Ира проснулась от страшного сна. Громко всхлипнув от ужаса, она широко открыла глаза и увидела темноту. Поспешно протянула руку и нащупала выключатель торшера. Комнату залил неяркий свет. Тени по углам медленно рассеивались, словно таяли в воздухе следы чьего-то незримого присутствия. Облокотившись о подушку, Ира напряженно вслушивалась в звуки с улицы, хотя там как раз царила полная тишина. Напугавший ее кошмар развернул свое виртуальное действие здесь же, в этом доме, но только двумя этажами ниже, и та квартира, о которой Ира думала, не переставая, последние несколько дней, была с другой стороны – ее окна выходили во двор. Тем не менее, последний услышанный во сне звук – жутко скрежещущая старыми петлями форточка – до сих пор звучал где-то в мозгу. Постепенно скрежет форточки заглушили удары колотящегося сердца. Дверь открылась, и в комнату вошел отец. - Что это ты не спишь? – строго спросил он. – Совсем отдыхать разучилась со своей диссертацией! Ира натянула одеяло до подбородка и попыталась улыбнуться. - Да ладно, пап, диссертация тут при чем? Просто кошмар приснился. - И немудрено. Целыми днями в библиотеке просиживаешь, кроме книжек, ни с кем не разговариваешь. Другие отцы уже по десять женихов с лестницы спустили, а я… - он вздохнул, - твоего и не видел даже. - И не скоро увидишь. Надо же такого подобрать, чтобы ты его с лестницы не спустил. Отец осторожно сел на край ее кровати. - Совсем ты вымоталась, дочурка. Съездила бы ты на юг куда-нибудь, на море… Денег дам. - Пап, ну не до отпуска мне сейчас. И на кафедре дел по горло. - Ага, уйдешь в отпуск – институт без тебя закроется. Декан ваш небось с дачи неделями не вылезает. - Так то декан. Вот стану деканом – построю себе дачу и тоже не буду с нее вылезать. - Ириш, а может, бросить тебе кафедру? Устрою тебя к Черницыным в компанию, у тебя ж два языка рабочих, а они как раз со Штатами и с Канадой дела вести начали. - Да я бы с удовольствием, но сначала диссертацию дописать надо. Потом – устраивай куда хочешь. Хоть в гарем турецкого султана. - Ты смотри, Черницыны сегодня работают, а завтра раз – и накрылась фирма… - Кто – Черницыны накроются? – Ира засмеялась. – Пап, они уже пятнадцать лет в бизнесе, и только и делают, что расширяются. Ты не волнуйся, успею еще тебе на джип заработать. Ты иди спи, ладно? Я замерзла что-то, сейчас согреюсь и тоже засну. Укрыв Иру пледом, отец пожелал ей спокойной ночи и ушел. *** Сказать «засну» было просто, но, даже согревшись, Ира так и не сомкнула глаз до самого утра. Она бы с удовольствием сходила на лестницу покурить, но это было выше ее сил – кто знает, какие ужасы могли таиться ночью в пустом подъезде. Она стояла бы с сигаретой возле лифта, потому что больше стоять просто негде – и лишь один этаж, четыре лестничных пролета отделяли бы ее от той квартиры. А потом подъемный механизм вдруг зашумел бы, завибрировали тросы, кабина лифта взмыла на седьмой этаж и двери распахнулись бы рядом с ней… кто появился бы из кабины? Заставив себя больше не думать об этом, Ира, зевая, набросила халат и потащилась на кухню заваривать себе кофе и готовить завтрак на троих: родителям тоже скоро уходить – отец поедет на работу, а мама вроде собиралась с вечера на дачу. Но из дома она вышла еще до того, как прозвонил первый будильник: она знала, что ровно в половине седьмого сосед по лестничной клетке Серёга отправляется на утреннюю пробежку, и постаралась подгадать момент, чтобы открыть свою дверь одновременно с ним. - Привет, Иринка! – махнул ей Сергей, звеня ключами. – Ты из дома или домой? - Привет, Сереж! Да из дома я, из дома. Проводишь девушку до выхода из подъезда? - Не вопрос! Слушай, неужели ваш универ в такую рань открывается? - Я сегодня пешком пройдусь, - соврала Ира. – Для фигуры полезно. - Для фигуры? Да в тебе хоть кило тридцать-то есть? - Спасибо за комплимент. Иногда даже больше. И потом, я веду сидячий образ жизни. Надо бы и подвигаться. - Ну-ну. Они расстались у подъезда – Сергей, на ходу делая разминочные движения, потрусил в сторону школьного стадиона. Отбросив с глаз светло-рыжую вьющуюся прядь, Ира проводила его грустным взглядом. Десять лет назад она не приняла его ухаживаний – уже тогда она серьезно относилась к планам на жизнь, и Сергей не показался ей надежным человеком. Вернувшись из армии, он долго не мог устроиться на работу, да и, похоже, не прилагал к этому больших усилий. А вот надо же – нашел себе девушку, у них родился ребенок, и теперь Сергей вкалывает аж на двух работах и приносит в дом не маленькие деньги. Да и не устает как будто: каждый вечер с женой и с ребенком гуляет, по выходным – на шашлыки, в Парк Культуры или на ВДНХ, зимой – на лыжах кататься. В общем, идеальный муж получился. Ира отошла подальше во двор, и здесь, набравшись смелости, прикурила и глазами нашла окна квартиры номер тридцать, на пятом этаже. Занавешенные изнутри тяжелыми коричневыми портьерами, они, наверное, не пропускали внутрь ни единого луча света, да и сами стекла покрывал такой толстый слой пыли, что и без портьер в комнатах, должно быть, темно даже днем. Раньше Ира вообще не обращала внимания на эти окна, давно уже забыв про тридцатую квартиру. Поглощенная научной работой, Ира растеряла кучу подруг, здорово подзабыла лица местных жителей, да и сколько уж соседей сменилось во всех трех подъездах! Но в прошлый четверг, поднимаясь пешком по лестнице (лифт сломался), Ира совершенно случайно взглянула на дверь с номером «30» - и вдруг ей стало холодно. Потемневшая коричневая обивка словно генерировала флюиды неестественной мертвящей пустоты, а сквозь глазок на Иру как будто смотрело что-то, затаившееся внутри квартиры. Чувствуя, как по шее забегали мурашки, Ира сама припустила вверх по лестнице, хватаясь за перила, чтобы не поскользнуться. Это было до такой степени иррационально, что Ира по-настоящему перепугалась. Поначалу она решила, что переутомление в конце концов довело ее до нервного стресса со всеми вытекающими последствиями. Но почему так неожиданно и почему именно там, на пятом этаже, ее вдруг захлестнул страх, мгновенно превратившийся в панику и подтолкнувший ее – здравомыслящую тридцатидвухлетнюю женщину к позорному бегству? Далеко не сразу Ира нашла правдоподобный ответ на свой вопрос – откуда взялось ощущение чего-то зловещего, запредельно-чудовищного, возникшее при виде этой двери. Всё оттуда же, из раннего-раннего детства. …Она тогда только-только закончила первый класс, и вчера начались первые в ее жизни каникулы. Вдвоем с подружкой Олей из второго «А» они сидели здесь, во дворе на двухместных качелях, ели эскимо и болтали. Было около двенадцати часов дня, двор и небольшой сквер возле дома были абсолютно пусты; царила необычная тишина. Почти как сейчас, но тогда эта тишина казалась сказочной, таинственной, во всяком случае, поначалу. Когда закончилось эскимо, девочки, на которых постепенно начала оказывать свое действие сонная полуденная обстановка, решили попугать друг друга страшилками. Незадолго до этого Ирин отец купил по абонементу книжку «Новеллы» Ирвинга, и Ира по памяти рассказала Оле историю про Всадника без головы из Сонной Лощины. На Олю история, видимо, произвела впечатление, потому что она стала беспокойно оглядываться, словно Всадник без головы мог подкрасться к ней сзади. Ее собственная страшилка – со множеством кровавых подробностей и по-детски перепутанных деталей – была про жуткого убийцу, который топором разрубает свои жертвы на части и в хозяйственных сумках выбрасывает их в Битцевском лесу. Ира невольно вздрогнула – Битцевский лес находится всего в четырех остановках автобуса отсюда. Если честно, она и сама-то себя здорово напугала, рассказывая про Всадника, а после Олиных разрубленных на части трупов ей стало по-настоящему жутко. Потом Оля пожаловалась, что от мороженного и длинного рассказа у нее пересохло в горле. - Оль, ты домой не ходи, - попросила Ира. Восьмиэтажка, в которой жила Оля, находилась в целых десяти минутах ходьбы. – Мне одной страшно. Ты ко мне сбегай, мама даст тебе попить. - А ты? - А я боюсь, - ответила Ира, хлопая глазами. – Я боюсь, что он в подъезде ждет… - Кто ждет? - Не знаю. Может, который в хозяйственных сумках всех выбрасывает. Или еще кто-нибудь страшный. Ты маме скажи, что мы гуляем во дворе, и что у нас всё в порядке. Оля тоже боялась, но всё-таки она не была такой трусихой, как ее подружка: хотя и оборачиваясь через каждые два шага, она всё же отправилась в подъезд. До настоящего кошмара оставалось еще пятнадцать минут или даже чуть меньше. …В восьмом классе Ольга покончила жизнь самоубийством – бросилась с крыши. Это случилось прекрасным майским вечером, когда, казалось, не могло произойти ничего плохого. Весёлая и беззаботная троечница, которая нравилась мальчикам и которой многое прощали учителя, обаятельная и милая девочка шагнула в воздух на уровне девятого этажа; удар об асфальт в одно мгновение поставил крест на ее жизни, на завтрашней дискотеке и на поездке с друзьями в кафе «Шоколадница». На следующее утро вся школа была потрясена известием о трагической смерти Ольги; шептались о том, что на такой поступок ее толкнула несчастная любовь к парню из десятого класса. Но еще больше всех потрясли похороны. Ольгу хоронили в закрытом гробу; ее мать рыдала и вопила, а двое мужчин с трудом удерживали ее – несколько раз она пыталась поднять обитую бархатом крышку. Стоя в толпе одноклассников, Ира с ужасом представляла себе, что было бы, если б ей это удалось. Рядом с матерью, совершенно потерянная, вытирала ладонью слезы младшая сестра Ольги – Наташа. Когда гроб опустили в могилу, мать чуть не бросилась вниз – ее едва успели подхватить. Тревожные крики ворон отвлекли Иру от мрачных воспоминаний. Она нервно запахнула на себе короткую кожаную курточку. Вокруг было также безлюдно, как и в тот далекий летний день ее первых каникул – только вдобавок еще и холодно. Где-то безнадежно далеко, за детской площадкой, мужчина из соседнего дома выгуливал болонку. Выбросив окурок, Ира торопливо зашагала к метро. *** …На следующей станции в вагон зашло несколько человек, и Ира почувствовала себя немного уютнее. Она даже вздремнула под грохот железных колес и голоса лениво переругивающихся мужчин, которые, судя по всему, направлялись на работу с капитального похмелья. В институт она приехала слишком рано; пришлось звонить охраннику, чтобы открыл дверь. Выпив на кафедре кофе и выкурив несколько сигарет, Ира до некоторой степени разогнала сонливость. Во всяком случае, она уже не засыпала на ходу. К половине двенадцатого ей удалось закончить большую часть канцелярской работы, входившей в ее обязанности, и теперь можно было пойти в библиотеку – заняться диссертацией. Пришла секретарша Лариса, они обменялись дежурными репликами насчет погоды, Ира отдала ей ключи, и, перекинув через плечо куртку, отправилась на первый этаж. Несколько дней назад коридоры института опустели: закончилась сессия, студенты разъехались – кто на практику, кто на военные сборы, кто просто на отдых. Ира точно знала, кто сейчас есть в здании, и этих людей можно было сосчитать по пальцам – охранник, секретарша Лариса (которая наверняка уже висит на служебном телефоне), завкафедры новой и новейшей истории с парой должников, сдающих ему какие-то рефераты, двое маляров в столовой, и, возможно, еще уборщица. Всё. Гулкий стук каблуков Ириных туфель словно подчеркивал ее одиночество в этом старом четырехэтажном здании; страх, не отпускавший ее всю ночь, после небольшой передышки вновь закрадывался в душу. Казалось, она притащила его с собой из дома, как какую-то заразу. Ира остановилась перед высокой дверью библиотеки, не решаясь войти внутрь, и закурила – плевать, всё равно никто не видит. Следующие два часа она пыталась сосредоточиться на научных открытиях, совершенных в четырнадцатом веке и являвшихся темой ее диссертации, но мысли сами собой возвращались к одному и тому же. Маньяк-убийца, оставляющий в Битцевском лесу сумки с ужасным содержимым... Слухи об этих чудовищных находках в то время ходили по Москве, но в газетах и по телевизору, конечно, ничего подобного не сообщали, не то, что сейчас, когда поножовщина и убийства стали обязательным атрибутом каждого второго выпуска новостей. Но у этих слухов наверняка был какой-то источник, их породили некие реальные события. Кто-то что-то узнал от знакомых, работающих в милиции, а кому-то, возможно, даже «посчастливилось» найти одну из тех сумок, отправившись в лесопарк на прогулку. Со временем слухи начали затихать, превратившись в подобие американской «городской легенды», и маньяк из Битцевского леса навсегда остался в этой легенде потусторонним существом – без лица, без имени, и, самое ужасное, без всяких мотивов совершенных им убийств. Семилетняя Оля, должно быть, наслушалась этих историй от взрослых – ее родители развелись, но в доме постоянно гостила родня. Пересказывая всё услышанное Ире, она, конечно же, сама верила в маньяка – поверила же она во Всадника без головы. Не настолько впечатлительная, как Ира, она наверняка побаивалась одна подниматься по лестнице на седьмой этаж, а потом еще и возвращаться обратно. Но, когда она вернулась, она выглядела не просто напуганной – ее буквально трясло, а в глазах стоял настоящий ужас. - Ты видела… кого-нибудь? – спросила ее Ира. Пока Оля отсутствовала, Ира сидела, отвернувшись от двери подъезда, словно боясь, что лишним взглядом она заставит таящееся там чудовище вырваться на улицу. - Я не… не, никого, - Оля махнула рукой. – А мама сказала, чтоб мы шли обедать. Она сказала, чтобы скорее. В подъезд вошли трое мужчин. Они не выглядели страшными, и уж тем более не походили на всадников без головы. Они просто очень торопились, но в этом ведь нет ничего страшного. - Давай подождем, - попросила Ира. – Ну хоть чуть-чуть, ладно? - А по-моему, нам лучше пойти с теми дядьками, - возразила Оля. Она слегка заикалась, чего раньше с ней не было. – С ними спокойнее, они же взрослые. - Нет, давай еще две минуточки, ладно? - Ну ладно, - неохотно уступила Оля. – Но мама сказала, чтобы мы сейчас шли. - Мы сейчас и пойдем. Только подождем немного. – Ира тянула время изо всех сил, но ведь не могли же они до вечера сидеть на качелях! Через пять минут дверь подъезда за ними закрылась. Прохлада, исходившая от стен, после залитой теплыми солнечными лучами детской площадки, вызывала озноб. Если бы девочки не боялись застрять в лифте, они бы обязательно им воспользовались, и тогда, возможно, им не пришлось бы увидеть того, что они вскоре увидели. Но лифт пугал их не меньше, чем Всадник без головы, и они шли по лестничным ступенькам, а сверху до них доносились голоса… Что-то происходило там, наверху – это Ира поняла, когда ей удалось услышать несколько разборчивых фраз. Что-то очень нехорошее происходило наверху. - Оля-а-а, - Ира вцепилась в перила. – Оля, я не пойду… Оль, я боюсь… - Что там? – Оля запрокинула голову, напряженно вслушиваясь в разговор наверху. – Ир, пошли, а? Мы быстро, бегом! Пошли! – она потянула Иру за рукав, но та не хотела отпускать перила. – Ир, а давай на лифте, а? - Нет! – Ира заплакала. – Надо выйти и покричать маме, пусть она за нами спустится! Голоса наверху стали еще громче. Теперь можно было разобрать почти всё, о чем шла речь. - Там кого-то убили! – прошептала Оля. В этот момент что-то закапало на перила, теплая алая жидкость забарабанила по деревянной планке. Ира едва успела отдернуть руки. - Кровь! – взвизгнула она. Как будто отвечая на ее визг, под окном взвыла сирена… В подъезд ворвалось сразу очень много людей. Уже не понимая, что делают, девочки со всех ног побежали вверх, надеясь, что минуют страшное место – место, откуда на перила капает кровь – раньше, чем успеют увидеть лежащего там мертвеца; ни та, ни другая не сомневались, что он обязательно там лежит. Они бежали, а кровь всё капала и капала между лестничными пролетами и решеткой лифтовой шахты. …С трудом дотащив набранную на стеллажах кипу толстых учебников, Ира устало опустила их на стол. Если всё будет продолжаться такими же темпами, она попросту не уложится в сроки. Достав из сумочки блокнот, карандаш и ручку, она выбрала из кипы самую потрепанную, а, значит, самую умную книжку, посвященную науке и культуре Средневековья. Внимательно вчитываясь, подчеркивая наиболее интересные места и делая в блокноте короткие записи, Ира на некоторое время абстрагировалась от своих страхов, и только иногда ловила себя на том, что ее что-то беспокоит. И всё же нервы ее по-прежнему были натянуты – кто-то, проходя по улице мимо здания института, швырнул в окно скомканную газету, и Ира вскочила с места, уронив умную книжку на пол. «Чёрт, Ирина, да возьми же себя в руки! – попыталась она призвать себя к порядку. – Ты же скоро начнешь шарахаться от собственной тени!». Да нет, она уже начала шарахаться от собственной тени. Дрожащими руками она достала из сумочки пачку сигарет, открыла оконную створку и закурила. Курение в библиотеке – грубейшее нарушение, но Ире сейчас больше всего хотелось увидеть рядом с собой хоть кого-нибудь, а ей еще со школы было известно – чтобы появился классный руководитель, или мама, или папа, надо обязательно стоять с дымящейся сигаретой в руках. Увы, с возрастом испытанное средство всё чаще стало давать осечки. «Ты слишком много куришь, - прочитала она себе еще одну короткую нотацию. – От этого у тебя испортится цвет лица и цвет волос, к тридцати пяти ты будешь бледной и под глазами у тебя всегда будут синяки от бессонницы. Бросай, пока еще не очень поздно». До трех часов Ира продолжала безуспешную борьбу с научными открытиями средневековых ученых. Она снова начала зевать и уже подумывала о том, не пойти ли выпить еще кофе с Лариской, заодно послушать, как она щебечет о маникюре, шмотках и своих многочисленных приятелях, когда в дверь громко постучали, и в библиотеку вошел высокий седой мужчина. Явно очень уверенный в себе, с грубым лицом и с таким же грубым, наверное, голосом. Он был не из институтского персонала – Ира никогда его не видела. Или всё-таки видела? - Здравствуйте, - голос у него на самом деле оказался грубым и хриплым. – Ира Кутенкова – это вы будете? - Я… Что вы хотели? Пришелец окинул Иру агрессивно-оценивающим взглядом. - Мне вас порекомендовали на факультете иностранного языка. Вы ведь даете частные уроки английского? Ира перевела дыхание. - Да. - Я бы хотел, чтобы вы позанимались с моей дочерью. Ей через месяц вступительные сдавать, а по-английски знает только «хелло» и «ай эм фром Раша». Девятнадцать лет девке, а в башке одни ночные клубы. – Он пододвинул себе стул и уселся напротив Иры. – Сколько вы берете за одно занятие? - Четыреста рублей обычно, но… - Я буду платить по тысяче за час. Занятия – три раза в неделю, меньше, я считаю, смысла нет. Беретесь? - Даже не знаю… - Ира пожала плечами. – По-моему, дешевле будет заплатить приемной комиссии. У нас не самый популярный вуз, так что и берут за экзамены немного. - Девушка, вы не поняли. Мне не так уж и важно, поступит она куда-нибудь или нет. Главное – чтобы в мозгах чего-нибудь появилось. Но, если после ваших занятий она сдаст вступительный – сразу получите тысячу премии. И не рублей. - Ну, насчет вступительного – это вряд ли, - с сомнением сказала Ира. – Если всё действительно так плохо, как вы говорите… - Да уж плохо, можете поверить. В общем, я вам сказал, а мое слово – закон. Ну, а сдаст или не сдаст, денег всё равно срубите, по любому. Как у вас со временем? Сегодня могу ее к вам прислать? Ира планировала придти домой пораньше и наконец-то хоть немного выспаться. Но предложение было не из тех, от которых отказываются. Во-первых, этот субъект, видимо, уже всё для себя решил, и о ее согласии речи, собственно, не идет. Во-вторых, прибыль от частных занятий составляла почти восемьдесят процентов от всего ее заработка – того, что выдавали на кафедре под громким названием «зарплата», иногда не хватало даже на дорогу. - Хорошо, - вздохнула она. – Скажем, к пяти часам – это будет удобно? - Удобнее не бывает, - проворчал он. – Так, сейчас я ей позвоню… Вот деньги, три тысячи, за первые три занятия. А вот номер моего сотового, если что – держите меня в курсе. Имя-отчество ваше как? - Ирина Вячеславовна. - Угу. Андрей Глебович, - он бросил перед ней визитную карточку. – Ваш телефон? Ира вырвала листок из блокнота и написала свой мобильный номер. - И это, девушка… Вы ей побольше в башку всего вдолбите, ладно? - Спасибо. Я постараюсь. Он поднялся. - Ну, до скорого. Где ей искать-то вас? - Да здесь же, в библиотеке. - Понятно. Ждите, приедет. *** Честно отзанимавшись с Викой – кукольно-хорошенькой брюнеточкой, приехавшей на занятие на новеньком джипе «Сузуки» - Ира смогла уйти из института только в семь вечера. К этому времени охранник уже закрыл дверь, и Ира долго не могла его дозваться – он проверял верхние этажи. В метро по дороге домой Ира сама с собой советовалась, что ей теперь делать с этой Викой. Еще с первых минут занятия стало ясно, что Андрей Глебович сильно преувеличил способности дочки – на самые примитивные вопросы она лишь как-то отстраненно улыбалась и пожимала плечами. Поднявшись на улицу, Ира обнаружила, что недавно прошел дождь – асфальт был мокрым – видимо, ей повезло пересидеть каприз погоды под землей. Погруженная в свои мысли, она шла, не замечая никого вокруг, пока ее не окликнули: - Кутенкова! Ирка-а-а-а! Привет! Оглянувшись, Ира увидела догоняющую ее девушку – это была Наталья, сестра Ольги. Когда Оля погибла, Наташа училась в седьмом классе; у нее надолго затянулся нервный стресс, но со временем она смогла как-то смириться с тем, что сестры больше нет и что надо жить дальше. Теперь она выглядела вполне жизнерадостной, модно одевалась и работала где-то в мэрии юрисконсультом. С Ирой они виделись не часто – раз или два в год, но при встречах с удовольствием общались о том о сем. - Привет, Наташ! С работы? - Ага. Слышала, что наш главный учудил? Запретил своим помощникам мигалками пользоваться. Не знаю даже, как они теперь до дома добираться будут. А как твои? Девушки перешли дорогу около метро и углубились в родной квартал. - Мои нормально. Мать сейчас дома в основном сидит или на даче, огород копает. А отца всё никак на пенсию не выгонят. Какая, говорит, пенсия, мне дочь кормить надо. Наташа весело помахала сумочкой. - Ну да, конечно. Ты же у него дама ученая, а платят вам, ученым, по моим данным не то чтоб очень много. Да ты не обижайся, Ирк, у самой муж такой же. Надо было за автослесаря выходить, в сервисах бабки лопатами гребут. - Я ж не только зарплату получаю, - заметила Ира. Обидеться на Наташу просто нереально – у нее был такой же легкий характер и такое же умение беззлобно подшучивать над собеседниками, как и у сестры. – Мне вот сегодня девочку сосватали, к вступительным по инглишу готовить. Только, ох, боюсь, не по силам мне эта задача. Голова у барышни из очень твердого дерева. - Дай-ка угадаю. Крашенная блондинка а-ля Мадонна на «БМВ» «серебристый металлик»? - Не угадала, - тяжело вздохнула Ира. – Крашенная брюнетка а-ля Алсу на трехдверной «Сузуки» цвета морской волны. - Ладно тебе, не ной. Ты ж у нас спец по трудным подросткам! О, что я вижу – скамейка, по которой сегодня еще не ходили ногами! Мы просто обязаны здесь перекурить. Я дома сейчас не курю уже – муженек от дыма кашляет, а на лестницу бегать лень. - А мама как, Наташ? – спросила Ира, когда они устроились на скамейке и вытащили сигареты. Наташа повертела в пальцах зажигалку. - Да ничего, - после небольшой паузы ответила она. – В смысле, ничего хорошего. Депрессия у нее. Недавно же Ольгин день рождения был. Она у себя на столе фотографии разложила, и вот сидит, смотрит, не отрываясь. Нет, ну, то есть, отрывается, конечно, но очень уж много времени с этими фотографиями проводит. А еще мне кажется, выпивать она начала. - Да ладно, - недоверчиво сказала Ира. - Точно не знаю, за ней же не уследишь. Я ж целыми днями в мэрии сижу, а Сашка еще и позже меня приезжает. Врачу бы ее показать, психологу хорошему, да не пойдет ведь. - Плохо. - И такие вещи говорит иногда… - Наташа мрачнела на глазах. - Даже не по себе становится. Вот недавно рассказывала, во сне ей Ольга явилась, возле кровати стоит, рот открывает – и ни звука, а слова как бы из ниоткуда слышно: «Ты, мам, не бойся за меня, я в раю, я ведь не самоубийца». Очень переживает она из-за этого дела, самоубийц-то по библии в рай не пускают. - Может, придумала она этот сон? Ну, чтоб себя успокоить как-то? - Может, и придумала. Только, знаешь, Ирина, а ведь на самом деле, что-то там нечисто с Ольгой было. Я ведь тогда еще голову себе ломала – ну в кого она так влюбиться-то могла, чтоб с собой покончить? Ребята сами за ней бегали, она с ними заигрывала – ну так, в шутку, но про серьезные-то чувства она и не знала ничего! Вроде говорили, что старшеклассник какой-то, помнишь? - Помню. - Ну не было этого старшеклассника, хочешь верь, хочешь – нет. Если б был, я бы знала. Ольга-то вся как на ладони была, тайны она хранить не умела в принципе – ни свои, ни чужие. А потом я ведь всю школу вопросами донимала, с седьмого по десятый класс – КТО? И оказалось, что никто. Сначала на Полетаева думали – ну, Полетаев Денис, из десятого «В». Опять же, он в том доме жил, откуда она прыгнула. В конце концов, выяснилось, что Ольга у него только сигареты стреляла, а он хотел у нее телефон стрельнуть, да не успел… Потом еще кто-то мне намекнул, что, может быть, что-то у нее было с практикантом, который биологию вел. И снова мимо. Они и не общались даже, только один раз, когда он Ольгу к доске вызвал и пару ей влепил. Но ведь из-за этого с крыши не бросаются, правда? - В общем-то, правда, - подтвердила озадаченная Ира. - И вот еще что, - Наташа растоптала каблуком тлеющую сигарету. – Знаешь, время-то проходит, и начинаешь кое-что вспоминать такое, о чем сразу и не вспомнилось. Честно сказать, Ольга в последнее время начала что-то скрытничать. На нее совсем не похоже было, ну настолько не похоже, что я и внимания не обратила – думала, показалось мне, скорее всего. А сейчас вот думаю – нет, не показалось. - А если правда влюбилась в кого-то? И не хотела об этом говорить? - Вот уж что вряд ли, то вряд ли. Если бы что-то было в таком роде… вся школа знала бы. Нет, это что-то другое. Всё, что угодно, но с личными делами никак не связано. - А не могла она… ну, просто… зачем-то оказаться на крыше и упасть случайно? Наташа помотала головой. - Не могла. Нет, забраться на крышу она могла, конечно, но только если твердо решила, что будет прыгать. Ольга высоты боялась. Хотя и мечтала стюардессой стать, летать за границу. Но ее бы не взяли, вот из-за этого она очень расстраивалась. - А почему не взяли бы? - Да у нее… как тебе сказать… Видишь ли, у нее были приводы в милицию. Два или три, сейчас точно не помню. По мелочам, в общем, в школе об этом знали и особо не напрягались. Но ведь учиться на стюардессу с приводами не возьмут, тем более, когда в аттестате одни трояки стоят, а уж и совсем тем более – на международные рейсы. Тогда с этим еще очень строго было. *** Попрощавшись с Наташей, Ира постаралась незаметной мышкой проскользнуть от входа в подъезд до своей квартиры: за день лифт опять успел сломаться. Проходить мимо квартиры номер тридцать ей совсем не хотелось, но другого пути-то всё равно не было. Невольно покосившись на дверь, Ира вновь ощутила пробирающий по коже мороз. Она была почти уверена в том, что незримое, а, может быть, и воплощенное в некую ужасную форму Зло затаилось за дверью; если прижать ухо к потемневшей коричневой обивке, можно будет даже расслышать Его дыхание. Но Ира, конечно, не стала прижимать ухо и вслушиваться в звуки внутри квартиры. Потому что, если ей по-настоящему удастся услышать что-то, а потом каким-то образом выяснится, что квартира эта необитаема с того самого дня – она просто сойдет с ума. Отец еще не вернулся с работы. Ира решила, что неплохо бы приготовить что-нибудь на ужин. Она прошла на кухню, но делала всё автоматически, мысленно прокручивая в голове разговор с Наташей. Сегодня ей неожиданно дали понять, что, по сути, она совсем не знала свою подругу Ольгу. Весёлая простушка, перебивавшаяся с троек на четверки, как никто другой умевшая вызвать к себе симпатию учителей, оказывается, была вовсе не такой уж и простушкой. На Ольгу такое можно подумать в последнюю очередь, но у нее были приводы в милицию! Получается, не все ее школьные шалости были настолько безобидны – вернее сказать, школой дело не ограничивалось. Кроме того, у Ольги была цель – после школы она хотела работать стюардессой, летать на самолетах. Не так уж и невыполнимо, но имелось препятствие – проблемы с детской комнатой милиции. Насколько серьезной была для Ольги эта цель, неизвестно, но сейчас, как мозаику из отдельных фрагментов, восстанавливая картинки из школьной жизни, Ира постепенно приходила к выводу, что Ольга готовила себя к будущей карьере. Дело не только в том, что – Ира вдруг вспомнила – единственным предметом, по которому Ольга имела твердое «четыре», был иностранный язык – вполне объяснимо для девушки, планирующей стать бортпроводницей на международных рейсах. Ее поведение, все ее манеры говорили о том, что она пытается чему-то научиться, в первую очередь – до некоторой степени управлять людьми. Она по-своему вертела не только мальчиками из своего класса, и из параллельных классов, и даже старшеклассниками – учителя тоже попали под ее влияние. - Или я всё преувеличиваю? – вслух спросила себя Ира, наливая в кастрюлю воду из-под крана. В каком-то смысле – да. Ольга не была таким уж монстром. Если она и манипулировала окружающими, то делала это не на самом высоком уровне. У нее тоже случались проколы, и нередко. Но под ее внешним легкомыслием и естественным обаянием скрывалась если и не самая сильная, но личность. Такие люди не склонны к суициду. Обычно они всеми доступными средствами добиваются того, чего хотят. Какой же на самом деле была Ольга? «Почему я думаю о ней так плохо? Только из-за того, что узнала про эти дурацкие приводы в милицию? Ольга совсем не походила на законченную хулиганку». Но что-то всё же не давало Ире покоя, что-то как будто незначительное, но дающее прямое, однозначное указание на то, что характер Ольги был намного сильнее, чем можно предположить. Что? На улице уже стемнело, когда появился отец. Он задержался, потому что ездил к маме на дачу – проведать. Пока он ужинал, Ира набрала полстраницы текста для своей диссертации со сделанных в библиотеке записей. - Спасибо, доча, - отец заглянул к ней в комнату. – Всё было очень вкусно. - Пап, - Ира оторвалась от монитора – у нее уже в глазах рябило. – А кто живет на пятом этаже, в той квартире?… ну, ты знаешь, о чем я. - Кто живет? – Отец пожал плечами. – Кто живет, кто живет… Слушай, да не знаю я. Вроде бы и никто. Я специально и не интересовался даже, зачем мне? Нет, подожди-ка, Ефремов, с которым у нас гаражи рядом, он на четвертом, как раз под этой квартирой. Говорит, тихо и глухо, как в танке. Хотя, у него соседи через стену постоянно концерты устраивают, может, он и не слышит, что наверху творится. - А кто может знать? - Ир, ну ты вопросы задаешь! Там же сплошняком пенсионеры все – и тридцать первая, и тридцать вторая, и тридцать третья. Они если что и знают, толку от них всё равно не добьешься. Кто глухой, у кого склероз, кто еще что… Вот, придумал, а ты с Пашкой поговори! Может, он и в курсе. - С каким еще Пашкой? - Ну, Васильев Пашка, одноклассник твой. - А я думала, он вообще не в Москве. - Ты, Ирина, совсем от жизни отстала. Он из Мурманска уж года полтора как вернулся, работает в нашем ДЭЗе, по домам ходит. - А, хорошо. Встречу – спрошу. Пап, а кто там раньше жил? Кого всё-таки убили? - Доча, да не знаю я! Мне ж милиция не докладывалась! Кстати, по-моему, они сами так и не поняли, кого там убили. Всё, спать я пошел, ладно? - Ага, спокойной ночи. - И ты долго не засиживайся. *** Спотыкаясь и поскальзываясь на ставшей вдруг очень гладкой плитке пола, Ира и Оля бежали вверх. У Иры стучало в ушах – или это капающая между пролетами и решеткой шахты кровь колотилась о деревянные перила? Голоса звучали всё более и более отчетливо. - Голова! Где голова его? Голову ищите! Второй этаж. Третий… Четвертый… Задыхаясь, девочки замерли на лестничной площадке между четвертым и пятым этажом - наверху человек в сером пиджаке склонился над какой-то бесформенной массой. В ноздри ударил резкий сладковатый запах. Даже снизу им было видно, что струйка крови, бегущая к шахте, начинается от этой бесформенной массы. С первого этажа кто-то поднимался следом за девочками – бегущие шаги приближались… они уже совсем близко. Люди в милицейской форме. - Дети! Детей уберите отсюда! - Нет!!! – Ира вывернулась из рук милиционера, ударилась о стену и успела пробежать еще несколько ступенек вверх, забирая в сторону – так, чтобы не наступить на мертвое тело. Оно странно лежало, через порог – ноги на лестничной клетке, туловище – в квартире. Мужчина в сером пиджаке ловко перехватил Иру, но в этот момент она разглядела очертания тела, скрытые в полумраке прихожей за порогом, и поняла, что у него… нет головы! - Убирайте детей! Откуда они? Девочка, ты здесь живешь? Истошный визг Оли: - Пустите меня, пожа-а-а-а-луйста!!! Обезглавленный труп на полу пошевелился и, ухватившись наполовину отделенной от тела рукой за косяк, вдруг приподнялся, опираясь на локоть… …Иру разбудил ее собственный крик. Услужливое подсознание во сне почти дословно воспроизвело всё, что произошло в те страшные четверть часа. За исключением, разумеется, финальной сцены. Труп, лежавший в дверях, не пытался вставать, хватаясь за косяк, но того, что маленькая Ира просто увидела его, хватило, чтобы это видение еще долго преследовало ее по ночам. А сейчас оно зачем-то вернулось. Что ему, спрашивается, надо? За какие-то доли секунды она успела разглядеть гораздо больше, чем было нужно. Милиционер в штатском – это был один из тех троих, зашедших в подъезд, когда Оля вернулась на детскую площадку – подхватил Иру на руки и развернул лицом в сторону от страшной картины, но сделал это недостаточно быстро: она увидела, что труп в дверях квартиры не просто обезглавлен – буквально раскромсан на части, а в огромной луже крови плавают куски мяса. Боже, откуда, почему все эти странные совпадения? Почему она опять боится этой квартиры? Почему этот эпизод из детства именно сейчас не дает ей покоя, заставляя возвращаться к себе в памяти и заново проигрывая себя во сне? Почему так неожиданно повернулся разговор с Натальей? Прошло целых семнадцать лет, и вот сегодня сестра погибшей вдруг впервые озвучила мысль о том, что Ольга, возможно, не покончила с собой. И что-то еще вклинивалось в эту цепь совпадений, Ира никак не могла сообразить, что же это было. С чем, ну с чем это связано?! Но ведь и тогда, в тот кошмарный день – всё совпало. Вот они сидят вдвоем на качелях, и Оля рассказывает городскую страшилку про расчлененные трупы в хозяйственных сумках. А вот они уже стоят перед самым настоящим расчлененным трупом, от которого их отделяет всего лишь десять ступенек лестничного пролета. Что это, если не…? Если не полнейший бред? Завернувшись в одеяло, Ира подсела к компьютеру и подключила Интернет. Она еще толком не решила, что собирается делать, поэтому несколько минут смотрела на стартовую страницу Яндекса и собиралась с мыслями. Затем ввела в окно поиска: «Битцевский лесопарк», в найденном: «убийства», еще раз в найденном – 1980 год. «По вашему запросу найдено ссылок: 1». Единственная обнаруженная поисковой системой ссылка привела Иру на страницу с адресом serial-murders. Авторы сайта разместили здесь статьи, посвященные многочисленным серийным убийцам, из которых Ира знала только Джека Потрошителя и Чикатилло. Впрочем, это не входило в круг ее повседневных интересов, ограниченных историей Средневековья и просмотром сериалов «Комиссар Рэкс» и «Моя прекрасная няня». На сайте имелся также форум, где знатоки данной области могли поделиться мнениями относительно психологии и образа действий серийных убийц. Один из разделов форума предлагал: «обсуждение нераскрытых серийных преступлений в Москве: Лосиноостровский, Медведково, Битцевский лесопарк». Первая же открытая тема гласила: «Трупы на Лосиноостровской, 80-е годы». Кликнув по значку «Создать новую тему», Ира напечатала запрос: «Известно ли что-нибудь об убийствах в 80-м году, когда в Битцевском лесопарке были обнаружены расчлененные тела? Это было на самом деле или просто слухи?». Запрос она подписала: «Иринелла». *** Утром Ира не только проспала будильник, но еще и обнаружила, что заболела: видимо, простудилась, когда стояла на холодном ветру во дворе, а потом еще шла к метро – болело горло, голова, и нос напрочь отказывался дышать, как положено. А завтра у нее занятия с Викой, так что особо расклеиваться времени нет. С двадцатой попытки она дозвонилась на кафедру и попросила Ларису прикрыть ее, если что. Сегодня придется отлежаться – ну и к лучшему. Кое-что из материалов по диссертации у нее есть дома, а денёк в постели не может не пойти ей на пользу. Заварив себе в один термос чай с мятой, а в другой – травяную микстуру от кашля, Ира припасла пару носовых платков и улеглась под одеяло. От температуры у нее слипались глаза, но ей вовсе не хотелось во сне снова оказаться рядом с раскромсанным трупом, лежащем на пороге квартиры номер тридцать. Однако едва она начала дремать, как время отмоталось назад. Ира опять сидела на качелях, отвернувшись от подъезда и наблюдая, как неподалеку голуби пьют из лужи. Сейчас, во сне, навевающая жуть атмосфера безлюдного двора, подпитанная рассказанными друг другу двумя маленькими девочками страшилками, ощущалась более реально – и одновременно мозг выталкивал на поверхность памяти забытые подробности. Услышав шаги, Ира повернулась и увидела приближающуюся Олю. Подойдя к качелям, Оля уселась рядом. Было видно, что ее бьет дрожь. Кто-то напугал ее там, в подъезде, подумала Ира. Под светло-зеленой маечкой со смешным воротничком билось, как загнанный зверек, Олино сердце. Билось так сильно, что даже воротничок трепыхался. Она заговорила, и Ира заметила, что Оля заикается. - Мама сказала, чтобы мы шли обедать. - Оль, ты что, кого-то видела? - Я н-не… да ладно тебе. Ну что, идём? Мама сказала, чтоб скорее. На углу дома остановилась машина. Из нее вышли пятеро – они направились к подъезду. Они не выглядели страшными, но очень торопились. Оля подергала Иру за рукав. - Пошли, а? Мы лучше зайдем с дядьками, они взрослые, с ними спокойнее. - Нет, давай подождем. Оля, ты точно ничего там не видела? - А кто там может быть? Всадник без головы, что ли? Говоря это, Оля смотрела Ире в глаза. Нет, тогда, во дворе, она не смотрела на нее так. Это уже другая Оля – не семилетняя девочка в светло-зеленой маечке, а та, повзрослевшая Ольга, которая разбилась, упав с крыши восьмиэтажного дома. Она только что закончила исполнять в этом сне роль второклассницы, и ее взгляд гипнотизировал Иру, еще не успевшую выйти из своей роли. - Оль, ну там правда никого не было? Ольга продолжала смотреть, не отвечая. Потом она сказала: - Ирка, ну пошли же, мама ждет. …Сверху доносились голоса. Сначала неразборчивые, сливающиеся друг с другом, они становились всё отчетливее, и теперь можно было кое-что понять. - Кто это? Кто-нибудь его знает? - Узнаешь его теперь, он же… - окончание фразы заглушает грохот. - Квартиру проверяйте, он может быть здесь! На Иру обрушивается волна холодного страха – там, наверху происходит что-то нехорошее. Но еще страшнее ей от того, что Олю происходящее, видимо, оставляет совершенно равнодушной. Сверху на перила падают первые капли крови – Ира едва успевает шарахнуться в сторону, к стене. - Оля, что нам делать?! Оля молчит, глядя на нее мертвенно-отрешенным взглядом… - Что ты мне пытаешься сказать, Оля? – пробормотала Ира, и звук ее голоса оборвал нарастающий кошмар. Она выпила чаю с мятой, улеглась поудобнее и снова заснула. На этот раз ей ничего не снилось. Проснувшись, она обнаружила, что уже почти три часа дня. Сунула под мышку градусник – температура тридцать шесть и восемь, почти нормально. Утром было тридцать восемь и два. Лежать в постели уже не хотелось. Налив себе в две кружки остатки мятного чая и микстуры и по очереди отпивая то одно, то другое, Ира включила компьютер, вошла в Интернет, набрала адрес сайта serial-murders и открыла свой топик, ни на что особенное, в общем-то, не рассчитывая. К ее удивлению, ответов оказалось много, они занимали уже несколько страниц. «DetectiV. Да, был такой слух в начале восьмидесятых, точно год не вспомню. Якобы гуляющие находили в Битце мешки или пластиковые пакеты с расчлененными телами. На самом деле, скорее всего, это было ни что иное, как искажение слухов о подобной же находке, действительно имевшей место в другой части Москвы. Просто информации не хватало, вот граждане и додумывали то, о чем официальные источники не ставили их в известность. Кто-то даже утверждал, что по результатам экспертизы, убийца не просто расчленял трупы, но и ставил некие опыты, целью которых было установить, как долго находится в активном и сознающем себя состоянии мозг внутри отсеченной головы». Ира содрогнулась. «ТАБЕЛЬНЫЙ. А почему уважаемый ДетектиВ уверен, что всю историю с расчлененкой в Битце выдумали граждане?». «DetectiV. Да потому что в таком случае это дело вело бы местное отделение милиции, по крайней мере изначально. Но никаких данных об этом у них нет». «ТАБЕЛЬНЫЙ. У Вас настолько широкие связи, что Вы можете с уверенностью констатировать отсутствие этих данных?». «Admin. Поясняю: DetectiV работает не в органах, а в газете, ведет криминальную колонку. Даже если в милиции и есть документы на это дело, никто бы не предоставил их DetectiVу, потому что у него репутация неисправимого подтасовщика фактов». «Майор с Петровки. Такие всегда найдут, с кем договориться». Дальше Ира читала по диагонали – участники форума перешли на личности и некоторое время виртуально выясняли отношения. Но в начале третьей страницы она наткнулась на сообщение по теме. «НИКИТА. Хотите верьте хотите нет, но этот самый маньяк из Битцы похитил мою знакомую и потребовал за нее выкуп у родителей. Это случилось в 1980 году, ей тогда было четыре года и она, конечно, ничего толком не помнит. Ее похитили прямо из детского садика, во время прогулки, а отцу позвонили по телефону и сказали: «Готовь деньги, или дочурку найдут в Битце. И не вздумай никуда сообщать, я узнаю». Сумму назвали по тем временам очень приличную, 2000 р. или даже больше». «The Джентльмен НН. Киднэпинг в годы Совка? А вы ничего с датой не путаете?». «НИКИТА. Внимательно читайте предыдущий пост. 1980 (восьмидесятый!) год был на дворе! Отец оставил деньги там, где ему сказали, а вечером ему снова позвонил тот же самый человек и объяснил, где найти дочь. Это было на пустыре на окраине Москвы, где-то на северо-западе. Преступник опоил девочку каким-то снотворным, когда отец ее заметил, она шла через пустырь с закрытыми глазами, почти спала на ходу». «Майор с Петровки. Извиняюсь, а откуда он такие деньги-то взял?!» «ГРАЧЕВА Галина. Никита, а кто вам сказал, что похититель вашей знакомой и тот маньяк, который (предположительно!) разбрасывал по лесопарку сумки с трупами – одно лицо?». «НИКИТА. Майору с Петровки: Он работал директором универмага – кажется, «Москва» или «Московский». Наверное, у него были сбережения, может быть, воровал, может, зарплату получал хорошую. Но человек это был не бедный. Галине: Я так подозреваю, что это был именно один и тот же человек, и вот почему. В телефонном разговоре он не просто сослался на трупы в Битцевском лесопарке. Он еще выразился примерно так: мне удалось выяснить, что отрубленная голова от десяти до пятнадцати минут осознает происходящее, сохраняет способность чувствовать, наблюдать, испытывать страх. Подумайте о том, желаете ли вы такого своей дочурке? Это как раз то, о чем написал как бы с иронией DetectiV». «ГРАЧЕВА Галина. Да, яркая деталь». «Настоящий Фандорин. Наверное, этот маньяк проводил секретные медицинские опыты по заказу правительства». «ГРАЧЕВА Галина. Настоящий Фандорин: Не-у-мест-но». «Настоящий Фандорин. Так, у кого еще на этом форуме есть знакомые, которых похитил маньяк из Битцы?». На этом обсуждение обрывалось: видимо, Грачева Галина не успела или не сочла нужным придумать достойный ответ Настоящему Фандорину. Ира кликнула мышью на «Ответить» и напечатала: «Этого убийцу всё-таки поймали или нет, никто не знает?». Вопрос, который, наверное, лучше задавать в другом месте, подумала Ира. Только в каком? *** В четыре часа она отправилась на улицу. Это было сделано отчасти из желания кое-что прояснить для себя, а отчасти – из духа противоречия: даже хранящая в своих недрах воспоминания о кровавом убийстве квартира номер тридцать не должна до такой степени управлять ее жизнью. Нажав кнопку первого этажа, она сунула руку в карман в поисках пачки сигарет; кабина поехала вниз и вдруг зависла, миновав… кажется, только шестой этаж. Значит, сейчас – пятый. Ира тихо пискнула, глядя, как разъезжаются двери. То, что скрывалось в этой квартире, услышало ее мысли! Перед лифтом стоял Пашка Васильев. - О! Какие люди! Иринка, сто лет тебя не видел! - Господи, Паша, как ты меня напугал. - Извини, я ж не нарочно, - он вошел в кабину. – Ты вниз? - Ага… Нажав на кнопку, он повернулся к Ире. - Н-да-а, у тебя и вправду вид какой-то зашуганный. Что случилось? Поклонники достали? - Покойники, - невпопад ответила Ира. - Ну надо же, - пожал плечами Пашка. Он не отличался любопытством, если кто-то разговаривал с ним загадками – не переспрашивал. Только сейчас Ира обратила внимание, что на нем спецодежда с эмблемой ДЭЗа, а в руках – чемоданчик с инструментами. В школе Васильев был круглым отличником по труду и мог починить всё, что угодно. Они вышли из подъезда и сели на скамейку, обычно занятую местными пенсионерками, но сегодня в честь какого-то праздника абсолютно свободную. - Ну как там, в Мурманске? – спросила Ира. – Чем ты там вообще занимался? - Да чем там можно заниматься? Бабки зашибал, пока возможность была. Потом здоровье подорвал, пришлось назад в Москву возвращаться. Тут климат попроще будет. Думал, с такими деньжищами и на коттедж хватит, и на хату в центре города, и на джип «Хаммер» еще… - А что ж в сантехники пошел? - Видишь ли, Ирина, жена и теща требуют от человека не только больших сил, но и больших денег. Ира засмеялась. - А у тебя как дела? - Я тоже бабки зашибаю, - невесело усмехнулась она. – И тоже скоро подорву здоровье, - ей вспомнилось завтрашнее занятие с Викой. - Нет уж, ты себя береги. Из наших видишь кого-нибудь? - Из наших - никого. Вчера, правда, Наташу Селянчик встретила, Ольгину сестру. - Нет, я ее не знаю. Я и не знал даже, что у Селянчик была сестра. - Я тоже про нее многое не знала. Например, ты слышал, что у нее были приводы в милицию? - Вот об этом я как раз слышал. Ребята говорили, да и завуч ее пропесочивала как-то раз. Кажется, ты тогда проболела почти месяц. Странно, что тебе никто не сказал. Ира покачала головой. - Я ведь с народом не очень общалась. - А при чем тут ее приводы? - Да так… Наташка упомянула, вот я и удивилась – за что? А ее спрашивать не очень удобно было. Васильев почесал затылок. - За что? Дай-ка подумать… Ну, если не ошибаюсь, один раз ее замели по пьяной лавке, но это было еще в начале восьмого класса. Потом еще какая-то история была, но там уже посерьезнее… И еще что-то. Нет, сейчас уже вряд ли вспомню. - Ну ладно. Чиркнув зажигалкой, Васильев дал прикурить Ире и сам задымил «Золотой Явой». - А вот что мне вспомнилось, - начал он. – Я недавно в том доме, откуда она с крыши бросилась, трубы на чердаке проверял. Как раз и подумал об этом… Понимаешь, в тот день мы с ребятами хотели на чердаке на этом с пивом посидеть. Где-то, я потом прикинул, часа за два до Селянчик… Так вот, на чердак мы так и не попали. Решетка была на замок заперта. - Вот оно что… - тихо сказала Ира. – Ты никому об этом не говорил? - Да как-то из головы вылетело. Сама знаешь – все в шоке были, я тоже, потом еще похороны эти… Кажется, Димка Усиевич тоже на это обратил внимание, вот он к участковому ходил, спрашивал, как Селянчик попала туда. Участковый сказал, вроде бы она замок проволокой открыла, так или иначе, замка на двери уже не было. Несколько минут они молча курили. До Иры не сразу дошло, что надо спросить Пашку о тридцатой квартире, тем более, он только что был на пятом этаже. - Тридцатая? Ир, кто-то там точно прописан, но только он там не живет. И никто там не живет. Причем еще до того, как я в ДЭЗ устроился, уже лет двадцать жильцы не появлялись. А в двери – три английских замка. Собственно, вот и всё, что я знаю. Ты ее снять хочешь или что? - Да пора бы уже от родителей съезжать. Надоела я им. Шучу, Паш. Подруга с кафедры с парнем квартиру ищет, гражданский брак у них. Но, если хозяев нет, значит, и спрашивать не у кого? - Похоже, что так. *** За годы, прошедшие с выпускного вечера, школьное здание изнутри и снаружи претерпело незначительные изменения. Из зеленого оно стало мутно-желтым; над входом красовалась в меру роскошная табличка «под бронзу»: «Общеобразовательная школа № 1903 г. Москвы». В холле дежурил сотрудник ЧОПа – после страшного теракта с захватом детей охранники вошли в число обязательных статей школьных бюджетов. Интерьер тоже изменился: в раздевалке стояли удобные скамейки вместо банкеток с изрезанными сидениями, на полу лежали вполне приличные ковровые дорожки, а стены были увешаны стеллажами с поделками младшеклассников. - Вы к кому, девушка? – спросил ее чоповец. - Скажите, а завуч или директор на месте? Мне бы хотелось с ними поговорить… я бывшая выпускница. Охранник снял трубку внутреннего телефона. - Антонина Николаевна, к вам выпускница бывшая пришла. Минутку… как ваша фамилия? - Кутенкова Ирина. - Кутенкова. Можно ей к вам пройти? Да, хорошо. Завуч на месте, она в учительской. Третий этаж, - большим пальцем он указал за плечо, в сторону лестницы. - Спасибо, - кивнула Ира. Она и не надеялась кого-то застать в такое время. Поднимаясь на третий этаж, она представляла себе шумные толпы школьников, наполнявших рекреации и коридоры в те – какие же далекие – времена, когда она сама, в синей форме нового образца и в пионерском галстуке (чуть ли не единственная во всем классе Ира дисциплинированно носила галстук), стояла возле класса, перечитывая конспекты перед уроком, или болтая с подругами… или пытаясь уберечь свою сумку от хулиганящих ребят. И где-то, среди этой толпы, окруженная многочисленными друзьями, болтала с девчонками или кокетничала с ребятами Оля Селянчик. Она наслаждалась жизнью, не подозревая, что этой жизни осталось ей совсем немного. Уже через несколько дней закрытый гроб с телом Оли вынесут из подъезда. В тяжелом молчании, нарушаемом лишь рыданиями матери и отрывистыми репликами распорядителей с черными повязками на рукавах, его погрузят в заднюю дверь автобуса, в специальный отсек… Собравшаяся возле дома толпа еще долго не разойдется, обсуждая трагедию: «Такая молодая… жить бы еще и жить»… «Сама с крыши бросилась»… Ребят из школы отвезут на кладбище на четырех специально заказанных «Икарусах» - проститься с Олей хотели очень многие. Дверь в учительскую была открыта. - Здравствуйте, Антонина Николаевна, - сказала Ира, входя. – Не помешаю? Завуч поднялась ей навстречу. Она заметно постарела. - Здравствуй, Ирочка! Присаживайся. Что-то давно ты у нас не появлялась. Как дела? - Ничего, спасибо. - Где работаешь? - В институте, где училась. Я диссертацию пишу. - Вот здорово! – вроде бы обрадовалась завуч. – А я с кем из ваших ни говорила – все в бизнес пошли, в основном. Кое-кто и спиться успел, кстати. Усиевич в тюрьму сел – торговал наркотиками. А ты молодец, нечего сказать. О чем диссертация? - По истории. Средние века. - Замужем? Дети есть? - Да, честно говоря, ни то, ни другое. Пока не получается. А у вас как дела? - Работаем, Ирочка, как и всегда. Уже бы и на пенсию пора, да кто тут вместо меня будет. Из старого состава – я, директор, Крылова из канцелярии и Татьяна Анатольевна – ваша руководительница бывшая. Но она уже ушла. - Жалко. Антонина Николаевна, - Ира помялась. – У меня к вам вопрос… такой, не совсем обычный, что ли. - И какой же? - Если честно, я даже не знаю, почему меня это интересует. Вы ведь помните Олю Селянчик? Завуч нахмурилась. - Да, помню. Красивая девочка была. Очень способная по-своему, - завуч интонацией выделила слово «по-своему». - Антонина Николаевна, а за что у Оли были приводы? Плотно сжав губы, завуч молча смотрела куда-то в окно. Потом она всё же ответила: - Действительно, не обычный вопрос. Тем более, сама не знаешь, зачем спрашиваешь… Ладно. Впервые ее забрали в пьяном виде – она, еще одна девчонка из другого района и трое ребят, на пару лет постарше, распивали вино в детском саду, ночью. Думаю, и не только вино у них там было… Когда приехала милиция, Селянчик уже на ногах не держалась, даже имя свое назвать не смогла. Словом, это первый был случай. Второй раз был связан с квартирной кражей. Двое из ПТУ полезли в квартиру, а Ольга возле подъезда караулила. Наряд вызвали соседи. Селянчик пыталась предупредить тех двоих, которые в квартире орудовали, и на этом ее поймали. Это привод номер два. В третий раз она попалась на торговле краденными вещами, но, поскольку ничего особенного у нее не было – пара наручных часов и дешевая куртка – отделалась она, можно сказать, легко. Подробностей, извини, не знаю, но после третьего раза ко мне мать ее приходила, упрашивала никому не рассказывать. Тогда мы вызвали Селянчик, и в присутствии матери директор устроила ей разнос. Ольга расплакалась, сказала, что больше ни за что так делать не будет, что не хотела… Почему-то я ей поверила. - Поверили во что, Антонина Николаевна? - Ну, скорее, в то, что она просто связалась с плохой компанией. Мы предупредили ее, что, если еще раз такое повторится, она попадет прямиком в колонию для несовершеннолетних. Не знаю, как бы всё повернулась дальше, если бы она не погибла… - А смерть Ольги… я имею в виду – ее самоубийство… как-то расследовали? - Расследовали? Да, конечно, да. Участковый, что ли, этим занимался… Никто ведь не видел, как она упала вниз – сама или кто-то ее столкнул. Но в милиции мне сказали – да, спрыгнула сама. Никаких признаков того, что ей в этом помогли. Вход на чердак был заперт на замок, но Селянчик, видимо, подобрала ключ. - Зачем, Антонина Николаевна? Ведь она могла просто выйти на лоджию. - Ну, этого я уж не знаю. Может быть, хотела обставить всё красиво, в кавычках, естественно. Да нет, Ирочка, дело в другом. Ты забыла, наверное – в том доме нет лоджии. Это обычная «хрущевка». Сходи посмотри, если уж так интересно. Завуч говорила с раздражением в голосе; ей явно не нравилось, что бывшая выпускница явилась к ней с такими вопросами. Ире не хотелось больше задерживаться здесь, тем более, она услышала то, что ей было нужно. Испытывая неловкость, она попрощалась с завучем и вышла из учительской, едва успев посторониться, чтобы уступить дорогу несущейся ей навстречу толстой даме лет сорока. - Здравствуйте, Алевтина Игоревна, - кивнула ей Ира. *** - Родительница? – спросила запыхавшаяся секретарша – при ее комплекции подъем по лестнице стоил определенных усилий. – Что-то я ее не видела раньше. - Да нет, выпускница. Кутенкова Ирина, из «Б». - А-а-а… Ира-Не-От-Сего-Мира. Я ее не узнала. - Да, изменилась. - Точно-точно, помню. Первой краситься начала, классе еще в седьмом. И не научилась до сих пор. Маникюр – обхохочешься. А уж тогда над ней просто все угорали. Потом у нее это прошло. И чего она явилась? Конфет принесла хоть? - Конфет не принесла. И вообще непонятно, зачем приходила. Про Селянчик ей, видите ли, спросить захотелось. Крылова подняла выщипанные брови. - Зачем? - Да кто ее знает. - Во, блин, - подумав, произнесла Крылова. *** В среду на кафедре было тихо и спокойно. Ире казалось – даже слишком уж тихо, эта тишина по-прежнему действовала ей на нервы. Особенно когда в нее вторгались какие-нибудь звуки – из коридора или с улицы. Институт был еще более пустым, чем позавчера: двое неудачников сдали свои рефераты по новой истории, а маляры, похоже, просто не вышли на работу. На работу не вышла и Лариса. Доблестно прикрывавшая вчера Иринино отсутствие, сегодня она потребовала прикрыть ее саму. Она так ненатурально кашляла в трубку, что Ира поняла: белокурая красавица проводит время намного интереснее, чем пытается это представить. Лариса, кажется, вообще никогда и ничем не болела. Пришлось сидеть на ее месте целый день: в институт мог приехать декан, а ему очень не нравилось, если в приемной никто не дежурил на телефоне. Ира быстро смоталась в библиотеку и принесла оттуда потрепанную книгу, чтобы на досуге продолжить ее изучение. Но читала она не особо внимательно – не могла сосредоточиться. Ее страх, связанный с запертой и необитаемой квартирой номер тридцать, словно почувствовав, как она пытается объяснить себе его природу, изменил тактику и теперь изводил Иру постоянным внутренним беспокойством. О возвращении домой Ира старалась не думать. Если она и пыталась разобраться со своим страхом, пока что она действовала не совсем в том направлении. Само по себе копание в Ольгиных проблемах ничего ей не давало, также, как и вчерашний визит в школу. Попадания Ольги в детскую комнату милиции относились к восьмому классу, а о той кошмарной ловушке, в которую они угодили, наткнувшись в подъезде на только что обнаруженный труп, к тому времени перестала вспоминать даже Ира. Ольга же вообще не видела того, что пришлось увидеть Ире – ее поймали в самом низу пролета, откуда невозможно было разглядеть, как изуродовано мертвое тело. Так что ее переживания по этому поводу закончились гораздо быстрее, и потом она даже рассказывала об этом, как об увлекательном приключении. Но что, если Ольга видела в подъезде что-то другое, пока бегала на седьмой этаж к Ириной маме? А ведь это напрашивалось само собой. Вот что пыталась сказать Оля своим пристальным, леденящим взглядом во вчерашнем дневном сне. На вопрос Иры, не встретила ли она кого-нибудь в подъезде, она не ответила ни «да», ни «нет». Но это во сне. А тогда, в реальности – действительно ли ее ответ был отрицательным? Оля сказала: «Я не… не, никого». Она сказала это многозначительно. Да, вот именно. За те шесть или семь минут, которые потребовались Оле, чтобы подняться на седьмой этаж, выпить воды, получить указание от мамы позвать Иру на обед, а затем спуститься вниз, она столкнулась с чем-то, что, очевидно, сильно ее напугало. Это могло быть что-то воображаемое, вроде неожиданно зашумевшего лифта или захлопнутой поблизости двери. А если нет? Если нет, получается, Ольга хранила свою тайну до самой смерти. И ее сестра очень сильно ошибается, полагая, что Ольга не умела хранить тайны. Несколько раз пролистав от начала до конца свою записную книжку, Ира нашла домашний телефон Наташи. На звонок ответила Наташина мать. - Любовь Петровна? Здравствуйте, это Ира. Ира Кутенкова. Помните меня? - А-а, Ириша. Помню, помню. Зашла бы в гости как-нибудь. - Да всё времени нет, я бы с удовольствием. - Олечке ведь тридцать два годика исполнилось недавно, - голос Любови Петровны дрогнул. - Я знаю, Любовь Петровна. Обязательно к вам зайду, вы уж не обижайтесь на меня. А вы не подскажете, как мне Наташе позвонить на работу? - Номер какой, что ли? - Ну да. - Сейчас, погоди… Зажав плечом трубку, Ира взяла с Ларисиного стола ручку. - Вот, нашла. Записываешь? - Ага, пишу. Дурацкая ручка оказалась без чернил – ну почему же у этой Ларисы вечно всё не как у людей? Ира попыталась запомнить продиктованные ей цифры, но вовсе не была уверена, что ее хватит надолго. - Ладно, Любовь Петровна, спасибо! Ну, до свидания! - Счастливо, Ириш, ты уж заходи. - Обязательно. Повторяя про себя Наташин номер, Ира торопливо выискала в своей сумочке фломастер и занесла его в записную книжку. Получилось не очень разборчиво, но всё лучше, чем хранить это в своей ненадежной памяти. Дозвониться Наташе удалось не сразу – телефон в юридическом отделе мэрии освободился только через полчаса. - Наташа, привет. Это Ира. - Приветик. - Слушай, я сегодня освобождаюсь в семь. Может, встретимся? Я хочу с тобой поговорить о… В общем, у меня проблема, надо с тобой посоветоваться. - Где, когда? Встречу назначили на половину восьмого там же, около метро. Повесив трубку, Ира откинулась на спинку кресла. Необходимость встречи с Наташей вызывала у нее большие сомнения, как и предполагаемая тема разговора. Но что сделано, то сделано. Не отменять же теперь. Ира придвинула к себе потрепанную книжку и углубилась в чтение. В пять тридцать на кафедре появилась Вика. - А я думала, вы обо мне забыли! Обыскалась. «Могла бы у охранника спросить», - подумала Ира. Она действительно забыла про свою ученицу. - Ой, извини. Не предупредила тебя. - Если вы заняты, я могу как-нибудь потом подъехать. - Нет-нет, всё нормально. Садись вот сюда, доставай тетрадь. Это занятие повергло Иру в еще большую меланхолию, чем предыдущее. Вика явно не родилась лингвистом. С грамматикой была одна сплошная беда, слова и фразы, которые ей следовало выучить, Вика или не учила вообще, или пробежалась по ним мельком, а произношение у нее было настолько неправильным, что у Иры просто опускались руки. Большую часть времени Вика по-прежнему загадочно улыбалась и отвечала Ире по-русски, причем, как оказалось, она еще и не всегда выговаривала букву «р», на что при первой встрече Ира не обратила внимания. «Ей бы французский учить, - подумала измученная Ира. – Хоть с произношением попроще было бы». - В следующий раз мы с тобой увидимся в субботу, - сказала Ира, заканчивая урок. – Постарайся выучить хотя бы что-нибудь, ладно? Настоящее неопределенное время ты уже более-менее освоила, но с present perfect тебе надо бы разобраться. - И не в ломы вам по выходным работать? – поинтересовалась Вика, запихивая миниатюрную тетрадку в сумочку. - Приходится, что поделаешь. А ты обычно чем занимаешься в выходные? - Ну, всяким. Обычно я… В общем, то, другое. Как настроение. Ира догадалась, что Виктория, как умела, проявила деликатность. Почему-то ей не захотелось рассказывать про свои бассейны, фитнес-клубы и салоны красоты учительнице, которая – за километр видно – не может себе позволить всех этих радостей жизни. - Ну, всё, до субботы. - Чао! – и Вика зацокала каблучками вниз по лестнице. *** Наташа ждала Иру с банкой коктейля в руке. - Ой, Ирк, что-то ты выглядишь как-то так себе… - поздоровалась она. - Болею, - Ира хлюпнула носом. Простуда опять напомнила о себе. - Я и тебе баночку взяла. - Да я не… - Ирина, расслабься хоть раз в жизни. С одной банки не улетишь. Пошли, сядем где-нибудь. А то я целый день на ногах, не юрисконсульт, а прямо чемпионка по бегу какая-то. Рядом с метро находился парк, где Наташа долго высматривала достойную скамейку. - Ну, как твоя брюнетка на «Сузуки»? – спросила она, когда девушки, наконец, выбрали место для отдыха. - Девочка неплохая, но с языком – катастрофа. Причем даже с русским. Если она сдаст свой вступительный, меня можно будет номинировать в категории «Лучший педагог планеты». Но она его не сдаст. О чем мне и придется на днях докладывать ее папочке. Есть опасение, что его это не обрадует. - Да и пошел бы он, - отреагировала Наташа. – Яблоко от яблоньки далеко не падает. Ну, выкладывай, что у тебя за проблема. Я тебе нужна как юрист, правильно? - Да нет, скорее, как сотрудница мэрии. Скажи мне, бывают квартиры в Москве, в которых годами никто не живет? - Такое редко, но бывает, - осторожно ответила Наташа. – Ты не могла бы поконкретнее? - Квартира в нашем доме, на пятом этаже. Ты можешь считать, что у меня паранойя, но она очень меня беспокоит. - Как она тебя беспокоит? Так, стоп. А это, случайно, не та квартира, где ты… вы с Ольгой… где вы на покойника нарвались? Ира кивнула. - И теперь она тебя беспокоит? Ира, а тебе не кажется, что это синдром перенесенного в детстве стресса? Ты уработалась со своей диссертацией, перегрузила мозги, и тебе мерещится невесть что. - Поначалу я и сама так подумала. Причем в таких же выражениях. Но… после того, как мы поговорили с тобой в понедельник… в общем, я много думала об Ольге, вспоминала тот день, и… мне действительно очень надо знать, как обстоят дела с этой квартирой. - Ир, а причем тут Ольга? Ну, вот и тот вопрос, на который надо как-то отвечать. Ира, как могла, постаралась объяснить Наталье хронологию событий. Девочки обмениваются страшилками… Оля отправляется к Ириной маме… она отсутствует шесть или семь минут… возвращается… в подъезд заходят люди – их трое или больше, потом становится ясно, что это милиционеры... Ира и Оля заходят в подъезд. - Наташ, ее до полусмерти напугало что-то там, в подъезде! - А по-моему, вы до полусмерти напугали друг друга еще до подъезда. Ты же сама говоришь – сидели, как на иголках, вот-вот привидение какое выскочит. Если она столкнулась с чем-то, нет, с кем-то, то почему она тебе об этом не рассказала? - Она наверняка рассказала бы. Но она увидела, как зашли в подъезд взрослые, и заторопилась, чтобы успеть туда вместе с ними. Это ее отвлекло. Потом… потом она могла забыть об этом, потому что второй шок получился сильнее первого. - И у нее как бы всё начисто стерлось? - Не начисто. Потом она вспомнила. Но почему-то решила об этом промолчать. - Промолчать? Да не умела Ольга молчать. Она была как ходячее агентство новостей – что знаю я, то знают все. - Вот ты сказала, что она хотела пойти учиться на бортпроводницу. А я об этом ничего не знала. Наташа длинно выдохнула дым. - Ир, я не хочу сказать обидное, но к восьмому классу вы с Ольгой рассорились. Точнее, дело было так: тебе загорелось стать яркой личностью, ты была в кого-то влюблена, ну, и малость переборщила с косметикой. А Ольга тебе об этом сообщила. Она потом переживала очень сильно, говорила: «Надо было своими руками ей всё переделать, она бы не злилась так». - Я не злилась. - Но ты начала ее избегать. Вот почему ты ничего не знала о ее планах. - Да, ну а как насчет того, что Ольга что-то скрывала в последнее время? Это ведь твои слова? Наташа задумалась. - Получается, да, я сама себе противоречу. Ты права, Ирк, я действительно так сказала. Возможно, это из-за мамы, с ней сейчас, видишь ли, нелегко. У меня могло создаться впечатление, что у Оли появились секреты, но ведь я была еще подростком, многое оценивала неправильно. А сейчас мама как следует накрутила меня, а рикошетом попало и по тебе тоже. Я начала внушать себе, что Оля не сама спрыгнула с крыши, и заодно внушила это тебе. - Нет, Наташ, внушение здесь ни при чем, - Ира замотала головой. – Вчера я разговаривала с Пашей Васильевым, он учился с нами. Так вот, он точно помнит, что в тот день, перед смертью Ольги, они с ребятами не смогли попасть на чердак в том доме. Дверь была закрыта на замок. А значит, Ольге, чтобы попасть туда, пришлось бы его вскрывать! - Или его кто-то другой открыл нормальным ключом. Правда, Оля одно время водила знакомство с какими-то криминальными типами, но сомневаюсь, что она прошла у них подготовку по технике взломов. Ира, я упорно отказываюсь понимать, к чему ты меня подводишь. По-твоему, эта Ольгина подъездная тайна имеет прямое отношение к ее смерти? У Ольги были подъездные тайны, но, знаешь ли, другого рода. Первый поцелуй… второй, третий, и так далее. - Она… что, если она ждала ребенка? – вырвалось у Иры. - Она не ждала ребенка. - Откуда ты знаешь? - Оттуда, что я видела отчет о вскрытии. Причем в зрелом возрасте и совсем недавно. Воспользовалась своими связями и запросила документы из архива. Она не была беременной. Не была пьяной. Не была под кайфом. Она просто… упала вниз, вот и всё. Последовала пауза. - Значит, ты по-настоящему, всерьез считаешь, что Ольгу убили и что это не просто фантазия твоей мамы? – спросила Ира. - Пред-по-ла-гаю, - по слогам проговорила Наташа и с неожиданной злостью смяла и отшвырнула пустую банку из-под коктейля. – Предполагаю потому, что милиция могла что-то просмотреть. Чего им стараться-то особо, эка невидаль – восьмиклассница с крыши упорхнула! И в свете того, что тебе рассказал Васильев про закрытую дверь на чердак, я еще больше убеждаюсь в своих предположениях. Да, это могло быть убийство. Но только, умоляю, Ирочка, не пытайся связать это с вашими детскими приключениями. Это слишком похоже на мистику. Если хочешь, я постараюсь узнать насчет твоей квартиры. Только мне нужен точный адрес. Адрес Ира предусмотрительно записала на листе отрывного календаря. - Позвони мне, если что узнаешь, ладно? И… Наташа. Ольга не оставила никакой записки, перед тем, как… пойти туда? - Записки не было. Она вообще не любила пользоваться ручкой и бумагой. Единственное, что можно назвать документом – ее записная книжка. Но я ее сто раз просматривала – там только имена и номера телефонов. - А ты можешь дать мне ее на время? - Зачем? Хотя, ладно. Вреда от этого не будет. Зайдем ко мне, только подождешь на улице – маме сейчас общества очень не хватает, застрянешь надолго. А про квартиру – уж как получится. - Хорошо.