Шамкала речаво речевая строчка, Испрося еще хвалы кусочка Во складах всех смыслов, что легки. Давят лишь незримо потолки, Вынуждая в лист ложиться «кредом». И стропать причудливую вязь Слов неимоверных: чудным садом Будет и осенняя тут грязь. А чего? Таков порядок жизни. Разве только светлое иметь? Так что пой, душа, куплет не кисни. Стих что песня, а слова что плеть. Имеется вид на произведение. Автора ЯмариЯ, называется «Господи, прошу, не отвернись...». По адресу: http://www.my-works.org/text_157595.html Теперь к сути. Текст: Господи, прошу, не отвернись! Ангела пошли в мои пустыни! Или дай увидеть среди стыни Робко притаившуюся жизнь. Дай мне силы мимо не пройти, Дай мне зренья, чтоб не ошибиться! А навстречу - лица, лица, лица... Впереди - пути, пути, пути... В ком таится Твой незримый свет? Где себя бездумно растеряю? У порога ада или рая Получу последний Твой ответ? Камнем в небо или птицей вниз?.. А, быть может, каменною птицей Мне кружить над чистою страницей? Господи, прошу, не отвернись! _____________ Теперь осмотр: «Господи, прошу, не отвернись! Ангела пошли в мои пустыни!» Фонетическая сдвоенность: Ангела — Ангелов, потому что слово «пошли» воспринимается двояко, во всяком случае здесь: «пошли» как призыв к действию, или верификация действия. Ангелы пошли куда-то... но странно, ведь у Ангелов крылья, они, должно быть, летают? Гм. А если только ходят? — по небу. И не летание это с «их точки зрения». Разумеется бред сии рассуждения, но они вызваны ошибкой строки. Варианты: 1) Ангела пошли в мои пустыни! (как у автора). 2) Ангелов пошли в мои пустыни! 3) Ангелы пошли в мои пустыни! А разница в количественности существенна? Да, мы не знаем что это за «продукт реальности», Ангелы, это образ, литературный, религиозный и прочее. Посему, важно, читаем про одного или множество: если написать «Ангелов пошли», то как меняется смысл? Сказать, допустим, «труд мой» и «мои труды», в чем будет особо разница? Она будет, но не особо. А вот с Ангелами особо, тогда и уточнять придется. Почему именно Ангела, почему не двух? Трех... И так далее. Как про «ангела хранителя» некоторые вот увлеченные мистицизмом расписывают, так им мало одного. Так что вопрос существенный. И в том он заключается, путает произведение читателя, сбивает его с толку, или все путем. Потому что напитываясь несуразностью, люди, особенно в раннем возрасте, банально «мешают себе жить». А литература призвана восхищать усилие человека по саморазвитию, помогать и способствовать, а никак не мешать. Это к слову. «Или дай увидеть среди стыни Робко притаившуюся жизнь». Хороший образ. На фоне «ломящихся в пустыни» Ангелов (в лице одного пока). Но ведь «или» написано! Все верно. Только из-за казуса предыдущих строк Ангелы требуют войти — надо им: в пустыни. Мы ж видим что автор пишет: Ангел один, а пустыней сколько у автора? И как Ангел везде там успеет? Посему, Ангелов наверняка много, а у автора опечатка. Или опечалька. «Дай мне силы мимо не пройти, Дай мне зренья, чтоб не ошибиться!». Мимо чего не пройти, когда просьба к Богу чтобы не отвернулся. Не пройти мимо робко притаившейся жизни? Что «спорит» с Ангелом (или Ангелами, все-таки) за место под солнцем? В пустынях авторских... Снова путаница. Господь пусть не отворачивается, а ЛГ желает не пройти мимо. Прежде всего это: Бог смотри, а (я) не пройду мимо (Твоего зрения). Или мимо «притаившейся жизни»? В пустынях самоличных. И от зрения Бога акцент производится на зрении собственном. Такая мешанина пинающихся смыслов: ведь всё тут куда-то идет, начиная с Ангела (ов?), заканчивая авторским шествием. Или притаившаяся жизнь тоже побуждается «маршировать» под аккомпанемент слога в произведении? А чего она тогда притаилась? И т.д. Здесь можно выкручивать понимание «бесконечно», ибо сия калейдоскопическая симфония абсурда влечет невесть куда. «А навстречу - лица, лица, лица... Впереди - пути, пути, пути...». Все-таки «Ангелов» там нужно читать: лица. Потому что если воспринять как «притаившуюся жизнь», сугубо земную, не ангельскую, то она хоронится, не кажет носа. И путей нет у нее. А может то Божии лица? Кто знает, не намек ли на религиозное воззрение, на Троицу? Пойди разберись. «В ком таится Твой незримый свет?». Ну вот. В Боге он таится, свет этот. Ответ сходу и он однозначен, тут точно не поспоришь. Значит, «лица» это о Боге? Который «не отвернулся», все-таки, как смеет надеяться автор. «Где себя бездумно растеряю?». Если совсем с головой окунуться в религиозный подтекст стиха, то не в Боге, разумеется. По идее в Боге люди себя только находят. И тогда странноватый итог; впрочем, про абсурд текста уже говорилось. «У порога ада или рая Получу последний Твой ответ?». Вот, опять явный возврат или акцентирование смысла на образе Бога. Значит, и «растерять» себя автор (в лице ЛГ) опасается именно в Боге, в Его путях. (Совсем не смешно получается). И почему «ответ последний», разве, по тексту, Господь уже обратился вниманием к персонажу? Слышится только просьба об этом. Следовательно, диалога с Богом еще не было, лишь попытки молитвенные как бы. Дело в том, что порог ада или рая последний в путях души? Э... так логичнее, но речь-то в тексте не об этом. Спотыкаясь и жаждя поэзии в сей вихреватой потуге словоочертания, движемся далее. «Камнем в небо или птицей вниз?..». Это особый изыск творческого рвения. Прямо хоть в рамку и на стену, согласно выражению «парень гвоздь, сам на стенку лезет»; в данном случае под «парнем» понимается сам стих. Потому что в паре, или в обнимку с самим собой он нем: пытается «договориться» с Богом, но выходит околесица. К чему этот словесный натюрморт резистентной фантазии в критике? А к тому, что эдакая «поэзия» производит расклад или распад «семантических групп» в восприятии, причем, глубоко, как бы ненавязчиво, и оттого еще более опасно, то есть, вредоносно для интеллектуального основания сущности человеческой, коя интересуется поэзией, а наталкивается на мешанину рифмованного «пойла». Читаем-то мы запоем. Естественно. Ибо грамотны. Вот такой «парень с пойлом» рисуется на фоне произведения. Стих пьян самовычурным итогом смыслового выверта. Ему (стиху) хочется плясать, выдвигаясь «в пути», но получается только «гнуть коленца», и тыкаться взорами в пол, потому что он не поймет, где сам смотрит, а где заставляют. И падает весь поэтический схрон мысли в лужу пакостную. Ага. Потому что без слез читать сие неимоверно сложно. Хотя сквозь слезы вынашивается и нечто смешливое. Но как люди скромные и с понятием, удержим себя от непотребности шутить над собственным разочарованием... (разумеется, не над автором: «Господи избавь», потому что «шутить над автором» здесь получится себе дороже, ибо автор с самопониманием собственной значимости литературной; так было, так будет, во веки и присно, аминь). «Получу последний Твой ответ? Камнем в небо или птицей вниз?..». Вопрос: зачем или для чего Богу швыряться камнями в небо? Конечно же, скажет автор или его некий вдумчивый почитатель: строка про «камень в небо» и «птицу» исключительно отдельно стоит от предыдущего. Это так видится. Хорошо. Допустим. Но по грамматическому складу очень даже лепится к тому что ранее. Итак, давая ответ, Бог швыряется камнями — в небо. Или птицу в полете направляет в землю. Зачем? Не ясно. Но, допустим, примем как авторскую задумку, и решим, что про камень и птицу нужно читать отдельно: это раздумье в самом себе у ЛГ, как быть, в смысле. Разумеется, улавливать какую-либо связь между камнем и птицей не будем, нам и так достаточно поэтических впечатлений. Дело в том, что сложив крылья птица несется, или падает, вниз как камень, падает камнем. Снова накладка в понятийном выверте: камень и птица столкнулись. Птица: «это я падаю камнем!» (возмущенно); камень: (что он «сказал»?). «А, быть может, каменною птицей Мне кружить над чистою страницей?». Веселое произведение. Они не только столкнулись, но слиплись воедино. Во всей немоте, потому что страница чиста. Это значит, что диалог действительно имел место, но камень ничего не ответил птице. Аллилуйя. «Господи, прошу, не отвернись!». Господь и рад бы, да только от такой «поэзии» бежать хочется без оглядки. Впрочем, возможно только в человеческом восприятии творческого буйства. О Боге все-таки помолчим...