Кто так живет В общем-то, он жил неплохо. Не лучше всех, конечно. Да и кто так живет? Но и не хуже многих. Зарабатывал он прилично, и сама по себе работа ему нравилась. Не женился пока – но это никогда не поздно, был бы выбор... А он у него вроде имелся. Хотя постоянной подруги у него не было, но так, в каком-то смылсе, даже проще. На хобби – он играл в сквош – времени тоже хватало. Ну а что у него дыра в голове – так кому какое дело? Ведь если она ему жить не мешает, то других это и вовсе не касается, верно? Сколько он себя помнил, у него всегда была дыра в голове – на несколько сантиметров выше правой брови, как раз там, где начинается шевелюра. Диаметром сантиметра в три, она проходила насквозь, и, если он не отращивал волосы, сквозь дыру было видно, что делается у него за спиной. Он всегда был убежден, что это не имеет особого значения. Никто ни разу не интересовался этой его чертой, и он полагал, что никого это и не волнует. Что до женщин, то девушек, с которыми он встречался, интересовало, как правило, совсем другое. А однажды все рухнуло. Дело было на вечеринке, устроенной одним его старым приятелем. Вечеринка организовалась довольно масштабная, и многие из присутствующих не были друг с другом знакомы. Это породило множество забавных, несколько неловких, и парочку неприятных ситуаций, но в целом все были довольны и веселы. Как обычно бывает на таких вечеринках, все выискивали общих знакомых и приобретали новых. Вот и приятель тоже познакомил его со своим другом детства. Завязалась стереотипная беседа только что представленных друг другу мужчин – о спорте, кино и последних бестселлерах. Однако он заметил, что собеседник все время как-то нерешительно озирается по сторонами и норовит оборвать разговор. Не желая навязываться человеку (мало ли что? Может, у него приступ диарреи, а тут ты со своим мнением о Фаулзе), он под каким-то предлогом распрощался и двинулся в сторону бара. Плотина еще держалась, но была уже заминирована. Через пятнадцать минут прогремел взрыв, и жизнь его разлетелась перьями вспоротой подушки. Отходя от бара с бокалом вина, он вдруг увидел, как хозяин вечеринки, ссорится с его недавним собеседником. Как это иногда бывает в жизни и кошмарных снах, общий гвалт на миг поутих, словно специально, чтобы он услышал: - Да на кой хрен ты с ним вообще вошкаешься?! Господи, да у него же ДЫРА В ГОЛОВЕ!!! ... Гвалт вернулся пылью, оседающей на обломки взорванной жизни. «У него же дыра в голове». Он никогда не думал, что такая мелочь, как дыра в голове, может вообще иметь какое-то значение. Как? Почему? Неужели о нем так думают многие? Подумать только, и он никогда не обращал внимания... Он не помнил, как добрался домой. Мысли то метались, точно стая обезумевших от стоваттного света мотыльков, то замирали впавшими в спячку толстыми жабами. Он чувствовал себя, словно чемпион по бегу, вдруг обнаруживший себя в кокпите гоночного болида. Это не его старт, черт возьми! Дома он долго рассматривал свое отражение. Дыра – почти круглая в сечении, лишь чуть-чуть вытянутая по вертикали – казалась теперь каким-то ужасным знаком, сатанинской меткой, заклеймившей его как изгоя, проклятие человеческой расы. Почему он раньше никогда об этом не задумывался? Теперь это казалось таким очевидным. Потом он напился, до состояния полнейшей энтропии. Один. С тех пор он изменился. Стал нелюдим и замкнут, перестал ходить в театр и вообще появляться в людных местах. Он стал постоянно носить сдвинутые на самые глаза шапки и головные повязки, закрывавшие дыру. Через год он уволился с работы и нанялся смотрителем никому не нужного маяка, про который забывали даже бакланы. Дважды в месяц ему вертолетом завозили продукты и топливо для генератора. От журналов, газет и книг он упорно отказывался. Однажды он не вышел на сеанс радиосвязи, а прилетевший вертолет не обнаружил на островке ни души. Дряхлого рыбачьего баркаса, поселившегося на острове еще раньше маяка, тоже не было. Спасатели искали неделю. Потом все забылось. Бедняга. Он так и не понял, что у нас у всех есть дыра в голове. Если не верите – подойдите к зеркалу и посмотрите внимательно. Ну что, видите?