Тихонько и небрежно мальчик Май перебирает прядки у березы... Сидит он в сердце у меня занозой! А вроде прост... нет, в общем, тайных тайн - вот там - цветок... А там пырей-трава всем показала остренькие пики, трусливые цветочки земляники от ливня всё укрыться норовят под лопушиный добрый мягкий лист. Но дождь так беспощадно норовист, что все смешал с землёй. Всё - грязь и лужи. Лишь одуванчик от воды жемчужен, и ждет пушистости, как ждут любви. И я всё жду чего-то... Странных снов, где в чёрных чащах вдруг гугукнет филин, где на полянках те, кто "жили-были" танцуют в хороводах. И пунцов Закатный луч. Рассвет же - нежно ал. Пугливые пылинки, как принцессы в тумане смутной утренней завесы танцуют вальс... Чадит уже мангал... И мы с тобой устали, пили мало - так, по фужеру. Я тебе сказала, что все остыло где-то там, внутри... Ты улыбнулся: "Вот бы закурить, как бросил, что-то стал я уязвим..." Но всё пустое. К девяти утра жарища, солнцем залита веранда, сирень такая - ну Прованс! Лаванда! И эта мутность, что была вчера лишь воровски крадётся по углам, А запах кофе яростен! И мути нет места в доме. Что она по сути - туман? Простой туман...Напополам разрезана лучом горячим турка, колокола звонят над храмом, гулкий трезвон стоит над спящею рекой. И всё равно - в душе такой покой, что я себя, ночную, вдруг забыла... ...А день в заботах. Сколько в нём всего, здесь вам не город, тут ни грамма фальши, здесь жизнь такой вдруг стала настоящей, притворства нет. Ведь обмануть кого? Щенка, кота? А может этот куст, что от кистей цветущих горд? И кочет сидит под ним до перышка промочен, но всё ж орёт дурниной. Ладно, пусть - на то петух... Но, к полночи, опять, когда затихнет дом, все лягут спать, меня потянет, знаю, к чёрным чащам, где ручеёк таинственно-журчащий проложит тропку к тем, кого любила...