«Искусство есть искусство есть искусство». Иосиф Бродский. 1. Уездный N. Характер – «сонная лощина». Алкоголизмом поражённая община. Вдова проверила и, не найдя прыщи на Интимном месте, надушила чуть лобок. Порядок в доме, угощение в порядке, Кукушка восемь раз подряд сыграла в прятки, Большое-доброе забилось в непонятке: «Мужчина где мужчина где мужчина?» 2. Стучат. Кокетливо: «Кто женщину тревожит?» - «Простите, я». В дверях фигура в макинтоше. Вблизи: «Не молод, но достаточно ухожен. Хоть галстук новый, но… позвольте, но… жилет…» Букет. (Жлобясь, цветы нарвал по ходу). Она: «Мерсите!», - «Мда… Прекрасная погода…». «Сатир галантный! Да не стойте, что за мода?! Ну что же Вы ну что же Вы ну что же? 3. Культурным людям завсегда мы, сударь, рады». Она ведома тем, чем быть ведомой надо - Самцами вбитым в женщин строгим постулатом: «Пришёл мужик, а значит надо накормить» Пюре, горошек и куриные котлеты, Нарезка разная, бордовость винегрета, Бутылка «шустовки» стоит при всём при этом. «Салат вот Вам салат вот Вам салат вот». 4. Он долго ел и пил под самую завязку. Она ждала, сама себя вгоняя в краску, В мечтах въезжая в эротическую сказку. А лиргерой, насытясь, чётко просчитал: «Ишь, толстомяса. Ожидается потница. Мозги, понятно, как у той бульонной птицы. Да застоялась. Вдруг надкусит? Как лечиться? Без ласки ей без ласки ей без ласки». 5. Икнул: «Спас…ибо». Осмотрелся. Видит розы. Непроизвольно, доставая папиросу, Посыл мощнейшего лиричного наркоза: «Я прошлой ночью побеседовал с луной» Она: «О, Господи, какой Вы гений, право! Вы так настойчивы! Но как же строгость нравов…» На взводе баба, если мы рассудим здраво. Вопросы есть вопросы есть вопросы? 6. Есть в мире женщины, которые считают, Что приобщаются посредством гениталий К душе творящего, всю жизнь потом болтая: «Подруга, знаешь ли, меня познал поэт» Но рифмачу, как видим, ужин был пределом. Не пальцем он, а госпожой Эвтерпой делан, Он выход видит: «Что-то чаю захотел я. Подали б Вы подали б Вы подали б». 7. Вернулась с чайником, с вареньем, тут же: «Мило!» - Пропала водка, хлеб, горчица, буженина. А сам исчез, как будто выброшен пружиной. «Ох, Боже мой, ну почему всегда бегут!?» Она сопела, отходя от дивной страсти. Поэт-задрыга явно был коварной масти, На столь желанное, на близкое к ней счастье Ложил он свой ложил он свой ложил он…