Среди старинных лип, собравшихся цвести, я близок к празднику своей души и чувствую, как входит внутрь меня вечернее томление природы. То лишь один из праздников свободы, и в этом сердце упрекнуть нельзя. Но поглядев в сферичность небосвода, выискиваешь свой неверный путь, осколком звезд прочерченный по кругу, вот это, может быть, и есть свобода, - наполнить звездной пылью грудь, и в жизни не оставить места другу. Но я произрастаю в травах вновь, когда качает их вечерний ветер И путает упругость их стеблей. В набухших венах протекает кровь других путей, иных столетий, и взгляд становится и тверже, и ясней.