Порой мне хочется башкой об стену в отчаянье с разбегу звездануть, а иногда стеклом по слабым венам, закрывшись ночью в ванной, и …уснуть блаженным сном невинного ребёнка и на работу вовсе не пойти, начальницей где вздорная бабёнка – я у неё давно уж не в чести… Наверно, потому, что не умею, как остальные, задницу лизать подобно раболепному лакею. Мне роком предначертано дерзать, творить, не пресмыкаясь перед бабой, будь хоть она семи пядЕй во лбу! И кажется решительной, но слабой, способной лишь на чванство-похвальбу. Но творчество и честность не в почёте – такие вот настали времена в моей стране, а также на работе, но кажется довольною страна. Сдавила горло мне петля кредита – нет ни копейки, чтоб семью обуть и приодеть… Спасибо, что хоть сыты, и перебьются, может, как-нибудь они без обуви и без одежды – а если голы, дома пусть сидят, пока ещё есть проблески надежды на то, что, может быть, вознаградят меня когда-то по итогам года … Уж я тогда куплю обувку всем, и вот тогда ненастная погода не испугает больше их. Совсем… ...Работал я, считай, почти задаром, и только лишь хватало на еду. Я делал кучу дел пердячим паром, я думал: вот чуть-чуть и упаду… Жена сказала: – Слушай! Сколько можно с детьми нам голяком существовать? Эх, дорогой… Какой же ты ничтожный! Прощай же и не вздумай нас искать! Они ушли, и тут через неделю …со мною рассчитались. До копья! Душа и сердце вмиг повеселели – налаживаться стала жизнь моя! Я расплатился с банком за квартиру, ботинки и костюм себе купил, коньяк купил, любимого зефиру, а пармезану я купить забыл! И побежал бегом за пармезаном, и вдруг откуда ни возьмись трамвай. И я, хотя и не был очень пьяным, забыл, дурак: на рельсах не зевай! Не знаю, где был ангел, мой хранитель. Наверное, был занят сильно он. И мне в раю сказал Творец-Спаситель: – Какой ты недотёпа-охломон… Квартира есть, японские ботинки, удача есть на жизненном пути. И не беда, что нет жены-блондинки – ты и получше мог потом найти…