Мой Гамлет скучен! Эльсинор досель не знал тоски подобной. И плоть унылая веков Печалью тает. Еле зримы В тоске актёры-пилигримы. Скрипит супружеский альков, Датчанин вовсе не таков, чтоб не гореть в огне любовном, Коль пепел Призрак обратит в любой из снов. Полоний пьёт коньяк с вином, Запоем роль свою читая, В ней козни с казнею смешав, А казнь с египетскою ночью, Конём троянским, сором прочим, Тем, что запомнил из кино, Но форс он держит всё равно, Свою Офелию, смеша, Зовёт учтиво Гюльчатаем Всё фальшь и всё же то – Шекспир, А не Шекспир, так ушлый Джонсон, Сменивший меч и арбалет На перья, лучший эликсир От сочинительского зуда. Уткнувшись носом в кашемир, Дрожа от бурного поноса, Хранит интригу, как обет, Одна тверёзая Гертруда. Не жирный кот, почуя сласть, Ползёт, обрушится покуда во тьму прогнившая труба – Дурной отличная манерцей ползёт задумчиво губа. И света щель ползёт под дверцей. Чтоб если эта же губа пришлась покорною гекубой приаму-сердцу, проворонившему власть? * * * Глазели свечи из углов, как сны отрубленных голов, постылый бархат облаков казался вечным. Хор мертвецов избавил слух от шарка вышколенных слуг. Оконных бельм пустой испуг не портил вечер.