Полигон вивария, табло: 3500.10.29. - 02.26. Год, дата, час. Бег секунд добавляет неприятное мерцание. Мышиный лабиринт внизу чист от помёта. Вся белая масса копошится в одном углу, правом ближнем. Саботаж. Мы с завлабом стоим над ними почти сутки. Дедлайн, испробовано всё, побуждающее к действию: запахи, звуковые сигналы, феромоны, маркеры тревоги... Бес-по-лез-но. Последний шанс – неизбирательное пролонгированное излучение, подавляющее тревогу. Могут же быть неучтённые факторы? Излучатель «Эйфория». Выкрути мощность на полную, поставь на ноль кучность удара, поближе встань... Эйфория. Вот плюс научно-экспериментаторской мутотени – легальная наркомания. Двенадцать сраных дневных часов – мышке под хвост. Пять ночных без «эйфории» не выдержишь. Врубай, не тушуйся, кто за тобой следит, вахтёр разве, чтобы ты не покинул здание с лабораторной мышью за пазухой. А ведь да, я хотел. Если б ещё этот хрен слинял, завлаб, совсем хорошо стало. Борик, уйди. Ну, чего ты торчишь здесь? В кабинете кресло кожаное, коньячок в шкафу... Мы ж не дети, давно всё про тебя знаем. Я приду, доложу: «Не получилось». Уйдёт он, как же. Эйфория. Мы тупо втыкаем вниз на мышей, плечом к плечу. Пять часов я не смотрю на него, а он... а, без понятия, похер. Живой клубок карабкается сам на себя, едва не переваливаясь через край. Как по-разному действует эйфория. Меня на бла-бла пробивает, Борика тоже, но иначе. – Шеф, возможно, это реал успех: они всё-таки осознали себя частью эксперимента? – Бред. – Это нечестно, то, что мы делаем с ними. Ты можешь быть сколь угодно хорошей мышью, не заражённой, умной, пробежавшей лабиринт до конца, но тебя всё равно препарируют! Ты – контрольный экземпляр. Где шанс? Где надежда? – Бред. Эйфория и тоска. Борик не лениво так отгавкивается. Он с наслаждением хлещет наотмашь. Он лупит резиновым жгутом, не открывая рта: жмёт на «повтор». Голосовой движок резко, идеально артикулирует: «Бред!» В таком состоянии тело может только кнопку давить, или, скажем, отправится на Хэллоуин... Ага, переставлять ноги и без мозга сможет. – Знаешь, Борик, ведь я добавил в лабиринт непарную особь, исключение. Что бы мой мышь ни сделал, он останется жив и в следующем, и в следующем эксперименте. Би хэппи, бро! Мой вечный лабораторный друг, мой мышь. – Бред. – Шеф, пойдём, – щелчок по горлу, – под «эйфорию», у тебя припасено... – Бред. – Тогда, Борик, пойдём в найт клаб на Хеллоу... Внезапно мышиная масса растекается по лабиринту. Неужели сработало? В углу прогрызенная дыра. Я разворачиваюсь. Завлаб стоит лицом ко мне, как столб. В правом виске – красный мышиный хвост, в правой глазнице – мордочка, два красных глаза. Один подмигнул, и усики зашевелились.