I Средь бездны тьмою окропленной На перепутье меры тла Зияло дно в запруде томной Как будто жидко из стекла. То небо и земля предвечная, То бесконечность и оплот. Секунда мраком скоротечная Застыла пахотой и ждет. Ничто крамольное взгрызается В само себя, желая быть, И тут же прахом отверзается В самом себе, и тени нить Прошла меж небом и землею, Которые есть суть «нигде». Ничто грызет себя потугою, И бесконечность в череде Необоримых сил экстрактора: Ступенями кладется шаг Безудержного эскалатора, Что поглощает этот мрак, И тут же распирает данное. У «дна» затмение «случайное», Потуга дала результат. И вот, разрыв на бездне, скат В бессрочное затишье света. Раскол являет часть секрета: Из бездны лопнувшей саднит, Струя частиц — подобий мрака. Но суть их вечностью глубока. Та вечность над той бездной спит. II Итак, у Бога все пристойно; Над силой тварной стать покойна, Рука энергии незримо, прочно Ведет по небу дном поточно. Представить как сие? Никак. Лишь в духе вещем веры знак. А знание приложит смысл. На вечности печать тех сил. Что разделившись, но едины, Свершают зов души из тины, Которой было то, что ранее: Дно мрака будто в алой ране. Вот, затянулось. Время в ход — Пошло себе вовне и внутрь. Над пропастью пространства свод. Энергия взялась: как штырь, Что вставлен между вод. Застыло все, и тут же вспахано. Материя взялась из спазма Пустот первичных, что грызутся. Сгущение возникло — пьяно. Образование миазма: Бессмертием усилья вьются. И тут же это есть начало, но... III Что за «миазм»? Остаток пыли От тех частиц (живых), что стыли. То промедление и вечность. Души незримой скоротечность. Ее же праздное величие, Что вот, отныне, во все время. И тащит, зубы стиснув, бремя. И жизни радость — как безличие.