79.МОЯ ЖИЗНЬ. ЧАСТЬ 33(1). ЛЕНА. Лена, моя тетя, младшая сестра мамы, была старше меня на шесть лет, и потому отношения с ней складывались легко, как с сестрой, но особо Бог этим отношениям развиваться не давал, но в определенной степени или в тех границах, которые были для меня благоприятны, ибо, имея от Бога миссию, я была от многих своих родственников как бы отстранена Богом и могла с ними общаться в достаточно ограниченной мере, ибо ничье влияние, наставления, поучения, как и материальные времяпрепровождения, не должны были меня затрагивать, но обходить стороной, как и особый совместный быт и семейные события или праздники. Лена родилась в мае 1948 года, родилась у больной матери, моей бабушки Ксении, русской, фамилия которой в девичестве была Лазарева. Отец Лены, мой дед, был чистый украинец Гаврил Мельниченко. Бабушка Ксения имела троих дочерей, также родила и сына, но он умер в младенчестве. Во время немецкой оккупации бабушка была тяжело ранена при взрыве гранаты, у нее было вырвано часть бока, отчего до конца своей жизни она тяжело болела и Лену родила уже будучи больной и передав ей многие заболевания, что сопровождалось частыми приступами и требовало серьезного лечения. Бабушка Ксения умерла в возрасте сорока восьми лет, оставив Лену полусиротой, с отцом Гаврилом, который начинал водить в дом себе все новых и новых жен, которым, по сути, дела не было до ребенка и которые тащили из этого дома своим детям и в свои дома все, что попадалось под руку, так что очень скоро хозяйство этого дома оскудело и держалось преимущественно на корове и огороде. Лена была очень целеустремленным человеком, страстно желала выучиться, но со смертью отца, деда Гаврила, познав многие мытарства, стала упрашивать мою маму взять ее с собой в Кировабад, когда мама приехала в деревню Гедеримово, Одесской области, дабы продать родительский дом. Так Лена в 1966 году оказалась в Кировабаде, где вышла замуж за Виктора, родила ему двух сыновей, Владимира и Олега, и далее после того, как мои родители купили дом в Ростове-на-Дону на Пирамидной, последовали их примеру, продав свою трехкомнатную квартиру, которую получили от Кировабадского Алюминиевого завода, и, таким образом, купили частный небольшой дом в Ростове-на-Дону по улице Сквозной, который впоследствии расстроили и сделали достаточно уютным и благоустроенным, как и женили со временем своих двоих сыновей, моих двоюродных братьев. После смерти Виктора Лена преимущественно жила у сестры, моей мамы, оставляя дом на сыновей. Теперь, после смерти сестры, Лена заторопилась к себе домой, ибо плохо себя почувствовала и снова ее стали посещать видения, появилась внешняя неадекватность, и она снова готовилась лечь в психиатрическую больницу. Если Бог начинает Говорить с человеком, то это никогда не обходится без потрясений, без чудес, без видений, без неадекватности. Но если Бог человеку при этом объявляет, что он Бог, ни инопланетянин, ни некое мистической существо, ни некие предки, умершие недавно или давно, но именно Бог, и если требует от человека Себе поклонение, если направляет на Святые Писания, если говорит вещи высоко религиозные, то, как бы это в человеке не преломлялось, как бы он иногда себя ни чувствовал и ни проявлял, это событие есть для человека не только потрясающее, но и высочайшее по значимости и по последствиям, ибо такой человек уже есть избранный Богом. Самыми разными неисповедимыми путями Бог такого избранника приучает к Себе и приучает к диалогу с Собой, приучает смиренно принимать и признавать работу Бога в нем и над ним, как Высочайший План Бога на человека, признавать, что все, что с ним ни делает Бог, есть РАБОТА Бога над ним, так Бог ведет, как бы это странным или непредвиденным или потрясающим ни казалось, пусть даже будет иногда увенчано и психиатрической больницей… Но привыкание к Богу в себе, нахождение в таком общении с Богом в себе есть наслаждение, подобное нектару. Это неминуемо. Человек воистину становится не от мира сего, он уже не может на него, этот материальный мир, реагировать, как все, принимать его блага, как все, не может вообще ни с кем особо общаться, ибо теряет к материи и материальным проявлениям интерес. Это все есть то, что называется подготовка человека и к миссии на Земле в этой или следующей жизни и на духовный план, работа над ним Бога индивидуальная, где Бог не взирает на то, что и как воспринимается относительно человека материальным миром, но в свою меру человека хранит и наставляет изнутри, как и не заостряет его внимание на внешних мнениях, но и дает человеку то существование, ту психику и понимание, которое не мешает ему жить в этом материальном мире и в меру общаться с теми, с кем разрешает Бог и к кому Бог приводит. А Бог приводил Лену преимущественно к маме и давал общение со мной. Это было ее основное направление общения, и другие люди, включая сыновей, как бы отдалялись или не должны были все видеть и давать всему некую свою особую материальную оценку, ибо были и не сведущи в том, как и для чего с их мамой работает Бог. Такие вещи от родственников также могут быть сокрыты или видны частично, ибо не наделены Богом религиозным пониманием, склонны осудить, осложнить жизнь избранного и во всем увидеть ситуацию искаженно, но так, как позволяет им видеть Бог в условиях материального мира и его норм проявления поведения человека. Также, Лена таким образом готовилась Богом к следующему рождению, где она уже легче будет входить в Бога, слушать Бога и выполнять ту миссию, которую Бог на нее имеет уже в этой жизни. Ибо просто так Бог ни с кем не говорит, но готовит своих слуг неумолимо, в свое время, проводя их по пути страданий, аскетизма, иногда психиатрических больниц, ибо некоторые уроки Бога и Наставления Бога имеют достаточно непростые для человека реакции, но все исключительно через потрясения становится для человека нормой поведения с Богом в себе и правильными реакциями на то, как Бог начинает дальше вести человека и требовать от него. Без подготовки такого рода человек никогда не сможет заговорить с Богом так, чтобы это для него не повлекло последствий греховной деятельности, но должен в любом случае становиться смиренным, терпеливым, непременно поклоняться Богу на коленях, внимать Богу в себе, иметь соответствующие качества. Все это накануне провозглашения Богом человеку сути миссии постепенно, но развивается и укрепляется Богом в человеке, ибо не бывает великих слуг Бога из ничего. Многие из них, проходя уроки Бога, предшествующую к миссии жизнь проводят и в психиатрических домах. Бог заговорил с Леной еще в Кировабаде. Бог Говорит с людьми, предназначенными к высокой божественной миссии, преимущественно с теми, которые в жизни своей Волею и Планом Бога много бедствуют, много теряют, кто также от природы трудолюбив, кто не ропщет, кто добродетелен, кто не осуждает, живет в бедности, имеет высокую нравственность, терпелив. Но и все эти качества не есть заслуга человека. Все это, опять же, дает, развивает в человеке Сам Бог, подготавливая себе миссию, того, кто будет в материальном мире воплощением Бога и один в один будет доносить до людей Волю Бога в виде Слова Бога, в виде религии или ее дополнения, в виде проповедей, в виде Духовных Наставников и Учителей, в виде тех, кто Богом уполномочен на выполнение той или иной миссии. Когда Бог начинает Говорить с человеком, то Он забирает у человека все лишнее, что этому процессу мешает, забирает лишнее общение, забирает лишние интересы материального порядка, упрощает мыслительный процесс, отбирая материальные рассуждения, философии, устремление к материальным развлечениям или занятиям. Лена, выйдя замуж, переняла у свекрови умение шить, готовить, вязать. Она обвязывала всю семью джемперами, шапками, шарфами, свитерами, носками, обшивала всех, что называется, снизу доверху, готовила еду и накрывала столы не хуже мамы, ее сестры. Все это Бог отобрал, сделав быт очень простым, ни на что не претендующим, ограничив все самыми простыми вещами и никому не позволив в ее семье по этому поводу роптать. Заговорив с Богом, Лена стала другим человеком, немногословным, медлительным, много не рассуждающим, очень сильно религиозным, плачущим перед Богом постоянно и всегда сожалеющим о своей греховности перед Богом. Это была столь великая в своей вере женщина, что я всегда мысленно преклонялась перед ее верой, искренней, и очень твердой, но при этом ни на что не претендующей. Она постоянно просила своих детей, чтобы они молились Богу. Ибо в этом видела их спасение, ибо не знала, как самой подставлять им руки, как любовью материнской уберечь, как им помочь выжить в столь непростом мире. Но Лена поклонялась Иисусу, это был ее Бог, которого она любила и перед которым могла стоять на коленях часами, несмотря на свою тучность и болезни… После отъезда Лены дом родительский опустел. Этот дом не был мне родным домом, это не был дом моего детства, и не сюда я пришла со своим новорожденным ребенком. Я здесь никогда не жила, никогда он не был моим прибежищем и по Плану Бога не должен был им стать. Этот дом был для меня пустынным, сюда никак не устремлялись никакие мои воспоминания, он не был мне очагом мира и тепла и не было о нем никаких трепетных чувств. Здесь бушевал долго мой отец, здесь умерли на одном и том же диване и отец и мать, пережив отца на семнадцать лет. Этот дом был и очень печален не добрыми соседями и с одной и с другой стороны, татарами, которые были тяжелы в отношениях, в понимании, в разговоре, в сочувствии. Мой отец тоже имел татарские корни, но по матери своей… Его буйство было, может быть, и несоизмеримо тяжелей, ибо было в стенах одной семьи. Но и соседи родителям достались далеко не мед… Я после смерти мамы должна была войти в это наследство Волею Бога. В свое время за шесть тысяч в 1979 году ничего более подходящего купить было невозможно. Это было не полное домовладение, а часть дома, история которого была такова, что многие-многие годы назад здесь, на Новом поселении, что есть цент города Ростова-на-Дону, был приобретен участок земли, достаточно большой, заезжим татарином. На этом участке были построены три дома, которые впоследствии были разделены между его тремя сыновьями. Таким образом, они проживали на одном плане со своими семьями, отгородившись друг от друга, размежевавшись, но живя все как одной полной семьей. Один из владельцев этого участка с домом, который находился между двумя другими участками, разошелся со своей женой. Они поделили дом, они поделили двор. Собственно, от его жены и досталась нам наша часть двора и дома. Но до нас проход был хозяином сужен в два раза в пользу брата справа, так что родители должны были удовлетвориться узким длинным проходом, который вел во двор, поделенный надвое, и в каждый дворик, поэтому, вела с прохода своя калитка. Другая часть дома была также продана, так что мы оказались под одной крышей с русской семьей, где жена и муж безбожно пили и после смерти мужчины во второй части дома неизменно проживали квартиранты. А соседка ютилась в крохотной кухоньке с печью и водила туда мужчин неслабо. Вот такое было ближнее соседство, а немного подальше справа и слева семьи татар, почему-то нашу семью невзлюбивших. Вот такое мне доставалось наследство. Один некогда и без того небольшой двор был, как уже было сказано, перегорожен, как на скорую руку, достаточно хилым заборчиком, сбитым из досок с многими щелями, где просто приподнявшись на цыпочки можно было легко обозреть двор, как и соседей по дому. Их разговоры, ссоры, гости, застолья… все было столь рядом, ибо сами дворики были по метров квадратных ну десять-пятнадцать от силы… Вместе со всякими закоулками, может, метров двадцать. Но было такое ощущение особенно в теплый период, что все происходит в нашем доме… На нашей территории была часть дома с двумя комнатами и кухней, также за домом стояла летняя кухонька и сарай. Примерно то же самое было и у них. Однако, отец в свое время соединил летнюю кухню и кухню дома, вследствие чего кухня в доме стала больше, примерно метров шестнадцать, но она приняла форму буквы «Г». Таким образом, входя в нашу часть дома человек оказывался в прихожей примерно в два квадратных метра. Далее были две двери, в противоположных направлениях. Одна дверь вела на кухню, достаточно большую и ставшую впоследствии жилой, т.е. воспринимавшейся, как комната, и по другую сторону дверь вела в комнату небольшую, примерно метром восемь квадратных и оттуда в залу, метров шестнадцать, но квадратную. Однако, в связи с пристройкой летней кухни к дому, образовался как небольшой еще один, но полностью изолированный крохотный дворик примерно метров девять, куда можно было пройти через кухню, для чего в кухне была сделана еще одна дверь, т.е. кухня получилась сквозная, но достаточно просторная для кухни. Со временем мама после смерти отца провела в дом воду и таким образом жилье немного благоустроилось и поддерживалось мамой, имея всегда хороший жилой вид и внешне и внутри, хоть и простой и ни на что не претендующий. Вот, такой дом, вернее часть дома мне доставался в наследство. Однако, он был сильно захламлен сзади дома и в сарае, как и в самом доме было многое, что надо было просто повыбрасывать. Поэтому, после отъезда Лены к себе домой на Сквозную, 38, я этим и занялась. Многое приходилось выбрасывать и из сарая и из чердака, и из непосредственно комнат. Может быть, мешков двадцать отборного старья, буквально гнилья мне пришлось вывезти к мусорным бакам на тачке, которые были отнюдь не близко. Неделю или больше я очищала Волею Бога дом, убирая, выгребая все, что было накоплено и мамой и отцом в свое время и что у них ждало своего часа. Не дождалось. Все было выброшено без сожаления, и в доме стало светлей и как бы просторней, как и легче дышать… Одежду мамы я отдала всю. Но посуду, горы посуды я разделила на три части и отвезла ее Светлане, Туласи и Маркову. Также я поступила и с постелью, множеством полотенец и с прочими тряпками, которые мама бережно хранила стопками, ибо она жила по тому же принципу, что и Марков: пусть будет. И было. Но теперь оно могло послужить другим людям, ее внукам и зятю, который уже на тот период зятем не был, ибо я с Сашей по моей инициативе в начале двухтысячного года развелась к великой печали мамы и Лены, которые такие вещи переносили, как великую трагедию, и никогда ее себе не желали по жизни. Для меня это было свободой и удовлетворением. Ибо мужчин не подпускала к себе близко и никогда не пыталась смотреть в эту сторону, мне хватило по жизни Маркова и отца моего. Так меня повел Бог и такое дал отношение к противоположному полу, дабы я все же ориентировалась на Святые Писания, и другие вопросы чтобы не были для меня камнем преткновения и малым. Таким образом, мой быт летом 2004 года был таковым, что я должна была смотреть Славочку, ибо Светлана постоянно работала, должна была жить еще с Туласи, ездила на Пирамидную, встречала неизменных мормонов, которые готовили меня с Туласи к крещению, и постепенно начинала писать религиозные стихи. Стихи, внутреннее вдохновение стало приходить ко мне неожиданно тем, что из меня начинали проситься красивые духовные строчки, они требовали пера, они требовали направленный на них ум, они наслаждали, они были тем, что приходило легко, имели духовный смысл, они как бы извлекались из меня через те духовные знания, которые я обрела Волею Бога, занимаясь переводом Бхагавад-Гиты непосредственно с санскрита. Эти знания облекались в красивые формы и требовали, чтобы я их записывала, не опускала, не теряла, но преумножала, входила в них и творила… Где бы я ни была, или в дороге, или у Славочки, или у Туласи, я уже не могла просто идти, просто говорить, просто смотреть… мыслительный процесс атаковали стихи, и если я брала ручку, то они ложились на бумагу сами, давая мне лишь понимание о теме, о направлении стиха и далее я уже остановиться не могла. Стихи были длинные в основном, стихи религиозные, наставительные, передающие в такой форме Слово Бога… За день, смотря Славочку, я могла написать по пять-шесть стихов… Я заканчивала стих с некоторой болью или досадой. Ибо всегда было чувство, что сказано не все… Но я никак не могла стихи корректировать. Ибо они выходили цельно, каждое слово имело свое место, все вместе имело свой смысл. Я очень редко исправляла стихи и если бралась их корректировать, то это означало, что стих становился в два раза или более длинней… Каждым стихом мне хотелось охватить многое, многое сказать. Но рифма все же ограничивала… теперь я понимала, как пишутся стихи, как пишется проза, как пишется музыка или сценарий… Везде человека ведет Бог. Но прежде Бог человека готовит, наполняет его знаниями, духовностью, опытом жизни, страданиями, печалями своих и других, все это становится той базой, которая и используется Богом для начала любого творчества. Все человеку в его творчестве дает и организует только Бог, как и мыслительный процесс, как и рифму, как и мысль, как и звучание, но из того, что человек Волею Бога в себе развил, включая и качества и убеждения человека. Если он богат этими качествами и убеждениями, если ему есть, что передать другим, то Бог даст ему творить и даст ему возможность развивать таким образом других. Но при этом мой случай все же был уникальный, ибо я должна была писать или продолжить писать Святые Писания, что есть совершенные духовные знания в виде стихов или в стихотворной форме, основанные на ведах, на Бхагавад-Гите, Слове Бога. По возвращении из психиатрической больницы Лена приехала ко мне на Пирамидную, надеясь продолжать жить в мамином доме, как это было при маме. Однако, быт с Леной был недолгим. Бывало и так, что в какие-то дни она очень нервничала и говорила вещи, которые никто другой, возможно, принять бы не смог. Она говорила, что что-то ее гонит из этого дома, она боится его, ей везде мерещится, видится, что в доме много чертей, что и маленькие и бесы буквально окружают ее и не дают ей прохода, что они угрожают ей, что они всюду. И, жалуясь мне, гнала свои видения столь самоотверженно, что любой сторонний человек точно усомнился бы в ее психическом здоровье. Но ситуацию понимала я, ибо знала, что с ней работает Бог. Бог помогал мне войти в ее как зрение, и я видела все, что видела она. Я видела большие копыта, я видела волосистые гривы бесов, я видела их, чертей, и крохотных и побольше и средних, сидящих на ее плече, бегающих, строящих рожицы, я видела маленьких чертенят. Я указывала на них, и она говорила, что и сама видит, кто куда пробежал или прыгнул или пошел… Но, в отличие от нее, я понимала, что все это очень естественные, но все же видения, подаваемые Богом с ощущениями, с эмоциями, с переживаниями, со страхом, с их как бы реакцией… но все же видения. Их не было на самом деле. Бог может эти видения, любые другие видения, звуки, ощущения дать любому, в любое время, в любой обстановке, в любых эпизодах… Но дает только тому, с кем работает. Лишнее – никому и никогда и не упросишь. Бог может дать одно видение всем, может только одному человеку, может навести ужас на неискушенного вмиг любым видением, звуком, галлюцинацией. Все видения, которые даются людям, которые употребляют алкоголь или наркотики, все эти видения даются Богом; сами по себе алкоголь и наркотики ничего не могут человеку дать, никакие видения, никакие состояния. Все это условности материального мира, которые поддерживает Сам Бог, ибо зависимости и их последствия есть также работа Бога над человеком, имеющая свою цель и причины. Но в случае с Леной нет речи о зависимости. Но материальный мир Волею Бога все объясняет психическим отклонением, и в таком состоянии и так понимать человека могут всю его жизнь, и он сам будет о себе думать, как о неполноценном человеке. Но это все же работа Бога, через которую Бог добивается от человека понижение его эго, смирение, терпение и касание с миром потусторонним. Это есть перевод человека на рельсы веры, религии, сильной религии, но видится для многих как путь болезненный и опасный. Но как должно видеться, так и видится. Ибо иначе все материальному миру, здесь не подготовленному, не объяснить. Что и с кем и почему происходит и более того, многие не смогут понять, исходя из своих материальных знаний, не поймут, что так с человеком работает Бог, ибо Бог, по сути, так ведет к Себе материальный мир. Что делать. Мне оставалось с Леной только говорить, объяснять, что все видения ее Бог по моей просьбе показал и мне и может показать все другое касательно того, что в материальном мире не может быть видно. Я сказала Лене, что можно сейчас нам выйти немного прогуляться и по возвращении Бог уберет эти видения. Мы вышли, сделали несколько кругов вокруг дома, пошли вниз по Мечникова, зашли в магазин, еще немного прошлись и стали возвращаться домой. Она успокоилась, но все еще не верила, что уже дома никого нет, что чисто. Но мне Бог Сказал, что уберет ее видения как только зайдем в дом. Так и случилось. Лена успокоилась, прошлась по всем комнатам, заглянула во все углы, не забыв посмотреть по шкафам, на кухне, заглянув в сарай… Она еще была в состоянии начинающей ученицы Бога. А в этом состоянии человек не может еще здраво, как со стороны, смотреть на любые свои видения и входит в них и потому наполняется ужасом и может проявить себя неадекватно. Мне Бог тоже показывал разные видения, но это уже было из области более ласковой. Бог показывал мне, как переливалась комната, где я поклонялась Богу, показывал, как переливались изображения Бога, показывал великолепие картин на духовном плане, показывал неземной красоты переливающиеся огромные цветы, сияющие очень тонким светом, в центре которых, как на экране, я могла видеть ведические картины в движении и красоты опять же неземной… Но, чтобы как-то помочь Лене, Бог показал мне и те устрашающие видения и вещи, которые показывал ей. Ибо так как бы становишься на ее ступень и говоришь с ней на одном с ней языке и поясняешь ей так, что она начинает немного успокаиваться и доверяться, пока все не утихомирится. Но ничего Бог не отменяет, но может в любую минуту повторить и сильнее и слабее, и добавить неожиданное, дабы человек эти вещи начинал понимать, видеть за всем только стоящего Бога и только через Бога все себе объясняя и теряя страх и панический ужас, которые имеют корни из еще животного мира… Их таким образом Бог также искореняет. Быт с Еленой был не прост и, не смотря на то, что она была очень верующей женщиной, от нее исходила энергия материи в немалой степени, и это приходилось переживать рядом с ней постоянно. Но были и такие дни, когда Бог давал нам религиозные диалоги, и они были достаточно серьезны и в некотором роде больные, ибо в них была и какая-то печаль и понимание своей глубокой невыраженности, непонятости своего пути и назначения, потеря и определенности, которую искали мы вместе, но каждый своим путем. По вечерам Лена садилась за прочтение Библии. Она открывала книгу и пыталась углубиться в суть библейской истины… Но через некоторое время книгу отодвигала и в который уже раз говорила мне: - Наташа, ну, почему я такая тупая? Я ничего не запоминаю. Читаю в который раз и не помню, что прочла… - Лена, - отвечала я ей, - Бог забирает память. Пойми правильно. Чтобы входить в Святое Писание, надо в него входить много раз, читать и читать, постоянно находиться таким образом на связи с Богом. Когда ты читаешь, у тебя появляется мыслительный процесс, пока строчки перед глазами, и тогда Бог твоей мыслью начинает тебе задавать вопросы, сосредотачивает на отдельных библейских персонажах, дает тебе твое мнение, дает тебе согласие и не согласие с теми событиями, которые описаны, дает тебе и Божественные указания… все это во время прочтения. Т.е. Бог углубляет тебя в Себя, в Слово Бога, ты как говоришь с Богом и том языке, который усиливает в тебе твою веру. Но если тебе дать хорошую память, то ты к библии, к этим страницам не вернешься более, ибо посчитаешь, что ты все поняла. Приняв память за понимание. А на самом деле ты далеко не вошла в смысл, который тебе хочет открыть Бог и не вошла еще в Бога в необходимую меру. Поэтому, забрав память, Бог тебя возвращает, понуждает повторить второй, третий, пятый раз и потому дает перейти к другим страницам и там будут свои уроки, повторенные с Богом неоднократно, и ты извлечешь то, что наметил тебе Бог, и будешь входить в Бога и будет усиливаться твоя вера и твои знания о Боге. Поэтому не в тупости дело, а в том, что Бог над тобой работает… Святые Писания всегда даются Богом человеку далеко не сразу, и постигает их суть человек только с Богом и только через Слово Бога, которое много раз должно входить в человека, чтобы стать его уровнем мышления, его речью, его пониманием и убеждением, его качествами. Тогда и память не нужна будет, ибо ты будешь говорить уже Богом в себе, словами Бога, словами от Бога… естественно и иначе уже не сможешь… Я много раз говорила Лене, что, поклоняясь Иисусу, она на самом деле поклоняется Его Отцу, Самому Богу Кришне. Я говорила ей: «Ну, ведь, ты говоришь с Богом, спроси у Бога, с кем ты на самом деле говоришь, с Иисусом или с Богом Кришной». Тогда Лена становилась на колени перед иконой Иисуса и в молитве просила дать ей ответ. С Кем она говорит. И умолкала. Она слушала ответ Бога в себе. Потом говорила мне: «Бог Говорит, что Он и есть Бог Кришна.». Я отвечала ей, что так и есть. Все религии от Бога Кришны. Все поклоняются Богу Кришне, Самому Создателю, Творцу. Но каждый об этом узнает в свое время. Но Елена отвечала, что она всё-равно любит Иисуса и будет поклоняться только ему. На это я отвечала ей, что всему свое время, и этот ответ в ее уста вложил также Сам Бог Кришна. Пока так она должна идти и так должна верить. Но при этом я ей заметила, она должна понимать и в своей вере, ибо это знания современные и неукоснительные, все разъясняющие, что человек живет ни одну жизнь, что он вращается в колесе сансары, и идет по пути материального и духовного развития, ведомый Богом. Только колесо сансары может обусловить развитие качеств человека до того уровня, чтобы выйти за пределы материального мира на духовный план. За одну жизнь человек достичь высоких материальных и духовных качеств не может. Я также рассказывала ей, что такое душа, что такое карма, что такое последствие кармической деятельности, что в каждом человеке присутствует Личность Бога, что Бог управляет материальным миром, пронизывая его, присутствуя в Своем творении полным Своим целым. Слушая меня, она часто говорила. «Наташа, ты такая умная, ни то что я», - она сокрушалась о себе очень часто. На это я ей отвечала, что нет, не может быть речи об уме. Это материальное понимание. У тех, кто служит Богу Кришне, есть только Знания, Слово Бога и следование Слову Бога. Т.е весь ум сосредоточен только в Святом Писании, и ничего человек сам своим умом уже больше не изобретает, не надумывает, о нем невозможно сказать, что он умен или глуп, ибо не от него и его знания и его качества. Надо просто знать, знать совершенные духовные знания, что есть Святое Писание, Изначальное Слово Бога, Извечное. И этот вопрос касательно духовных знаний, опять же, человек не решает, но Бог за него и в свое время, приводя его на путь преданного служения и через этот путь, эту духовную практику вручает человеку те знания, которые и выводят на духовный план Милостью и Волею Бога. Далее, я сказала Лене, что Бог дает мне писать стихи и спросила, не желает ли она их послушать. Лена охотно согласилась. Она была моей первой и очень благодарной слушательницей. Она слушала стихи религиозные с большим вниманием и сосредоточением, удивляясь и радуясь… Это было для меня важно. Я только начинала писать, начиная новый виток написания Святых Писаний в стихах религиозных, своего рода проповедей, мне нужно было человеческое одобрение, ибо мне самой все нравилось очень не слабо. Послушав, Лена все же не уставала повторять, что я умная… Увы. Она так могла проявить себя, так, через ум оценивать стихи, желая их слушать всегда, как только у меня они появлялись новые. С Леной было хорошо говорить о Боге, о религии, но очень часто она думала и о смерти и спрашивала Бога, скоро ли она будет на смертном одре, именно эти слова употребляла. Бог неизменно ей отвечал, что будет и будет скоро. Она печалилась, ненадолго сникала и говорила, что у нее сахарный диабет, хоть бы не остаться без ног… Это было в 2004 году. Ей оставалось жить лет семь-восемь. В сентябре Лена уехала домой и стала жить у себя, а ко мне Бог привел двух квартиранток, Ларису и Наталью. Лариса стала жить в маминой комнате, а Наталья в смежной, восьмиметровой. Так Бог разрешил мой денежный вопрос и поселил меня в итоге на кухне, в ее части, где я отгородилась шкафом и занавеской от остальной части кухни, обустроив в свою меру половину кухни примерно в семь квадратных метров и где и должна была прожить года три. Туласи на этот период сошлась с мужчиной Анзором и теперь в коммуналке жила не одна, но под некоторой защитой, хотя я приезжала достаточно часто. А что касается квартирантки Ларисы, то, забегая наперед, скажу, что в 2015 году она родила сына Сережу, который, как мне было сказано Богом, и есть душа моей умершей мамы. Т.е. в момент смерти мамы, как только мама умерла и душа ее вышла из тела, в углу комнаты прозвучал голос, три раза повторивший слово «мама», что обозначало, что в этой комнате будет жить та, которая и станет ее мамой. Так Сказал Бог. Так и случилось.