Наталья Сафронова Вернулся Антонине приснился отец, попросил собрать поминки по нему. Отец во сне был молодой, высокий, с небольшой русой бородой и усами, такой, каким Тоня запомнила его по любимой фотографии, где он стоял рядом с матерью и маленькими Шурой и Надей. Шура, старшая из сестер, рассказывала, что отец рано уходил на работу, поздно возвращался, дети уже спали. Но когда просыпались – сапоги и валенки были подшиты, папка починил. Антонина родилась вскоре после того, как отец ушел на фронт, но ждала его вместе с сестрами и матерью еще долго по окончании войны. Похоронки не было, и все надеялись – жив отец. Потом верили и не верили, так и жили странным, долгим ожиданием, отодвинутым куда-то на задний план памяти. Мать убили какие-то сволочи, когда она продала дом в деревне. Надя, которая жила с мужем в районном центре, приехала за матерью и увидела ее в сенях с разбитой головой. Убийцу не нашли, деньги за дом тоже. Вся деревня знала о продаже дома, но разве будешь кого-то подозревать? Похоронили мать на деревенском кладбище, навещали ее всегда на Троицу. На могиле посадили березу, мама любила это дерево. Антонине казалось, что мама в белом платке на фотографии на памятнике тоже похожа на березку. Лицо светится внутренней чистотой, хочется сказать: лик. Антонина позвала на поминки сестер. Дочку отправила на уроки, не решилась поведать ей сон, как объяснишь такое пионерке? Вдруг расскажет в школе, неизвестно, какие будут последствия. Антонина поставила на стол в гостиной кутью и блины, перекрестилась: - Царствие небесное рабу божьему Андрею. На тумбочке перед фотографией отца в военной форме горела лампадка, стояла рюмка водки с куском ржаного хлеба. Сестры тоже перекрестились, зачерпнули по ложке кутьи. - А где могилка его, папка не сказал? – Надя внимательно посмотрела на младшую сестру. Перевела взгляд на старшую, словно прося поддержки. - Нет, не сказал, - качнула головой Тоня. - Дождалась мама папку, - усмехнулась Шура. – Долго пришлось ждать. Теперь встретились, наверное. - Девочки, ешьте блины, - Тоня подвинула сестрам блины и мед. – А я щи принесу. Шура макнула блин в мед, отправила в рот: - Тоненькие, как у мамы. - Водочки налей, - подвинула рюмку Надя. – Фронтовые сто граммов. Помянем отца, не чокаясь. Выпила и завела песню: Когда б имел златые горы И реки полные вина, Всё отдал бы за ласки, взоры, Чтоб ты владела мной одна… - Отец любил петь, - вспоминает Шура. Она подперла щеку рукой, слушая, как поет сестра. – Как бы мы хорошо, весело жили, если бы он вернулся с войны. - Помнишь, как уговаривали маму продать теленка, чтобы ты поехала в город учиться? – Надя ревниво посмотрела на младшую сестру. – Шура уговорила. А теперь ты у нас такая образованная, что твою вишню я продаю на рынке, чтобы ты не всю соседям раздала. Тоня работала бухгалтером на заводе, считалась самой умной из сестер - и самой непрактичной. - Это в папку, - кивнула Шура. – Он ничего не мог продать, только – дарил. А мама – нет. Она говорила: только курица от себя гребет. И труженица, никогда без дела не сидела. Всегда работала, даже в праздники. Говорила: работать не грех, лениться – грех. - Ирка моя тоже простодыра, - усмехнулась Тоня. – Вечно приходит из школы без ручек и карандашей, потому что кто-то обязательно забудет. У кого взять – у Ирки, конечно. Ира росла книгочейкой, но училась из рук вон плохо. Мечтала о чем-то, будто не по земле ходила. Отец баловал ее безмерно. Не ругал за тройки. Мать прикажет убраться дома, дочь начнет вытирать пыль в книжном шкафу, да так и замрет с книжкой. Но ведь с книжкой – как тут ругать? Родители разведут руками – только обнимут. - Какой же ей быть, если отец ее до пятого класса в школу на санках возил? – качает головой Шура. – Разве так отец любить должен? Нас папка лупил за непослушание. С первого раза не послушаешься, - подхватила Надя, – приложит малиновым прутом. Вмиг шелковыми становились. - Надьке особенно доставалось, - тоненько смеется Шура. – Такой хулиганкой росла! Однажды я сидела в туалете, так она залезла на крышу, сняла трусы, прицелилась с щель между досками… В общем, я вся мокрая оттуда вышла. Всыпал тебе папка? - Ты нажаловалась? – смеется Надя в ответ. - Да какое нажаловалась? Я бы промолчала, но ведь не скроешь, - развела руками Шура. - Хороший был папка, справедливый, - задумалась Надя. – Может, потому в войну и выжили. Мать слушались, помогали. - Где же он был все это время? – Шура пытливо глянула на Антонину. - Это ведь только сон, - пожала плечами Тоня. – Приснился папка, попросил собрать поминки. Вечером Антонина накормила мужа и дочь, сказала: помяни деда Андрея. Чувство благодарности за то, что отец пришел во сне именно к ней, младшенькой, которую не успел увидеть, разлилось в душе, надежно укрыло от сквозняков. Подумала: отец вернулся.