Февраль был пуст и гулок, потому молчание его сродни, наверно твоей улыбке, судя по всему подаренной не мне; столь эфемерна была слепая радость; сквозь глазок почти одушевлённый, в белой раме взирая на порхающий песок за полуотворёнными дверями, где только март, и он один, и где глаголом мелким рассыпаясь в лето я снова там, в стихах, как в пустоте заимствую себя у них, и это случайный повод, разомкнув кольцо, довольствуясь предпринятым побегом столкнуться вдруг во сне лицо в лицо с последним, свежевыбеленным снегом…