Описание цветка. Выбор ингредиентов-настроек: цветок, алое, красота. \ Алое в цветке красиво, В нем затменьем солнца живо Ощущенье лепестка. Что ж, живи краса пока. \ Откуда взялось «солнце», «лепесток»? А разве цветок не ассоциируется с солнцем? И разве, в таком случае, у последнего нет короны? Как обрамление лепестковое. Почему «красиво-живо» срифмовалось? Потому что мы представили цветок, и он рос, так? Или представили уже в вазе. Но он живой в любом случае, пока еще... стоит в воде. Можно ли заменить «солнце» на «счастье»? Вполне. Но отдаем предпочтение предметному образу, «счастье» категория нравственная. То есть, если использовать понятие-ингредиент «счастье», то вполне возможно внутренний склад поэтической формы, что образуется от начала образования в первых строках смыслового «пазла» ложащегося на рифму, востребует разворота строфы более чем на четверостишие. Данный кусок завершен и самостоятелен? Да. Потому что, конечно, добавить можно что угодно к чему угодно, вопрос будет ли это востребовано — как правило жизнью, реальностью; как наиболее достоверно и часто: нашим объективным вкусом прекрасного в чувстве достаточности образа. \ Самоцветьем упоенный, Ролью гласа утонченный, Тот попутчик чувств прекрасных, Да в глазах от силы ясных, Признается ль немотою, Что любовь слепа порою? \ Что ж, нашли причину для продолжения,.. и так же ясно (теперь) почему «затмение»: «любовь слепа». Завершен стих? Ранее речь шла только о строфе. Вполне возможно. Но любое «вполне возможно» может быть доработано... спустя годы, скажем. То есть, образ, таясь новыми впечатлениями буйства красок жизни, — во всех смыслах, — откроет себя по-новому, или более полно. Если по-новому, то возможно и переделывать придется, переписывать, но скорее всего речь о «новой полноте». Любое произведение хранит в себе частичку вселенной, мироздания, бережет этой частичкой само естество сущих проявлений реальности: неизгладимых, и, возможно что, вечных. \ Нет, он таен в дне чудесном, И игрою ароматов Снизойдет до сердца честным, Необъятным светом ... \ *** Есть созвучие-сочетание с... «облаком»? Задание: встроить на конец лексему «облачности». Одновременно мы должны понимать, что это не то самое окончание здесь которое требуется (стихом). ...светом злаков, может? А при чем же тут злаки? Знаки тогда? Ведь мы цветком подаем знак какой? Несомненно. Итак,.. — знаков. А какой свет у знаков? Тем более необъятный. Знак как символ. А у символики есть свечение: извнутреннее, как высокое значение смысловой гармонии символа относительно реальности. Некий символ и миром не вмещается, настолько значим. Это верно. Но разве наш знак в цветке — миру? И — нет. Мы понимаем это. Тайно... в самих себе понимаем, что нет, здесь у нас цветок выступает как нечто интимное. Значит, «знаки» не подойдут? Есть еще вариант: «светом слов». Тех самых, что не сказаны, но они есть свет наших очей, нашего сердца. Поэтично? Несомненно. Так же может обратить на себя внимание «проблема алого», ведь цветов много разных! Верно, но алое... видимо, сочетается (у нас, и вообще) с образом заката, возможно тут как-то и «затмение» подоспело. Все эти смыслы рождаются будто сами от взвешенной задумки в произведении, что называется «замысла», который более спонтанен, нежели очевиден. Правила стихосложения плюсуем уже к свершающемуся «строфическому побуждению». Мы их не слабо имеем в виду, понимая одновременно, что поэзию создают не правила, а творческий размах — этого самого сердца, что воплощается здесь у нас в цветке. Мужские и женские рифмы (ударения на конец или «середину» рифмуемых слов)*, ритм, и прочие форматы стихосложения утрясаются по факту «музыки слова», что звучит в нас, изливаясь на лист. Да, [музыка льется]: законное выражение; но это к слову. И не ко стиху, а в общем, для ясности. Надо понимать, что ритм в конечном итоге сводится от строки ко всему произведению, он... как «плывущая точка баланса» внутренней гармонии, и по смыслам, и по звучанию: все это слито, едино, и имеет цель. ПОЛНОСТЬЮ... Алое в цветке красиво, В нем затменьем солнца живо Ощущенье лепестка. Что ж, живи краса пока. Самоцветьем упоенный, Ролью гласа утонченный, Тот попутчик чувств прекрасных, Да в глазах от силы ясных, Признается ль немотою, Что любовь слепа порою? Нет, он таен в дне чудесном, И игрою ароматов Снизойдет до сердца честным, Необъятным светом ... _____________ И назовем стих... «Колыбель души»... (?). На самом деле, не обязательно, просто пришла мысль такая. Как вариант. Надо подумать еще... Можно взять слово или строку, допустим первую, для названия. Всё, публикуемся. _____________ * Отчего предпоследний слог здесь назван серединой поймем обязательно научившись «видеть слова стихом». «Он, поравнявшись, поглядел, Наташа поглядела, Он вихрем мимо пролетел, Наташа помертвела». А. Пушкин, пример женской рифмы во второй и четвертой строке, с ударением на предпоследний или «срединный» слог: ударение в стихотворении в каждой строке, в окончании ее, обязательно «смещается к центру» общего смыслового и речевого ритма; сие смещение условно, конечно же, но проникнувшись произведением мы начинаем его чувствовать в общей базисной преамбуле замысленного: мы начинаем «понимать» задумку автора, и, конечно же, раскрывать ее по-своему, для чего поэзия и нужна.