67.МОЯ ЖИЗНЬ. ЧАСТЬ 29. РАБОТА. В современном мире Бог не поддерживает отрешенный образ жизни саннйаса, который есть связующий процесс с Богом через отрешенный образ жизни, куда входит отказ от наслаждения чувств объектами материального мира, уединенный образ жизни преимущественно и отказ от выполнения работы, где предполагается жизнь за счет подаяний. Этот путь в современных условиях материального мира или достаточно к нему приближенный не благословляется Богом и, напротив, Бог объявляет всем и каждому, что даже религиозные причины не должны быть основанием, чтобы не работать и тем более это относится к людям материальным. Все в материальном мире обязаны работать. Как религиозный человек, так и нерелигиозный человек. Ибо труд есть то, что единственно помогает человеку поддерживать свое тело, отдавать материальные долги, а также именно через труд, предписанный Богом, человек развивает те качества, которые угодны Богу, запланированы Богом на данное рождение в данном человеке и которые непременно поднимают каждого человека по ступеням его материального и духовного развития. Но работу материальный и религиозный человек должен выполнять с разным внутренним настроем и мыслительным процессом, который в каждом, согласно его ступени материального и духовного развития, поддерживает Бог. Религиозный человек обязан в процессе работы не привязываться к плодам любой своей деятельности и посвящать свой труд Богу. Материальный человек должен быть старателен и выполнять свою работы тщательно, заботясь о том, чтобы плоды или результаты его труда были положительными, проявляя при этом качества достаточно высокого материального преимущественно порядка, такие, как добросовестность, радение, терпение, чистота мысли, доброжелательность, ответственность, порядочность… Материальный человек посвящать свою работу Богу не должен, как и в свою меру должен быть озабочен плодами своего труда. Таково различие. Но каждому Бог дает по его ступени материального и духовного развития, и к каждому касательно труда Бог предъявляет свои требования. Но главное условие для всех в материальном мире – работать, не уклоняться, непременно понимать, что иное проявление себя есть грех, вещь наказуемая. Но при этом в современном мире и верующему человеку, преданному Бога Кришны, и неверующему человеку Бог дает и пути поиска работы и здесь преодолений. Т.е. человек обязан любую работу достигать некоторыми своими усилиями и порою аскезами. Т.е. никакая работа не дается человеку легко или без труда или без пути переживаний и преодолений. Работу надо искать, работой надо и дорожить. И это для всех без исключения. Однако, надо понимать и то, что желание искать работу человеку дает только Бог. Сам человек из себя синтезировать никакое желание, никакое чувство, никакое понимание о необходимости не может. Все дается каждому в своей степени в свое время и дается так, что человек преодолеть в себе это состояние не может и пускается в поиски работы. И пока человек не получает от Бога такое направление мысли и желаний и причем достаточно устойчивое, он не сдвинется в поисках работы и с места, не сможет, сил таких в себе не найдет. И это относится к любому делу или предприятию. Но и к работе. Поэтому, если человек никак не поднимается и не ищет работу, значит, в нем на эту тему молчит Бог, а значит, его, человека, карма позволяет ему ждать и жить даже возможно за счет других людей, как бы это со стороны не выглядело. Один Бог Знает, есть ли в этом отдача долгов кармических или другая причина. Поэтому, все лето я не могла направить себя на мыслительный процесс в плане поиска работы. Но осенью, когда уже Туласи была дома, а Светлана все еще жила в храме, я начинала серьезно думать о работе, понимая, что она должна быть таковой, чтобы оставалось время на детей, на поездки в храм, чтобы была зарплата достаточная, чтобы как-то жить… Достаточно часто Бог давал мне мыслительный процесс, направленный на работу в больнице. Здесь я могла претендовать только на санитарку или уборщицу. Неизбалованная Богом, я была согласна на любую работу, лишь бы большая часть дневного времени могла быть посвящена детям. Так я оказалась в БСМП-2, где меня взяли работать санитаркой в отделение переливания крови. Отделение при БСМП-2 представляло собой большое помещение, по периметру которого располагались кабинеты, комната отдыха, раздевалка. Работа санитарки заключалась в том, чтобы мыть кабинеты, подсобные помещения, проводить генеральные уборки, ездить на машине скорой помощи в областной центр переливания крови на Ченцова, отвозить и привозить оттуда пробирки с кровью. Все кабинеты убирались два раза в день, двумя санитарками, рабочий день заканчивался в четыре вечера. На этот период я уже говорила с Богом и потому все делала, будучи постоянно сосредоточенной в себе, вибрируя также джапу, что делала украдкой, когда никого не было рядом, прокручивая неизменно четки, которые хранились в кармане рабочего халата. Работа была мало оплачиваемая, но другую Бог мне на тот период работу не дал; и со временем я не особо выгадывала, ибо приходила домой к пяти вечера, успевала забрать с детского сада Туласи и как бы начинала входить в некое русло повседневности, но говоря с Богом, выполняя Волю Бога и не имея никакого представления о том, что меня ждет дальше и во что такой диалог с Богом может вылиться. Работа санитаркой было делом весьма посредственным, неинтересным, событием унизительным, ибо приходилось при всей моей старательности выслушивать и несправедливые замечания, и высокомерный тон, и указание мне на мое место, хотя все делала, что называется, на совесть, как и приходила на работу всегда за час и с великим прилежанием убирала все кабинеты. Моя полы, поливая цветы, стирая пыль, протирая подоконники, шкафы, все дезинфицируя и все осмысливая наперед, следуя часто подсказке Бога. С великим пренебрежением, почти показным ко мне относился заведующий этого отделения, как бы подчеркивая постоянно мое перед ним уничижительное положение, хотя и знал, что я до этого работала учителем. Его придирки были достаточно надуманны, не проверены, высокомерны и неотступны. Но он в кабинете располагался со своей столь же высокомерной женой, тоже врачом, и очень часто и с ней говорил на повышенных тонах, унижая и оскорбляя ее так, что это становилось обозримым и было видно другим врачам постоянно. Атмосфера в отделении была склочная, имелись и интимные связи среди врачей, дежуривших ночью, были многие вещи достаточно неприглядные и далеко не приемлемые для столь небольшого круга людей, объединенных местом и временем работы. Обстановка была почти напряженной, врачи то и дело уходили в комнату отдыха, курили и пили там крепкий чай, иногда и другие напитки, обсуждали и осуждали друг друга, процветало также и воровство. В один из дней из моей сумки пропали тысяча рублей, и это был не предел. Когда я этот вопрос подняла на пятиминутке, мне пообещали разобраться. Но, увы. Так, я снова направилась в отдел кадров больницы с просьбой дать мне другую работу, если есть такая возможность. Мне предложили работу уборщицы примерно за те же деньги, работу в больнице с восьми утра до десяти-одиннадцати часов утра, что для меня было вполне подходящим и куда я быстро оформилась уже спустя два месяца после работы санитаркой. К этому времени Светлана вернулась из храма жить домой, объявив мне, что больше там жить не хочет и пойдет учиться в вечернюю школу, что и сделала. На самом деле, саннйаса, отрешенный образ жизни, жизни, где нигде не надо работать, а жить, как на подаяние людей, мне и была уготована Богом, но осуществлялась постепенно, с некоторой болью, отрывающей меня из условностей материального мира, требующих от человека непременно труда, но это был План Бога, и он уже начинал осуществляться. Бог давал работу и забирал и давал и забирал с тем, чтобы однажды объявить мне, что я никогда более нигде работать не буду… Ибо я должна была быть направлена на написание Святого Писания и непременно на помощь своим близким, ибо именно в такие условия были поставлены и они и я. А пока я должна была искать, ведомая Богом, свою работу, свой материальный доход, свои возможности растить детей, находясь в полном непонимании, куда я иду, почему я теряю и что меня ждет дальше… Это достаточно трудный период для человека, когда ему не видна дорога и нет никакого понимания о том, что же будет дальше. Работа уборщицы оказалась делом свободным и почти независимым. Был дан участок работы и место хранения рабочего инвентаря и всякие мелкие ко всему указания. Надо было подметать и мыть коридоры, лестницу, вестибюли. И здесь тоже я проработала два месяца… Все что-то у меня не ладилось с работой. В январе мне попалось на глаза объявление, что требуется сторож в детский сад, работа через два дня на третий, работа в пяти минутах ходьбы от дома. Это был детский сад для глухонемых детей. И вот уже скоро я предстала перед заведующей детского сада… Работа в детском саду сторожем мне показалась самой благоприятной, ибо все теперь рассматривала через призму преданного служения. Работа начиналась с семи вечера и до пяти утра. В этом здании детского сада, свободном от людей, я могла заниматься преданным служением. Сюда я могла забирать на ночевку Туласи, если ее не с кем было оставить или этот вопрос каждый третий день я решала через Светлану или Сашу. На работу я приходила с полной сумкой книг Шрилы Прабхупады, с четками и ждала, когда все уйдут и я смогу расположиться в любой здесь комнате, дабы начать читать Святые Писания. Бог Говорил со мной постоянно, и здесь я могла в уединении внимать Ему и таким образом заниматься своим духовным просветлением. Я полагала, что именно изучение Святых Писаний и вибрирование джапы и есть цель Бога на меня, ибо хорошо уверовала в то, что Святое Писание есть основа основ преданного служения, и оно должно войти в меня в достаточно большой степени. Но и тут я стала терпеть фиаско. Открывая книги Шрилы Прабхупады, я стала замечать, что моя память не хочет служить мне, что мысль рассеяна, я не могу никак сосредоточиться, что не наступает момента моего некоего абсолютного понимания, что я вновь и вновь забываю прочитанное и ничего с этим поделать не могу, что часто время здесь проходит почти впустую, что я просто слоняюсь по детскому саду, просто прибираю иногда игровые комнаты детей, просто меняю воду рыбкам в огромном аквариуме, просто читаю специальную оставленную на столах литературу по работе с глухонемыми детьми, просто иду в актовый зал и просто хожу из угла в угол. Бог отбирал у меня всякое желание учить и Бхагавад-Гиту как она есть, рассеивая мыслительный процесс и никак не давая понимание высокого уровня, как и чувство необходимости изучать эти труды Шрилы Прабхупады. Тогда я начинала читать джапу, святые имена Бога Кришны. Но и здесь через несколько кругов я истощалась, я полностью теряла к джапе интерес, как бы ни пыталась насильственно здесь себя удержать, ибо могла читать и громко и в любом месте… Бестолку. Это было великое потрясение, где я искала и не могла найти себе ответа. Бог же мне просто Говорил: «Оставь. Это тебе не нужно». Но почему не нужно, если это есть цель и смысл преданного служения? Если без этого невозможно поклоняться Богу Кришне? Или Бог наказывает меня? Не все Бог мне объяснял, не всегда и утешал, но и постоянно Указывал на то, что главная моя работа – слушать и подчиняться Богу. И таким образом, хоть я и не прекращала на работу приносить Святые Писания, я до них Волею Бога почти не дотрагивалась. Но прилежно слушала и внимала Словам Бога. Джапа также начинала уходить от меня. Спать в ночное время Бог мне разрешал, но не всегда. Однажды, когда была глубокая ночь, Бог сказал мне: «Выйди из здания детского сада и обойди его полностью…». Я обошла. Почему-то это было сделать непросто или немного жутко. Ночная тишь заставляла насторожиться. Со всех сторон детский сад окружали жилые дома. Территория детского сада тускло освещалась двумя фонарями. Такое было чувство, что кто-то на этот период, пока я вышла, проник в детский сад. Вернувшись, я пожелала убедиться, что никого в детском саду нет и пошла проверять все комнаты и коридоры, включая и выключая свет то там, то здесь, во всех спальнях, игровых комнатах, службах… Откуда мне было знать, что такие проверяющие манипуляции со светом, включающимся и выключающимся, видны вне детского сада и хорошо могут быть обозреваемы с рядом стоящих домов. Неожиданно сильный оглушающий звонок в помещение детского сада потряс меня. Оказывается, ночью заведующая детского сада, наблюдая из окна своего дома за детским садом, увидела, как то там, то здесь включается свет, и поспешила выяснить, в чем тут дело, и потому среди ночи явилась сама. Обойдя помещения детского сада, она увидела на столе в одной из спален разложенные книги Шрилы Прабхупады. Я была сильно обругана, названа почему-то бессовествной, но не изгнана. Эту ситуации создал Бог, и я ее должна была претерпеть, ибо это еще были цветочки. Но пока я к ним приучалась, приучалась сносить то, что называется работа Бога надо мной, когда я должна было по совету Бога делать то, за что меня сильно обругивали или считали ненормальной. Увы. Но без таких трюков, без таких испытаний никогда не сможешь говорить с Богом, никогда не сможешь и духовно развиваться, ибо первое требование Бога навсегда – терпеть и быть смиренным, никогда и ни в чем Бога не упрекать, но молчать и мысленно Богу кланяться и просить прощение. Работа в детском саду теряла смысл уже потому, что все же зарплата была столь мала, что ее хватало на три дня. И что делать? Я проработала зиму. Наступила весна 1994 года. Все чаще и чаще я стала задумываться о работе учителя. И зарплата больше и как бы на своем месте. Бог давал этот, так направленный мыслительный процесс постоянно, но ничего в этом плане не Говорил мне словами. Бог отправлял меня в русло поиска, активности, в русло понимания своего предназначения через метание и неопределенность, нигде как бы не закрывая врата, но и нигде не оставляя подолгу, ибо все должно было начать вырисовываться после такого опыта как бы естественным путем, ибо только так Бог открывал одни двери и напрочь закрывал другие, через опыт, ситуации, через однозначный мыслительный процесс, через боль, через унижения, через поиски и как бы ошибки. Бог помогал мне набивать шишки, ибо из них и слагался мой путь и окончательное понимание о себе и куда я иду. В детском саду у меня был всегда под рукой стационарный телефон, и им можно было воспользоваться. Таким образом, ближе к лету я купила телефонный справочник и начала методично обзванивать все школы Ростова на Дону в поисках работы учителя математики. И снова я наступала на прежние грабли. Нашлась школа, которая отозвалась и в августе 1994 года приняла меня на работу. Школа была расположена в Александровке, куда добираться надо было двумя транспортами. Мне были даны четыре класса, два из которых были классами выравнивания, девятый класс и одиннадцатый. Но теперь это уже был не энтузиазм, не горение, не страстное желание учить детей, даже не интерес… Это была материальная заинтересованность, ибо безденежье, достаточно затянувшееся, давало и свои плоды. Это был прощальный марш славянки с материальным трудом, как таковым, это было то, что называется еще один шаг, Воля Бога, от материи. Куда было деться. Я осталась все с тем же вопросом. Не было одежды такой, которую подобает одевать учителю. Я явилась в школу в юбке, кофте и в повязке на голове. И так начались мои будни учителя. После сто второй школы сто шестая школа мне показалась очень не привлекательной. Что-то нечистое, непорядочное витало в ее стенах, не было работы с педагогическим коллективом, не помню и чтобы были какие-то педсоветы, чтобы завучи посещали уроки педагогов или работали с начинающими педагогами. Они обычно отсиживались в своей небольшой комнате примыкающей к учительской и говорили там на бытовые темы, смеялись, пили чай, но не было работы, не было атмосферы деловой и именно школьной. Здесь учителям жилось как-то легко, их никто не контролировал, никто не вмешивался в процесс обучения, никто не проводил открытые уроки, но охотно подсказывали на экзаменах выпускникам и ничем особо хорошим эта школа мне не запомнилась. С классами у меня конфликтов не было, но интерес мой к работе, тем не менее, угасал. Я обстоятельно объясняла урок, держала, как могла, дисциплину, но в ноябре во время урока меня позвали к директору, к телефону. Соседи сообщили, что моя мама сломала тазобедренный сустав и ее отвезли в городскую больницу 10. С этого дня я стала ездить после работы каждый день в больницу и оттуда домой, что усложнила мою жизнь надолго. В марте 1995 года мама выписалась, став инвалидом, а в июне мне пришлось уволиться, ибо надо было жить с мамой и помогать ей, ибо в своем состоянии она не могла далеко ходить, вести свое небольшое хозяйство и обеспечивать себя продуктами. Я оставалась без работы, без денег, с двумя детьми на руках, в состоянии неопределенности, полагаясь только на Бога, не видя своего пути, находясь в узком коридоре судьбы, где все казалось катастрофическим и непреодолимым. Стояло лето 1995 года. Обстоятельства были таковы, что пришлось оставить Светлану одну в квартире, а самой с Туласи отправиться жить к маме в этот сложный для нее период, ибо она с трудом ходила, сильно хромала и рядом с ней никого не было, ибо Лена приезжала и уезжала и не могла обеспечить ей надлежащий уход. Жить у мамы без денег было очень не просто, по сути, она нас кормила, и это давало ей основание быть и не очень доброй не только ко мне, но и к Туласи. Однажды я собиралась постирать Туласи одежду, достала ее стиральный порошок, миску и во дворе готовилась уже стирать, как вдруг мама, подойдя ко мне, потребовала, чтобы я положила стиральный порошок на место. Я удивилась, ибо без порошка стирать невозможно, на что она ответила, что стирай просто водой. В первый раз за всю жизнь я столкнулась с жадностью мамы. Я положила порошок на место и просто водой сполоснула одежду ребенка. В такой ситуации я жить и оставаться у мамы не могла. Ибо как можно было есть ее еду, если человек показал, что это ему неприятно. Как можно накормить ребенка в этом доме? Еще несколько дней мне оставалось жить у нее. В один из вечеров, когда Туласи уже спала, я как обычно открыла Бхагавад-Гиту и стала читать. В этот момент (это происходило в доме у мамы) Бог Сказал: «Перевод стихов в Бхагавад-Гите не кажется ли тебе не соответствующим тексту?». На самом деле я давно замечала, читая бхагавад-Гиту как она есть, что стихи на санскрите переведены как бы вольно, так, что связь между стихами было и невозможно уловить, также тексты стихов не соответствовали переводу каждого слова, присутствовал некий домысел в переводе, что искажало смысл или делало стих непонятным или никак невозможно было его увязатиь со всем предыдущим текстом. «Поэтому, - Сказал Бог, - ты будешь делать точный перевод с санскрита.». «Помилуй, о, Всевышний, - отвечала я. – Как я могу, если перевод стихов был сделан великим преданным Шрилой Прабхупадой». «Ты будешь делать перевод Бхагавад-Гиты, стихов» - еще раз повторил Бог. Через несколько дней после приезда Лены к маме я забрала Туласи, и мы поехали домой. Здесь предстояло жить нам всем на те небольшие деньги, которые выделил для детей Саша. А выделил он столько, что можно было прожить на них очень и очень скромно. Таким образом, я начинала Волею и Планом Бога работать над Святыми Писаниями с Бхагавад-Гиты, с точного перевода ее стихов. Начиналось, воистину, мое служение Богу Кришне в ситуации непростой, в ситуации безденежья, в ситуации, где было не понятно, как жить и на что кормить своих детей, ибо Марков в своих планах не отводил мне достаточно средств и никак не собирался меня содержать. Потому была еще одна предпринята попытка устроиться на работу. Туласи уже исполнилось шесть лет, и я собиралась отправить ее в нулевой класс сотой школы, где училась до ухода в храм Светлана. В детском саду, который она посещала до школы, было место воспитателя, и заведующая брала меня на работу. Обойдя врачей, я приступила к работе воспитателя с большой надеждой, что таким образом решу многие свои проблемы, включая денежные, включая близость к дому и короткий относительно рабочий день. Но ситуация в детском саду была таковой, что заведующая была оштрафована на три свои оклада за то, что санитарная комиссия нашла здесь много попущений в санитарных нормах. Поэтому, будучи на взводе, заведующая потребовала от меня выполнение той работы, которую, как правило, воспитатель делать не должен, т.е. уборки помещения. В этой связи я посмела возразить, за что и было предложено уволиться, не проработав и месяца… Везде двери к работе Бог неизменно мне закрывал. И последняя жирная точка была поставлена еще одним обстоятельством. Моя трудовая книжка и диплом о высшем образовании постоянно лежали в стенке, на достаточно видном месте. Побоявшись, что документы могут попасть в чужие руки, я спрятала их в карман старого плаща. Но вот незадача. Как-то к нам постучали. На пороге стояли цыгане. Они просили хоть бы что, лишь бы им дали. Я, продолжая очищать свое жилье от лишнего хлама, передала им большие салатные блюда, некоторую утварь, которая давно не использовалась и в довершение одним махом сняла старые вещи из шкафа и передала им. И только через некоторое время спохватившись… Я осознала, что отдала им и плащ, в кармане которого были мои документы, трудовая книжка и диплом. Восстанавливать документы Бог не разрешил. А это означало, что до конца моих дней я уже не должна буду нигде работать… такие вот дела. Так, таким образом Бог отвел меня от работы и вручил написание Святых Писаний, начиная с точного перевода Бхагавад-Гиты. А работать… Мне хватало впоследствии работать со всеми своими родственниками, ибо так стали складываться в дальнейшем обстоятельства, что приходилось смотреть то за одним, то за другим. А Маркову Бог дал желание помогать детям по сто рублей в неделю, ибо с лета 1995 года он ушел жить в дом тети Ани, там строился и приходил аккуратно только по субботам и оставлял иногда очень долгожданные сто рублей… на неделю.