Я НЕ КАСАЮСЬ ЭТОЙ ТИШИНЫ ПОДБОРКА 69 . . . Я не касаюсь этой тишины она одна со мной сегодня и осталась глядит так нежно только вот молчит как девушка которой очень грустно и я к ней руки вовсе не тяну пусть остается вечно недотрогой как будто я попал в ее страну и в ней любви уже совсем немного. . . . Белый лебедь на синем пруду как на блюде и он - из фарфора рядом рюмки они - из стекла и над ними стеклянное небо и на небе кругом облака из сияющей ваты на солнце из горящего воска в вязанке лучей из соломы и она догорает уже на земле. . . . Я закинул слова невзначай словно камни за высокий забор этой ночи и донесся оттуда пронзительный крик я в кого-то попал он там жил в темноте и все время молчал и не мог шелохнуться а камни его разбудили разломает он этот забор и ворвется сюда в ясный день где его совершенно не ждут и конечно боятся. . . . Пляска опавших листьев на неряшливой хмурой дороге протянувшейся к берегу озера старческой хилой рукой ветер метание бешеной ряби по лицу вечернего озера и запоздалый праздник света на холодном скучающем небе складываются в небрежную радость которую жалко терять грузной вздыхающей ночью опускающейся подобно шторе на берег уходящего времени называемого жизнью. . . . А этих эльфов их совсем немного они живут на сказочных цветах и бабочкам обычно красят крылья волшебной пудрой но не навсегда стирается на крыльях эта пудра и бабочка опять летит к цветку и добрый эльф опять ее уложит и нежно поцелует в хоботок так и живут и бабочки и эльфы над ними солнце светит целый день и им конечно большего не надо у них всегда так много поцелуев что их им просто некуда девать. . . . Никому тишина эта в уши не шепчет свое и тоска не приходит будить наконец-то заснувшую душу дням совсем безразлично нам холодно или тепло а ночам все равно как мы с ними все темное время проводим и качается маятник счастья туда и сюда от разлуки и печали потом непременно обратно и течет наша жизнь как простая вода да вот только куда - непонятно. . . . Ночь напоминает черный зонтик складывающий свое оперение с приходом красноречивого рассвета а в знойный полдень когда тени сбрасывают свои длинные плащи и деревья услужливо кланяются ветру жизнь представляется жеманной девицей густо накрашенной и чрезмерно возбужденной впоследствии - когда часовая стрелка медленно подползает к закату - волны моря приносят лирический шепот складывая его на прибрежный песок в форме пены и тогда снова раскрывается зонтик ночи напоминающий в ясную погоду колпак звездочета огромный и пленительно мрачный. Река времен в своем стремленьи Г.Державин Река времен в которой распрощался с жизнью мудрый старец уже никого не увлекает своим забвением которым мы насладились за истекшие два столетия до головокружения плоть великого образа сьедена молью сарказма и только остов гиганта тоскует на мелководье нашего времени возмущаемом рябью слов. . . . Почему темной ночью все спят? им наверное страшно в такой темноте и поэтому пусто становится ночью на свете лишь деревья в пустынных дворах одиноко стоят и кусты притаились под ними как малые дети и луна так внимательно смотрит на них с высоты словно в путь провожает дома и пустые проспекты и нам кажется что города превратились в пустые обертки от съеденных злым великаном конфет. . . . Ты заменишь свет далеких звезд свечками на праздничном столе и луну лампадкой у иконы только чем заменишь эту ночь разве лишь одной бумагой черной и ее приклеишь к потолку и погасишь свет в своей квартире будет ночь без звезд и без луны как бумага эта или может словно волосы красивой негритянки той что ты когда-то целовал. . . . Не остается ничего на той поляне где ночью все росли волшебные цветы с огромными таким лепестками из только что растаявшего снега прозрачной ткани белой и замерзшей вдруг ставшей льдом тяжелым голубой воды теперь на той поляне только перья каких-то странных улетевших птиц обертки от конфет и маленький кусочек шоколадки который фея уронила улетая я такую синюю ночную тьму и больше ничего ни поцелуя ни вздоха томного ни тени облака плывущего по небу и нет следов задумчивого бога который утром рядом проходил. . . . Крадется к тебе одиночество по кошачьи и лапой скребет в твою дверь ты его не боишься но жалко если даже во сне тебе снится что ты в чистом поле остался один и вокруг только ветер все свищет и летит неизвестно куда. . . . У этой минуты большие глаза она подошла словно девочка в розовом платье и просто сказала что ты будешь жить счастливым и добрым как нежное утро когда тишина заглянула в окно такая тебе почему-то родная как сестра которую ты много лет и не видел но сразу с восторгом узнал. . . . . Смотрят ночью мне в сердце огни как в раскрытую книжку где вся сказочность нежных взволнованных грез посещающих нас в непроглядной ночной темноте так красиво украшена розовым бантом говорящим люблю вас сейчас и до слез поклоняюсь счастливой мечте и стою на высоком карнизе любви беззаботно танцующим франтом. . . . Говорят тебя надо забыть и тогда ты придешь словно в сказке где чтоб воду живую испить надо прежде совсем умереть а иначе не будет и чуда не разверзнутся вдруг небеса голос Бога в них будет не слышен ты останешься просто живым а когда-то потом просто мертвым. . . . Прощаемся до сказочного лета оно смеясь заглянет из окна и солнечные зайчики на стенах улыбки наши смогут сосчитать я улыбнусь тебе вот столько сколько будет счастливых дней в июле и тогда мы прошлое оставим просто людям любовь возьмем в свои ладони как букет цветов красивых и веселых полевых и будем с ними вместе целоваться. . . . Как хорошо когда вокруг любовь друг друга любят травы и деревья моря и реки небо и земля и даже темные как полночь подземелья тоже любят друг друга в тишине когда слышны одни лишь только вздохи и всем понятно что же происходит да только вот об этом все молчат. . . . Души касаются слова чужие как листья вдруг касаются лица когда идешь по лесу темной ночью тогда и вскрикнешь в полной темноте и кажется что это уже было когда нечаянно дотронулись словами чужие люди до твоей души. . . . Эта полночь как крест за окном все стоит растопырив тяжелые лапы и ее не прогнать и нельзя утопить в желтом свете настольной придуманной лампы с ней приходится даже дружить так как дружат с чужим человеком если он незаметно пришел и остался стоять как непрошенный гость в твоей темной прихожей. . . . . Вот оно счастье я взял его за руку нежно и стало оно юной девушкой в розовом платье и мне прошептали с высокого неба плывущие в нем облака ее имя но его невозможно назвать в нем таится любовь как в воде голубой чудный жемчуг таится среди раковин белых как снег на песчаном таинственном дне где остались следы очень ласковых волн прокатившихся с томными вздохами рядом. . . . Бывают странные мечты ты хочешь превратиться просто в каплю на том листе зеленом что все качается на дереве огромном одиноком в глухом лесу где все тропинки заросли травой и бродит рядом девушка босая увидит эту каплю и вдруг слижет ее своим веселым языком и будет радостно кружиться и смеяться и позабудет что тебя не стало на том зеленом маленьком листе. . . . Мы ожидаем юную весну стоим одни перед раскрытой дверью и входит ветер в дом вместо нее бежит по шторам поднимает пыль колышет скатерть так легко на том столе где ваза белая стоит и тоже ждет весны с ее цветами первыми простыми и где-то высоко над домом разбуженное солнце вместе с нами смеется и все ждет своей весны. . . . Душа как девочка стоит одна ночами на ветру ей холодно и очень одиноко но ничего она не говорит на звезды смотрит яркие большие и провожает в облака луну такую светлую как сказочная фея сказавшая ей правду о судьбе о том что будет даже и ненастье но все пройдет растает белым утром и у тебя останется лишь счастье как бабочка простая на ладони которая не хочет улетать. . . . Становится светлее в этом мире как будто кто-то поднял шторы на его окне и свет спустился прямо с неба как волшебник по лестнице чудесной золотой и все вокруг вдруг стало сокровенным таинственным как бьющееся сердце у бога на ладони в небесах. . . . Мы остаемся в звуке в шуме листьев и в музыке весны и в блеске неба голубого в его счастливых белых облаках похожих на большие поцелуи расплывшиеся где-то в небесах и след души проходит по поляне жизни и исчезает вдруг тропинкой незаметной в чаще леса и мы ее не вспомним никогда. . . . Как будто ты стоишь все время на мосту и под тобой течет река обычной жизни плывут в ней чьи-то белые простые кораблики наивные мечты и чьи-то обнаженные желанья как девушки нагие целый день и с берега влюбленные им машут платками яркими зовут в свои края в леса дремучие где много поцелуев в поля зеленые где хорошо лежать под небом голубым и погружаться как в воду теплую в волшебный мир любви. . . . Как маленький ребенок ты играешь в игрушки с миром что вокруг тебя проходишь по игрушечному лесу в картонном поле рвешь цветы живые и любишь девушку на маленькой картинке где все стоит она совсем одна и ты не помнишь как же ты родился и ты не знаешь что весь мир чужой он для тебя - страна живых игрушек где можно жить всегда в обнимку с счастьем и по утрам встречать в саду любовь как капли утренней росы на распустившихся зеленых листьях. . . . Моя жизнь и душа две подруги веселых гуляют по саду среди пения птиц и весенних цветов и в корзинках у них поцелуи и счастье и довольное солнце нам ними так ласково светит словно гладит обеих подруг и все знает об их удивительной тайной и от всех утаенной любви. . . . То ли иду я один по густому дремучему лесу то ли плыву в одиночестве в море огромном и вокруг языками игривые волны хотят меня просто слизать вот как дети с восторгом слижут крем по краям чайной чашки и конечно же выпьют весь сладкий душистый дымящийся чай и жизнь будет как лодка качаться под небом всегда голубым бог ей с неба пошлет с облаками опять свои письма и ночами она их внимательно будет читать и вздыхать о своем том забытом девическом счастье. . . . И чем ты больше будем жить тем младше станешь и в мальчика когда-то превратишься и будешь вновь стоять за дверью класса за то что птичек снова запускал среди урока из бумаги белой и ничего не знал о том что круглая земля и Африку не показал на карте где негры добрые живут и носороги большие страшные как будто бы из сказки в которой счастье великан украл унес в свою волшебную пещеру и спрятал в черном тайном сундуке. . . . Теперь на улице все время белый снег он простыней лежит и спать как будто предлагает беспрестанно вот голову положишь под подушку спустившегося облака с небес да и заснешь увидишь чей-то сон который здесь остался еще с лета в нем девушки счастливые танцуют на лесной поляне и улыбаются смеются и поют и вдруг перед тобой большая белая ладонь протянутую богу почему-то ты просыпаешься и рядом - только ночь.. . . . И пусть уходят эти дни в пространство торжественной и вечной мерзлоты которая спокойно окружает всю нашу жизнь невидимым кольцом тяжелого холодного металла как горестным но праведным венцом. . . . Уход в мир иной умирающей осени как походил на победу над этим во всем виноватым тоскующим в сумерках светом что тьма начинала плясать свой воинственный танец среди обездушенных улиц с косой которая раньше была у безжалостной смерти вдруг ставшей такой подозрительно тихой что даже опавшие листья уже не шуршат под ее башмаками в давно опустевшем саду. . . . Как по проспекту плывут облака по вечернему небу к закату а он как огромный цветок распускает свои лепестки на голубом горизонте где сгрудились наши надежды как блики больших ожиданий на самом краю бытия за которым - пространство печали и ночи похожей на синий колпак звездочета одеваемый всем окружающим миром перед тихим задумчивым сном. . . . Ночь как тихая девушка смотрит в окно она в черном сверкающем платье в волосах ее множество звезд и луна как огромная брошка на шее я люблю ее грустной любовью сегодня и мне кажется хочет она оторваться от нашей земли и взлететь высоко высоко и закрыться от нас простыней облаков одиноких. . . . И кажется что сахарным песком вся улица посыпана не снегом и его можно ложками класть в чай и бог наверно это и задумал он пьет стаканы чая в небесах закусывает просто облаками они ему почти как пирожки которые разносит продавщица по имени земля всегда кружась как колобок бегущий по дороге. . . . Плывут бумажные кораблики мечты в серебряном пруду твоей спокойной жизни до берега они не доплывут утонут где-нибудь посередине и будешь ты все время вспоминать флотилию бумажную простую любить ее как любят свое счастье которое осталось в этой тихой похожей на серебряные ложки в чайной чашке такой красивой и чужой воде. . . . Когда же ты войдешь в мой тихий дом от одиночества он даже накренился стал ближе к этой праведной земле что обо всех давно уже забыла и в лужах его окна как глаза так грустно отражаются ты скажешь но только время не вернуть назад и его узел больше не развяжешь. . . . Смерть подкралась к душе и схватила ее словно кошка голодная мышь и душа трепыхалась от боли но теперь все равно смерть ее не отпустит обратно в Божий мир где растут голубые цветы жизнь прошла и осталось немного в этой жизни уже для тебя будто шел целый день по тропинке сквозь огромный дремучий пугающий лес и упал где-то в чаще на темные влажные мхи и лежишь и не можешь подняться. . . . Опять мгновения ревут от боли минуты плачут так как плачут дети и маятник качается все время среди ночи и он обозначает нашу жизнь туда качнется и потом заплачет сюда качнется громко закричит и просто так стоять уже не может как будто он все время на холодном таком пронзительном и злом ветру. . . . И вы опять проплакали всю ночь и вам сочувствовал весь мрак ее и холод и даже ветер громко подпевал наверное считая ваши слезы ведь их как капель утром у дождя и падают они как будто в прошлом которое приходит к нам опять и прячет будущее под подушкой. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «Сибирские огни», «АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ», « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» и др., в изданиях «Антология Евразии»,», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «Под часами», «Менестрель», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.