Поэма-сказка За тридевять земель то было Быть может встарь или не встарь. Над царством солнышко всходило И правил царством государь. Никита-свет. Он врал по-царски: Казна - богата пятый год, Змей-искуситель - только в сказках, Давно минул его черед. Яга теперь на спицах вяжет, Кощей Бессмертный сдан в музей. Плоха ли жизнь? Никто не скажет: Над царством - стаи голубей. Народ поет и веселится. У горя память коротка. Никите как-то ночью снится, Что он летит под облака На крыльях ангела святого С горящей свечкою в руке. И сверху царство взгляду ново: Игрушечное. На реке, Которая не толще нитки, Едва-едва заметен цвет, Дворец поменее улитки, А войска и в помине нет. Летит Никита, еле дышит, Полет захватывает дух, И за спиною ясно слышит, Как бьется крыльев легкий пух. Все выше-выше, чудо-дело, Минуя стаи облаков, Несет Никита тяжесть тела По струям мировых ветров. Земля далекая, чужая Ему явила, наконец, Полоской радужного края Янтарный - золотой венец. Царь восхищен. Остановился. Любуется игрою призм. Да так от красоты забылся, Что начал камнем падать вниз... Проснулся. Встал. Зовет Ивана. Тот в ноги батюшке-царю И головою в пол упрямо: - Благодарю, благодарю. (Не странно ли, в угоду власти, Царю ли или не царю Твердят иные в сладострастье, "Благодарю, благодарю". Одним - за то, что свет даруют, Всенизшему - за пропасть тьмы, Богов, которые пируют, Благодарим смиреньем мы). - За что благодарить изволишь? (Царь лицемерием страдал). - Благодарю, что жить позволишь, Благодарю за то, что звал. Вот мой Иван, отдав поклоны, Встает, шапчонку теребя, Обводит взглядами хоромы. - Иван, велю сбирать тебя На трудное большое дело, - (Никита достает платок). -Доселе ты служил умело, Так послужи еще разок. - Служить готов земле во имя, Любой приказ мне трижды мил. Царь-батюшка, тебе доныне Иван слугою верным был. - То был, - (Никита обтирает Багровое лицо платком), В свой сон Ивана посвящает И сходятся они на том: Как месяц трижды народится, Иван представит ко дворцу Летающую колесницу. - Неисполненье - не к лицу, Вели готовить ново дело, - Иван ответил, - полечу. Не важно смело аль не смело, Мне это дело по плечу. Покуда собери пшеницы Возок, два мельничных крыла, Подкову царской кобылицы, И люду, скажем, полсела. Иван с помощником закрылся На кузне. Крылья взял, возок. Три раза месяц народился, И подошел полета срок. Царь сомневаться начал было. Подкову государь жалел: Его любимая кобыла Хромать надумала. Поспел Ванюша к сроку: на исходе Царем назначенного дня Из кузни вышло при народе Творенье в языках огня. Крестились бабы от испуга: - Попутал православных бес! На колесницу в центре луга Иван по лестнице залез, Земля завыла в этом месте, Поднявшись, крылья напряглись, Рванулись и с Иваном вместе По небу шумно понеслись. Проходит месяц. Царь-Никита Не спит, не ест, в окно глядит. Вдруг видит: к царству деловито В огне творение летит. На землю село. Стало тихо. Вот мой Ванюша-молодец Слезает с колесницы лихо, Идет покорно во дворец, Как прежде, отдает поклоны, Все та кже шапку теребит, Обводит взглядами хоромы, Благодарит и говорит: - Царь-батюшка, родной Никита, Вели поведать от души, Что в том чудном краю сокрыто. - Скажи, Иван, да не бреши. Корону царскую снимает Никита, видно, тяжела, Платочком череп обтирает И забывает про дела. -Как только в небо я поднялся Над православною землей, Вначале, было, испугался, Но вот увидел край родной С вершины птичьего паренья И онемел от красоты: Нет лучше божьего творенья, Чем Царство, коим правишь ты. Лечу все дальше я и выше, Пеку пшеничные хлеба И мыслю: на какие крыши Опустит матушка-судьба? Вдруг всходит свет. И что за диво, Несется прямо на меня, Покачиваясь горделиво, Творенье в языках огня. Вот поравнялись мы. Я в страхе Смотрю и вижу пред собой В атласной вытканной рубахе Себя на колеснице той. Протер глаза. Перекрестился, Бесовый, думаю, обман, "Сгинь - говорю, кричу- приснился!" Но мною встреченный Иван Был весь из плоти я. И точка. Отца, как моего, Петром В народе кличут. Сын и дочка, Как и при мне, живут при нем. Разговорились мы с Иваном. Наутро к батюшке-царю Ведет меня он. Без обману - В царе тебя я узнаю, И звать Никитою, и правит Подобным Царством, что и ты, Но в мире том Господня славят, Наоборот кладя кресты. -Наоборот? - вскричал Никита, Затрясся, выронил платок. На крик его сбежалась свита. -Собрать дружину! - царь изрек, - На колесницу погрузиться, Слетать к антихристу-царю, По- православному креститься Всех выучить. Я так велю. А ты, Иван, веди дружину. - Ванюша, шапку теребя, Опять согнул в поклоне спину, -Благодарю, - сказал, - тебя Никита-Царь. - Сел в колесницу, Дружину погрузил с собой И, обгоняя в небе птицу, В простор умчался голубой. Опять проходит месяц долгий, Никита-Царь в окно глядит. Пошли по Царству кривотолки, Мол, Ваня в схватке был убит, Враги дружину полонили, А вольнодумцы посмелей Между собой заговорили: -Долой Царя, наш Царь злодей!- Никите донесли об этом, И чтобы смуты избежать, Он царским повелел декретом Трех бунтарей четвертовать. Вот утро казни наступает, Палач на лобном месте ждет, Святой отец благословляет Поочередно каждый лоб. Вдруг Царь Никита замечает, Что батюшка кресты кладет Совсем не так, как подобает, А, боже мой, наоборот! Приговоренные без страха, Перед чертою в мир иной, Движеньям следуя Монаха, Неправой крестятся рукой. Царь Воеводу подзывает, На ухо что-то шепчет. Тот Многозначительно кивает, Под стражу батюшку берет. Антихриста подводят к трону: -В темницу! В цепи за вранье! - ...Колокола, отдавшись звону, Распугивают воронье. Палач, покорный царской власти, Усердием лелея меч, Глухой и к жалости, и к страсти, Три головы снимает с плеч. Свершив деяние благое, Царь воротился во Дворец. Но не дает ему покоя В темницу брошенный Отец. К Никите батюшку приводят. -Скажи, старик, как ты посмел Перед Царем и при народе Кощунствовать? - От страха бел, Святой отец пал на колени: -Помилуй, Отче-государь, Зря не вини меня в измене: До сей поры крещусь как встарь. - Никита повелел креститься. Но не успел святой отец: Иван с дружиной в колеснице Примчался к царству, наконец. Опять, шапчонку сняв, в покои Вбежал к Царю и молвил так: -Никита-свет, будь век покоен - Повержен хитростью твой враг. - Никита руки потирает, Бросает гордо: - Знайте нас! - И царственно повелевает Продолжить прерванный рассказ. -С дружиной, значит, прилетели Мы в царство Ирода-царя, У Черной Речки тихо сели. Еще не отошла заря - Кумекать стали. Порешили В открытую мирян учить: На площадях себя крестили Как православно должно быть. Дела пошли. Уж обучили Крестится праведным крестом Полсотни душ. Но тут схватили Трех бунтарей и под мечом Голов лишили. Хоронили Их тайно, сдерживая плач: Они пред смертью обронили: - Злодей, Никита и палач! Мы затаились. Так недолго Лишиться собственных голов, Не выполнив святого долга. Признаюсь, батюшка, улов Был небогатым: двое пьяниц, Ругавшие вовсю Царя, Один заезжий иностранец, Направленные в лагеря, Но амнистированные к Пасхе, Какой-то лженаучный муж, Юродивый в царевой маске Да дураков десяток душ. И те, которые на плахе Сложили головы свои. Они до нас крестились в страхе, Как я и все деды мои. Еще решили совещаться. Собрались ночью пред костром. Одни кричали: - Возвращаться! Другие звали бить челом Перед правителем и властью, Мол так и так, из дальних мест Мы прилетели, вот вам "здрасте" И верный православный крест. Сидели долго. Много пили. Брехали, кто во что горазд, И было уж совсем забыли, Зачем сюды направил нас. Вот петухи зарю пропели. Глядим, по тропке вдоль плетня Идет Монах из Белой Кельи, А рядом вьется детвора. -Эй, батюшка, - кричим Монаху, - Постой, да рассуди, Отец: Как нам, не угодив на плаху, Царев не уронить венец? - Покайтесь, - молвит нам святоша, - В молитве чистой наших мест, Заблудших душ бесову ношу Сжигает православный крест. Уж коли вы сюда явились - Примите мир, где мы живем, Чтобы деяния светились Однажды праведным крестом. Он стал крестить неторопливо Отдельно каждого из нас. Стояли дети молчаливо, С Монаха не спуская глаз. И с любопытством ожидая, Как иноки из дальних мест, Заблудши души очищая, Исполнят местной веры крест. - Постой, - Никита прирывает Ивана сбивчивый рассказ, - Там, значит души оскверняют, Крестами награждая нас? Скажи, а много ль православных В той схватке потеряли вы? Коль подданных сгубил бесславно - Не сносишь буйной головы. - Нашелся среди нас Иуда: Монаха претворяя жест, Свершил предательство иль чудо, Но только детвора окрест, Его движенья повторяя, Креститься стала невпопад. Я и в Монахе замечаю, Что тот кресты кладет не так, Как принято доколе было В их славной и святой земле: Он крестится неторопливо, Как мать показывала мне. ( Как важно подойти умело Покуда дело начинать! ) Ну, думаю, теперь нам смело До дому можно улетать. Но надо же! Не тут-то было: О встрече донесли Царю... Округа в колокол забила, Пугая звонами зарю. Ничем не отличить от наших Доносчиков иной страны. Быть может, мордами покраше, Да незаметней со спины. - Бреши, Ванюша, зная меру. Оставь и домыслы, и ложь: Доносчикам моим, к примеру, Нигде ты равных не найдешь. Благополучие народа В доносах Думе и Царю... Следи-ка лучше, как природа Спешит сменить зарей зарю. Иван кивает. Он перечить Не выучен с рожденья был. Покорно продолжает речи О том, что, помня, не забыл. - Внезапно меркнет синь рассвета, На солнце набегает тень: Оборотилось жарко лето В туманный и промозглый день. Вдруг появляется пред нами Дружина крепких молодцов, Трусливо пряча за щитами Незащищенность животов. Сквозь прорези прилипших масок Глазниц чернеет пустота, А на боках железных касок- Бесовы символы креста. Мы отступили. Было б странно В неравный ввязываться бой... Бандиты, гогоча гортанно, Монаха увели с собой. Их Царь издал указ суровый: За богохульство - на кресты, Отца на Площади Дворцовой Сжигают к ужасу толпы. - И там священников хватают? - Вступает в разговор Отец. С надеждою он ожидает, Что Царь Никита, наконец, Довольный в меру от рассказа, Негромко скажет: - Мир да лад! ...Святой Отец случайной фразой Ивана привлекает взгляд. Иван бледнеет. Шапку на пол Роняет из дрожащих рук. Ну, словно посадили на кол: Раскрытый рот, в глазах - испуг. Лицо руками прикрывает. Кричит: - Помилуй, бог, меня! И пальцем в Батюшку ширяет: - Явился дьявол из огня! Непониманием убитый, Плечами щекоча персты, Отец перед дворцовой свитой Наоборот кладет кресты. Царь негодует. Свита ропщет. Охрана, латами звеня, Тупоголово шапку топчет. Хватают батюшку. - Огня Не пожалеть! - кричит Никита. - Помилуй! - молится Отец. - Огня! Огня! - взывает свита, - Пришел антихристу конец! Отца уводят. Стихли страсти. Ивана поманив рукой, Никита царственною властью, Вручает крестик золотой. - За правое, святое дело Тебя отметил мой народ. ...Иван благодарит умело И крестится. Наоборот... За тридевять земель то было, Быть может, встарь или не встарь. Над царством солнышко всходило И правил царством Государь.