРОКУРОР: А это уже относится к четвертому вопросу. И все-таки, чем вы занимались, когда бывали вместе? ОНА: Мы играли. ПРОКУРОР: Какая это была игра? ОНА: Игра иллюзий. Мечты сбывались постепенно и независимо от наших поступков, а мы были как качели, в замедленной съемке отклонившиеся от одного берега пропасти, чтобы уже в следующем кадре оказаться над другим. Мы знали, что все люди, вообще все остальное, так же точно подвешено за нити в чьих-то руках, но все равно мы казались сами себе каким-то великим исключением, не то слово казались, мы такими были друг для друга. ПРОКУРОР: Вы уверены, что не ошибочно назвали это состояние своего рода игрой? ПАУК (моментом раньше казался отсутствующим): Прокурор, это не имеет никакого отношения к делу. ОНА: В самом деле, я вряд ли хотела бы отвечать на этот вопрос. ПРОКУРОР: Тогда переходим к третьему вопросу – о мнимых и настоящих друзьях. ОНА: Они перед вами. ПРОКУРОР: Я вижу, но хотел бы вас попросить рассказать подробности, как все начиналось. ОНА: Пусть говорят они. Эта история со мной не имеет ничего общего. ОНИ: Ты хотела сказать, что тебе не всегда удавалось на протяжении этой истории держать руку на пульсе. ПАУК: А кто вам давал слово? ПРОКУРОР: Если вы особенно не возражаете, я бы охотно выслушал всех – по очереди. Это может помочь. ОНА: Прокурор, скажите хоть вы: что же случилось. ПАУК: Только без истерик. Продолжайте. ПРОКУРОР: Будьте благоразумны и терпеливы, милая, я задаю вопросы и всем нам необходимо довести разговор до конца. ОНА (уже успокоившись): Продолжайте. ПРОКУРОР (Им): Молодые люди, я вас прошу, в двух словах, описать обстоятельства, при которых у вас с ним дошло до сотрудничества, на сколько мне известно, очень продуктивного и переросшего в определенный момент в дружбу. Мы вас слушаем, Секретарь же может пока отдохнуть. (СЕКРЕТАРЬ уходит.) ОНИ: Мы понесли большую потерю. ОНА: Что вы несете такую чушь. Господи, постыдились бы... ПАУК: Не перебивайте. Говорите только по существу. ОНИ: Конечно, конечно, это только... дань... Конечно, не важно... ПРОКУРОР: Так что же все-таки важно, мы бы это хотели знать – не для протокола, естественно, как видите... ОНА: И не для моих ушей, по-моему. Я иду в туалет. Вернусь к четвертому вопросу. ПРОКУРОР: Не делайте глупостей. ОНА: Не утоплюсь, не надейтесь! ПРОКУРОР: Ну, как хотите. Вы думаете, молодая дама, что все знаете, и потому ничего не боитесь. Вы уповаете на удачу, а жизнь хитрит по-своему, шутит с вами. Я вас не хотел поучать, я только пользуюсь правом старшего и более опытного: будьте осторожны! ПАУК: Она хочет в туалет – пусть идет, а вы, Прокурор, не отвлекайтесь. ОНА выходит, возвращается за сумочкой и снова уходит. ПРОКУРОР: Теперь можете отвечать на вопрос. ОНИ: С чего начать? ПРОКУРОР: Например, со дня знакомства. Когда это было, при каких обстоятельствах, что вас привело друг к другу? ОНИ: Нас привело? Да что нас могло к нему привести? Вот Босс может подтвердить... ПАУК: Не ведите себя как дети: Прокурор к вам обращается, а не ко мне. ОНИ: Да-да, конечно, так вот, у нас тогда – то есть лет шесть уже – отлично шли дела... ПАУК: Бредни. Шесть лет назад я вас только из грязи еле вытащил. ОНИ: ... И как раз когда все начинало идти как следует, появился он со своими железками. ПРОКУРОР: Нуждались ли вы в его идеях? ОНИ: Да у нас своих хватало! Идеи нуждались в реализации. А это – вопрос времени. ПРОКУРОР: И он для этого вам был нужен? ПАУК: Кто кому был нужен – это, Прокурор, вопрос почти философский. К тому же, зачем вам это знать? ПРОКУРОР: Ну что ж, возможно вы правы. И все-таки, как выглядела ваша первая встреча? ОНИ: День был как день, все как обычно: телефонные звонки, беготня по Салону, море заказчиков... ПАУК: Заказы принимал тогда мой брат – ни черта их не было много. Только благодаря его неуемной фантазии кое-кого удавалось раскрутить на серьезную машину. Однако, ближе к делу, господа, перед нами еще семь вопросов. ОНИ: ... Мы старались как могли, теперь многое уже забылось, и тут случился фальшивый звонок – так бывает, когда сильно торопишься, линия к тому же вечно перегружена – и он нас просто подслушал. ПРОКУРОР: И что же он услышал? ПАУК: Придерживайтесь все-таки своих первоначальных вопросов, Прокурор, не сидеть же нам тут до ужина. ПРОКУРОР: Простите, но я должен узнать с чего собственно все началось. ПАУК: Да вы от них и так ничего не добьетесь. (Им): Не тяните кота за хвост – говорите. ОНИ: Сориентировавшись где мы находимся, он к нам приехал – сразу же, на своем свежесобранном Айноаре – такое странное название; мы сразу поняли, что он чудной... ПРОКУРОР: И тем не менее, не побоялись заключить с ним сделку? ОНИ: Упаси Бог, какая же это была сделка – просто сотрудничество. Мы его, можно сказать, пожалели, он даже не отблагодарил нас. ПРОКУРОР: Какой благодарности вы ждали? Возвращается ОНА и садится на свое место. Входит СЕКРЕТАРЬ. ПРОКУРОР: Впрочем, это тоже не имеет отношения к делу. Благодарю вас, садитесь. (Ей): Вы готовы отвечать на мой четвертый вопрос? ОНА: Это, кажется, о моих любимых занятиях, они вас, кажется, интересовали номером четвертым? ПРОКУРОР: У вас удивительная память. ОНА: Да, удивительная... ПАУК: Полаконичнее, вопрос четвертый... Полаконичнее... ОНА: Могу вообще в трех словах: нет любимых занятий. ПРОКУРОР (укоризненно): Вы ко всему несерьезно относитесь. ОНА: Я ко всем отношусь серьезно. Но быть хорошим человеком – это не занятие. ПРОКУРОР: Вы на самом деле так думаете, бедная девочка? ОНА: Заставили. ПРОКУРОР: Лаконично... Ну что ж, перейдем к следующему вопросу. Вопрос пятый: каковы были ваши планы на будущее? ОНА: Бог мой, Прокурор, какого ответа вы ждете? Вы меня просто рассмешили – какие странные вопросы... Скажите, вы сами их придумали? ПРОКУРОР: (Официальным тоном): Не советую переступать определенных границ. ОНА: Будь по вашему. Одного не пойму: умный человек, а убеждаете меня в существовании границ, необходимых для дураков. Наверное, вы меня считаете дурочкой. ПРОКУРОР: (Обычным тоном): Я здесь на службе. ОНА: Ну, понятно. Тогда вникайте: он живет сегодняшним днем... ОНИ: ...А она вчерашним... Ха-ха. ОНА (серьезно): Скорее завтрашним. Хотите знать правду, Прокурор? Все очень просто: я научилась читать его мысли, и с тех пор уже не нужны были разговоры до полуночи, заверения, уговоры и прочие костыли, как он считал... ПРОКУРОР: Всегда? ОНА: Нет, конечно, мой прозорливый палач, не всегда – со временем, но, не сочтите за предательство, довольно быстро. У него такой характер: терпеливый, но жестокий. ПРОКУРОР: Понятно. Это вам мешало? ОНА: Что вы, на этом все держалось, мы не сразу поняли, но именно в этом был смысл нашего... нашей... ПРОКУРОР: Любви? ПАУК: Что с вами, Прокурор, вы бредите? ОНИ: Да кого это интересует? ОНА: Я не ослышалась – вы сказали... ПРОКУРОР: Предлагаю перейти к шестому вопросу, а потом сделать небольшой перерыв: я должен подумать и сделать кое-какие выводы. ОНА: Все согласны. Никаких возражений. Я тоже устала. Что дальше, Прокурор? ПРОКУРОР: Вопрос шестой: вы в него верили? ОНА: Верю ли? Это не вопрос веры, а, скорее, признания, а, может быть и признательности. ПАУК: Перестань играть словами, отвечай по-человечески! ПРОКУРОР: За что именно – за гениальные механизмы?.. ОНА: Причем здесь механизмы, о механизмах с ними разговаривайте. Эти проклятые механизмы стоят, лежат, валяются всюду в Салоне и в мастерской, но я живу с ним, а не с их механизмами. ПРОКУРОР: Они стояли между вами? ОНИ: Вы заговариваетесь! ОНА: Всегда по-разному. Что-то менялось, что-то – никогда. Я – с переменным успехом – решала разные свои проблемы, продавала свои духи, а он мечтал о будущих механизмах, иногда, но очень редко, бывал ими исключительно доволен. ПРОКУРОР: А вы – никогда? ОНА: Он этого от меня не требует. ПРОКУРОР: Как вы думаете: почему? ОНА: Одному нужно одно, другому – другое. Раньше я всему удивлялась, замучивала его вопросами, как вы меня сейчас, потом наконец-то заметила, что ответы как будто провоцируют следующие вопросы, люди очень устают от этого, начинают нехотя обвинять друг друга за то, что время куда-то уходит... ПРОКУРОР: Но оно ведь уходит от всех одинаково, чем бы вы не занимались... ПАУК: Замолчите, ни слова больше, приказываю прекратить эти дурацкие пререкания, за что я вам... Короче, перерыв. ЗАНАВЕС