ЖИЗНЬ - КАК ВОДА СТИХИ В ЖУРНАЛ «МУЗА» . . . Жизнь - как вода она течет туда где ниже вот так и мы идем куда легко нам всем идти но в то же время как лошадь продолжает путь пока не упадет и мы вот точно также продолжаем верить в свою звезду до самого конца пока как дерево от старости не рухнем в тот дикий мир где вечность - как цыганка кружится в ярком платье среди звезд. . . . Безумицей луной освещено пространство где копится песок холодных звезд как будто вечность собирается просыпать его на землю бешеным дождем в котором мы до дна души промокнем и солнце будет нас потом сушить как пугало на одиноком поле высушивает время или ветер чтобы оно могло всегда стоять на скрещенных жердях. . . . Кто-то красит мир белой так сладостно пахнущей краской и там где написано «зло» пишет крупно – «ДОБРО» здесь теперь выдают поцелуи и ласки наслаждения здесь очень просто достать как обычно любые и красивые нежные птицы вокруг так поют словно знают что чудное счастье придет и закружит как в вальсе. . . . Такая тишина как может быть в лесу или в квартире где лежит покойник а может в яме на лесной тропе прикрытой ветками чтоб зверь в нее упал когда он по делам своим звериным куда-нибудь пойдет на мягких лапах разбросанными листьями шурша спят улицы они лежат как руки раскинутые старым мертвецом на мятой и неубранной постели свечами на столе мерцают фонари как будто кто-то двести лет назад усердно пишет скрипя пером большие письма тетушке в Тамбов и дядюшке в далекий Пустозерск стоит вода в реке а не бежит она блестит как тело негритянки и старый город окунулся в ночь как голова пловца наверно окуналась в воду когда он плыл и плыл мучительно дыша. . . . Ночь в черном колпаке застыла за окном и тишина такая что я слышу как ходят мысли в этой тишине на цыпочках по старому паркету и как идут настенные часы на каблуках отсчитывая время спокойными шагами той судьбы которая уже стоит за дверью но никогда не скажет свое имя пока ее войти не позовут. . . . Цветы как головы дюймовочек в косынках выглядывают из травы жук пролетит как будто вертолет и бабочки порхают словно гномы счастливо хлопают в ладоши от того что солнце как большая печка открыло дверцу и оттуда жар так и идет и облака - как дым который стелется вокруг вдоль крыши неба где глупый дождь еще недавно был и заливал горючими слезами все матовые стекла мелких листьев которыми увешаны деревья потом забыл кто он вообще такой и небо стало снова голубое как лопнувший воздушный шар на страшной высоте. . . . Как морщины на старом лице эти хмурые тучи на небе словно вата разбросан повсюду слежавшийся снег и опять ты идешь среди вечно спешащих прохожих будто нет никого кроме них на земле и вокруг только ноги и спины портфели и сумки что прохожие эти все время куда-то несут и у жизни чужие тяжелые грубые руки и они от тоски никого никогда никого не спасут. . . . Вот ручеек - тропинка для воды и может быть когда-нибудь и рыбы по ней идут или плывут туда где у них дом на озеро лесное а вот деревья - пленники весны они уже одеты в листья как в халаты и стоят молчат деревья только в сказках куда-то ходят что-то говорят и прячут маленьких детей в большие дупла а сверху - небо плащ-палатка дня где спят устало облака вповалку как солдаты которые всю ночь маршировали и теперь в окопах спят забыв что есть война встречаются и пули летящие со свистом прямо в грудь. . . . Строительный подъемный кран как удочка склонился над деревьями а значит идет строительство домов они нужны хотя бы для тепла и в том числе - души чтобы она могла хоть где-нибудь согреться и наконец заснуть а ясным утром на физкультурника похожим бодро встать и зашагать в тот улей суеты который назван городом где вьются дельцы и коммерсанты продавцы других замерзших душ по рыночному курсу всех валют в аду. . . . Пусть эти новые стихи разбудят нежность и взявшись за руки легко пройдут по миру и навсегда останутся на теле жизни как маленькие родинки любви. . . . Воробьем ты ерошился гордо пел соловьем по ночам белой чайкой печально парил над заснувшей осенней водой а теперь ты стоишь у обочины старой дороги позабытым крестом и никто не узнает ты пел или только чирикал на цветущих кустах под раскрытым окном ты парил или просто по вороньи махая тяжелыми крыльями неуклюже летал над холодной осенней водой и зачем ты стоишь когда можно упасть на тяжелую черную землю вместе с ней обретя хоть когда-нибудь вечный покой. . . . Я вне игры вне времени-пространства как лопнувший воздушный шар который все равно летит как тот кто вышел хлопнув и дверью но остался все в той же позе у окна стоять а за окном крича летают птицы которых в этой жизни больше нет. . . . Я стал старше чем эта красивая ночь нацепившая яркие бусы огней на запястья и мудрее чем этот простуженный день занавесивший белые шторы в своем невеселом жилище и я лучше хожу чем плывет в свое море река между двух берегов так похожих на старые добрые руки и мне легче дышать чем сердитому ветру летать по дворам и подъездам стуча своем палкой по крышам часами и поэтому я ничего для себя не хочу зачеркнул все былые надежды как лишние строки и оставил два слова – я жив я живу это лучше чем смерть между прочим. . . . Луна зацепилась за небо как желтая брошка а небо - как черное платье на вешалке вечной вселенной пылится и пыль мелких звезд уже лезет в глаза одинокому богу который весь мир одним словом придумал затем пожалел что сказал это странное слово но было уж поздно все сущее вмиг закружилось вращается и пролетает над нами как осенью все перелетные птицы а мы задрав голову молча стоим на пустынных дорогах земли и считаем что звездное небо нам снится. . . . Легко и хорошо. Простое утро как девушка стоит перед тобой и улыбается счастливая босая и как обычно говорит «привет» ты знаешь все о ней и кто она такая и как зовут ее и сколько же ей лет и почему она смеется хотя знает что здесь на белом свете счастья нет. . . . Оказалось так просто лететь над землей словно стал я теперь таким легким как шарик воздушный и покрашен светящейся краской чтобы видели ночью меня и кричали - «смотрите летит такой яркий волшебный светящийся шар это может быть к счастью а может к удаче загадаем желание верить в придуманный мир и оно точно сбудется с этой минуты.» . . . У меня в этой жизни и нет ничего одно хрупкое тело простая душа и совсем небольшая квартира и свободное время чтоб просто глядеть из окна в этот мир на дома и деревья во двор полный снега как тарелка ребенка бывает полна манной кашей той которую мама велела немедленно съесть а иначе придет злой колдун в полицейской фуражке заберет тебя в чащу дремучего леса и отдаст на съедение Бабе-яге так вот я как всегда существую на свете как цветы существуют в горшке на окне и часы существуют на белой стене и куда-то идут постоянно и луна существует на небе ночами и глядит на нас сверху огромной совой до утра. . . . Как странно что поэт живет в стихах как это несерьезно лучше в бронзе быть памятником самому себе и восковой персоной своей смерти сидеть в величественном каменном дворце чтобы шагали мимо экскурсанты как гуси за своим экскурсоводом а по ночам когда ложится спать большая полицейская охрана вставать во весь огромный рост и мерными шагами ходить по залу что-то бормоча быть может и стихи «Я памятник себе..» Но вот и утро серое простое уборщица с тебя стирает пыль а ты опять сидишь все в той же позе как приговоренный поэт и царь один в своем дворце. . . . И вновь весна кольцом нас окружает как окружают грибника грибы и ловеласа юные актрисы как окружает моряка вода и птиц летящих окружает небо в котором им так хорошо лететь как рыбам плыть в воде большого моря а нам идти по солнечной тропе среди деревьев сумрачного леса и улыбаться глубиной души плечом касаясь солнечного света. . . . Мысли чертят свои виражи в синем небе то взлетают совсем высоко то проносятся низко над самой землей как стрижи словно знают что жизнь так похожа на сказку у которой всегда есть конец но нет смысла кроме этого просто кружения в небе на закате у самых ворот синей ночи. . . . Я по ночам встречаюсь с одиночеством оно стоит в моем окне и спит в моей кровати до утра и даже пьет со мною чай с печеньем на рассвете чтобы потом как привидение пропасть ведь днем его мне попросту не встретить хотя один бываю постоянно но одиночества со мною нет тогда оно ко мне приходит среди ночи. . . . Как будто истина живет за дверью рядом со мной и я об этом знаю хотя ее ни разу не видал лишь слышу как она все ходит по ночам о чем-то говорит сама с собою конечно же все зная обо всем и я ей поутру кладу под дверь цветы как девушке любимой как будто чувствую - она так молода так сладостно прекрасна и так хочет чтоб я ее восторженно любил так и живем по комнатам своим друг друга любим даже не встречая. . . . И жизнь становится счастливой как девчонка которую вдруг кто-то полюбил и дарит ей цветы целует по утрам танцует с ней ночами в темном парке когда так нежно светят фонари и в черном небе очень высоко луна все машет белой кепкой на прощанье и можно обо всем забыть и потерять весь смысл существованья как богатей теряет кошелек с деньгами когда он стал ему ну просто ни к чему. . . . И стало в небе тесно очень тесно теснятся словно овцы облака и лучше я теперь спущусь на землю потрогаю зеленую траву поглажу листья нежные простые и полюблю и реку и рассвет когда так славно ни о чем не думать смотреть на воду и считать что жизнь такая как вода течет куда-то и мы в ней рыбы плаваем повсюду и ни о чем не думаем совсем. . . . На облаке изнеженной любви вновь стало неуютно - слишком дует безумный ветер счастья и восторга и слишком оно все же высоко ну а внизу на той простой земле в лесу зеленом среди зверюшек разных тоже скучно не станешь мышью зайцем и лисой не будешь бегать по лесным тропинкам и день и ночь не ведая зачем вот и плыви на облаке своем мы его просто назовем иначе пусть это будет облако свободы где ты построил чудный дом влюбленных и сам в нем поселился на всю жизнь. . . . Мне жизнь приносит радость как ребенку приносит радость новая игрушка пока ее он просто не сломал конечно и потом не станет скучно бывает ведь что девочки играют и куклами с оторванными головами а мальчики - в солдатиков без рук и ног которые конечно оторвало за времена игрушечной войны и ничего - игра игрой осталась без головы без ног или без рук ведь если в ней чего-то не хватает то можно это попросту придумать и в сладком сне и даже наяву. . . . Немного остается до утра ночь пролетает словно поезд мимо мне так хотелось бы ее остановить зажав в своей ладони ее руку но это невозможно как и снять луну с растерянного неба и кружиться с ней в старом вальсе на глазах у звезд которые бы нам кричали «браво» пока рассвет в плаще из белой ткани их не унес куда-то в небеса. . . . Пусть не выйдет совсем ничего я не буду лежать неподвижно в углу этой жизни как пыльный мешок пусть сгорят просто так мои крылья из хрупкой бумаги все равно я на облако белое вновь улечу где меня уже ждут чтобы вместе уплыть в мир чудесных цветов и волшебных как утренний свет поцелуев. . . . Не может быть чтоб в жизни было ясно все как светлым днем когда на небе солнце и каждая травинка различима на том зеленом сказочном лугу где счастье веселится как девчонка и запускает вновь воздушный шарик к пушистым белым добрым облакам конечно есть какая-нибудь тайна как ключ она лежит на дне колодца с холодной обжигающей водой и тем ключом легко откроешь дверцу в волшебный мир где все совсем иначе и в темноте под крылышком луны-колдуньи лишь начинается чудесная любовь что кончилась давно при свете дня. . . . У пристани любви чужие корабли и развеваются на ннх чужие флаги а все твои давно уже ушли корабликами из бумаги и утонули но не в плеске волн а просто так как мокрая бумага не долго плыл как говорят твой челн не пригодились доблесть и отвага поэтому не станем вспоминать их память бросив бескозырку в море а будем жить смеяться и страдать чтоб никогда не утонуть от горя. . . . Ночному городу хватает тишины она как капюшон накинута на головы домов торчащие вдоль умерших проспектов как на кольях с глазницами потушенных огней на голых черепах и полночь с ладонями пустынных площадей как будто бы протянутыми небу за подаяньем в рубище стоит и жирная луна наколота опять на телебашню как толстый блин который можно съесть холодным утром похожим на актера без театра играющего только пустоту. . . . У меня ведь есть все в моей старой котомке день и ночь тишина одиночество много огней и я с ними хожу по дорогам земли и когда на обочине сяду усталый вынимаю луну из котомки и смотрю ей в глаза и читаю в них то же желание жить и качаться в распахнутом небе ночами пока белый рассвет не укроет весь мир простыней. . . . Прекрасное как добрая рука которая нечайно вдруг погладит как будто ты ребенок рядом мама игрушки мишка плюшевый цветы как помнится увядшие но розы и старые часы - огромный маятник на выцветшей стене - они определяют время жизни которое давно уже стоит часы остановились в давнем прошлом но только вот по прежнему висят укором на стене дойдя до середины забытой жизни что стоит в окне как вечер когда-то прожитый уже до половины. . . . Запоминай как облако плывет какие длинные расклешенные тени ложатся от деревьев на траву и как плывет туман он как живой и чудится что дышит а ты идешь по утренней тропе и небо кажется тебе все выше и в нем кружатся птицы так легко как будто состоят они из пуха который бог шутя пустил летать над нашей жизнью в полной тишине. . . . Небо ковшом зацепило дома и унесло прямо к звездам которые стынут над нами как глаза очень маленьких гномов которые в нем и живут и наблюдают за тем как мы ходим по миру среди ландышей наших смешных фонарей по заснеженным улицам в сонном молчаньи и нас тихо глотают открытые двери наших тесных как соты бесчисленных ульев квартир. . . . Прощенья не попросит этот день за то что он на мятой простыне лежит в кровати пасмурной весны как будто болен а на самом деле ему конечно просто все равно что происходит с этой старой жизнью которая идет с своей клюкой по миру бесконечными кругами и никогда не знает где конец пути а где его начало. . . . Растет в этом старом лесу одинокий подснежник и ели как будто бы держатся за руки тихо касаясь друг друга бежит как девчонка куда-то смешная тропинка и грустно молчит среди низких своих берегов невеселая речка так хочется слышать простые ее разговоры но ей очень трудно сказать что она заблудилась и небо над ней так похоже на синие волны которых она никогда не увидит. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «Сибирские огни», «АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ», « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «СОВРЕМЕНАЯ ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА» и др., в изданиях «Антология Евразии»,», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «ПОРТ-ФОЛИО, «Под часами», «Менестрель», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.