Сырыми помочами нервов Из душ терзаемых крамолой, И выдирая след оков Земных, за дымчатой в потеках шторой, Работал ангел смерти прытко, Руками мощно мельтеша, Как мельница лопатит воздух, И вот еще душа, и шатко На ней безгласие шурша, — Как будто спелый, тертый дух, — Прорвется суховеем, матка Надежд несбывшихся об пол Шлепком измоченным, потугой, Простой, и святостью упругой, Огненного взгляда, что правоты укол, В глаза разъятые пред ликом Светящимся магистра тьмы. Почти закончил, рваным криком Как будто стаей из тюрьмы Из той души взметнулась птица Ее предвечного моленья… И ангел спрятал часть лица, Убрав во тень предел терпенья. — Ты здесь, ты алчешь? — лаял глас. — Есть на тебе распутства час… Внутрях свело средой могильной, И всею мочной тишиной, И верой в жизнь, искомой, сильной. Она, — на миг уняв свой трепет, — пела. Сопроводитель внял концерту. Шепча собою по секрету… Повел рукой: судьбы стрела Во длани властной показалась, И тут же вся душа унялась, Прознав что вечность не светла, Что надобно учиться ждать, Уметь вмещать собою вехи… И понимая суть утехи Творить бессмертное и звать На сердце окропленным чувством Итог намеченный пути. Ее мышленья видя, буйством Преобразился ангел, — Чти! — Тут рыкнул голос будто с неба, Из глотки долгой выходя: Тот звук был что краюха хлеба Для голодавшего, трубя Последним видением правды, В которую душа смогла… — Иди на свет. Благи труды. И отпустил, что — не погибла. Тряся ее в последний раз Над алтарем своей кузницы. И сущей дали гром, зарницы, И молнии — свершений час.