Уф-уф-уф-уф… Чаво вылупился-та, смерд явленный? Бабушенции чё ли лесной николи не видывал? Та не переживай ты так, не ссы в трусы, портки по нашенскому. Трясёсси, словно Косой перед погибелью. Не боись, я тебя не больно сожру, не сильно печь раскочегарю, до кипения воду в котле не доведу. Их-их-их-их… Напьёсси сон-травы в вечОр - зелья дурманно загубённого, та ужО и страха не почуешь. А чичас расслабься… не голодна я покамест, ух… и выговориться уж больно хотса.

Эва, как яво повяло! Не трясись, грю… трясун! Шутю я… шутю. Токмо смеху ради пужаю, дитва неразумная. Не боись, слезливец, не трону. В тебе холеккстерину ведро не меньш, поди… На кой мне ляд той холеккстерин. Вить я наворожу такой жратвы, што тебе в хреновый год и не приснится, и ни в какой китайской ресторанции не подадуть. Та и не жива я, вобчем: голограмма, на заморский манер по вашенскому сотворённая…- приведнение.

Кое-хде леших – всеядцев, подстрекателев к раздору, хулителев и прелестников можно ишшо в лесе вашенском повстречати. Даже в болотах кикимора поганыя не истребилась. Но нашу волю давненько уж в Навь-то позапрятали. Бабусь Ягусь повывели, аж тышшу лет тому назад. Одна я – главная, явлюсь иногда пару раз в век, щёб не забывал народ-то со своими верами новыми, ой да распричудными. Поведала учОра новшества человечьи, заради страшного суда, чаво токмо и не видится очам моим. Не знамо, што и сказати…

Привыкши, видно, людишки пребуйно к своим чудам-юдам новоявленным. Про нас-та сказки с былями сказывали… Такое, порой, в гуслях выдадуть, аж тошно ни токмо мне, а самому Горынычу становится. Какое там воевати? Плюнет Змеишша слюной серной и улепётывает на поникших крылах к людоеду воду огненную выкушать сполна. Уж, коли напьётси в усмерть, тоди пару деревенек спалит не думавши, разгорячённый болтовнёй людской неправдашней.

А у вас што? Скорбно, да истинно: злодеюки писюкатые, маньяки по городам и весям рассекают; словеса срамные, мат, охальниками дело и не в дело разносятся, а ведь оне сокрального значения, чаще всяво, колдовского и ведическаго имеють; лягвы прельстивы, экстрасенсы не знамо как в Навь и Правь проникають, худо неся неправедно паче народу-то; козявки приказные, чиновники борзо себя ведуть, добра излишне прихватив; людишки посадские потакают, хочь сие смердит, придумкам сотворённым Царём да боярами-слабоумцами казнокрадства ради. Чем ишшо ВИЯ порадовали? Знамо ведаю, но дал царь потусторонний человекам-слабоумцам оружие страшное, чтобы сподобился народ-то и погубил бы сам себя. Нижайше полагаю много ишшо чаво, та не буду боле вдаваться в подробности.

Башкой-то неразумной пошто киваешь? Чай и половины сказанного мной не понЯл? Ладно уж, таперича боле исстараюся слогом вашинским изъясняться не в пример. Слушай Бабусю Ягу, да другим всю правду случаем поведай, не стесняйся…

Для началу, щёб не забыти, вбей себе в башку неотёсану главный закон человеческий, говорящий о том, что хочь любой поступок, идущий в противовес с моральными принципами, николи не остаётся безнаказанным: ежели забираешь – у тебя заберуть; отдаёшь – тебе отдадуть; бездействуешь – тебе не сделають; разрушаешь – тебе разрушать; создаёшь – тебе создадуть. И ишшо – с чего начнёшь, то тем и кончишь. А ежели ты сам не стал свидетелем воздаяния, его воспримут дети и внуки с правнуками.

До Великой Стужи каких только видов дивных человекоподобных на земле-матушке не селилося: и карликов, и великанов, и многа-многа-многа каво аще. Я-та в той самой ветви в оказии была, где по шестьсот, по тышше и более лет жили. Тепло распространялось всюду, труда особого не требовалось: одежа не нужна, жратвы вволю… Живи всласть, ежели токмо саблезубый тигр не позычит случаем, да не слопает невзначай. Та и с ними научились ладить, язык зверей и птиц стали понимать, та колдовство всякое творить пришлось поманенечку. Знали старые люди вить, как со своими извилинами-то мозговыми обращаться. Лошади с собаками, те ваще испокон веков с нами жили - оне нас понимали, а мы их. Все в округе боялись племя разумное, за Богов принимали, дары несли и даже жертвы человеческие возлагали возле изваяний деревянных. А коли нет – расправа долго не заставляла себя ждать. Попоны-та на лошадях, хляди – из кожи были, из человеческой. Настало время, кохда льды в огромадной массе своей стали со всех сторон надвигаться. Да так стремительно, што немногие сумели на жаркий континент переместиться. А уж коли Великая Стужа отступить решила, то расселяться выжившие надумали. Это уж потом на месте нашего проживания пирамиды обнаружили и Ебиптянам их приписали. Поначалу в нынешнюю Индию наши племена пошли, а уж оттудова сюды опять возвернулися… Вить все основные законы людские легли в основу жизни праведной из самой что ни на есть - Индии. Вот тогда-то и бабское племя отдельное образовалося, в доспехах и в конном снаряжении. Мужчин лишь для баловства держали, да щёб коней с овцами пасли. Но были и мужские племена воинственные, породы нашенской, с коими при встрече вступали в смертный бой… не уступая ни сколечки, не отдавая власть свою, бабскую, на смешное дело кобелям.

Ох, благословенна Донская степь завсегда привлекала к себе разные народы и народности… Полноводна да богата рыбиной речища-та, и изобилующая дичью пойма-та… Сочна трава в междуречье Дона и Волги, Дона и Днепра невольно приковывала взоры приходящих жити туточки. Близость морей - Иранского (Каспийское), Понтиды (Чёрное), Меотиды (Азовское) дали великую возможность образоваться важным путям торговым, которые не преминули привести сюда и греческих переселенцев из античного мира. Ираноязычные племена реке дали название. Ведь «Дон» по-ирански – вода. А Греческие поселенцы называли реку – Танаис.

Именно греками тоди и были разбиты в пух и прах воинственные женщины - амазонки. Оставшихся в живых пленниц окоянные греки погрузили на три корабля и отправились с ними на родину через Понтиду. В открытом море, при неведомой помощи из вод, амазонки взбунтовались и перебили всех греков до единого. Никто из женщин не умел управлять кораблями, но вновь неведомая сила вынесла суда аж к северному побережью Меотиды. Амазонки высадились на берег, перешли Танаис и разбили лагерь в трех днях пути от реки великой. В скорости к бабАм на ихний же зов лошади с собаками пришли. Чаво лыбишси, рожа ехидная? Ба-Ба – это имя нарицательное было, не то што щас. Ба - БЫТЬ, сейчас, здесь, всегда и в настоящем, а Ба-Ба - в умноженном виде, то есть с детьми. Яко аще (например), Ма-Ра – то ж богиня, которая Ра родила, а уж Ма-Ма – вторая Ма… и буде Мама, ащё и меня породила на этот свет и энту сторону, с прибавкой индийской йАга к Ба-Ба.

Таперича далее вникай, тварь зело умом медленная… Местные народы кочевые, удивлённые скифскими мозгами своими мужеству и красотой баб полных очарования, послали молодых мужей, чтобы те познакомились и взяли амазонок к себе в жёны. Так и произошло, но… Мудрые Амазонки отказались следовать за мужьями новоявленными на старые стойбища Скифов. Наоборот, увели молодых воинов на другие земли и оставались жить отдельно. Новый народ и был прозван Савроматами, что по-русски будет означать – жёноуправляемые. Много ли, мало ли времени прошло опосля того моменту, но женщины ещё цельные века не утрачивали своих воинственных привычек: ездили верхом, охотились, сражались с соседями, ходили в мужской одежде. Девушкам даже замуж не разрешали выходить, пока оне не убьють хочь одново вражину. Единственно вредно осталось для моего личного понимания, это то, што многие Бабы стали в процессе перерождения терять своё долгожительство и очень скоро сравнялись в энтом вопросе с другими обычными людьми.

Мужчины, што отделились от амазонок до их переселения намного мудрее оказались и, набравшись поболе умишша, продолжали житие в качестве волхвов, колдунов, друидов и тому подобное… Вить и по сю пору идёт молва: коль девка красна, аки солнышко – быти тебе рогатому, аки уж туточки не крути, а коли красива, та ишшо дерётся – быти философом до скончанию веку!

Ну чаво, касатик, дождалси… - ввела тебя маненько в курс истории. Токмо пора и честь знать – надобно про себя саму сказати и про смыслы житейские. Это чичас я осталася злой и кровожадной старухой с седыми распущенными космами немытами… Это чичас я в башках людишек зомбированных нечисть некрещеная и вместо золотых сапожек, что светлоликую носили по свету, башмаки навозные, тропинки неведомые перетоптавшие. И не красна девица в чаще лесной живе, а старая кляча с гнилыми зубами и ногой костяною…

Не спорю, што ужасный ВИЙ из потустороннего мира меня сотворил и выросла я в племени воинственных женщин, но Лада (Богиня любви) многому чему научила, привив в самое сердце доброту и сострадание. Вить, разе не ты, пёс смердячий, щитал меня колдуньей злой и вредной, и што я в лесу дремучем детей заблудших поедаю. Но не ведаешь, злыдень, зрю чернь набегающу, што Яга детей любила безмерно - вот правда истинна! Меня вить матушкой потому прозвали, што сироток оберегала от напастей всяческих, к себе забирала и от холода с голодом спасала. Самых смышленых огнём вечным души очищала и древним богам в услужение готовила. Дети те волхвами, да ведуньями становились, женились и род свой продолжали. Со временем своенравным очищение огнём превратилося в варварское сожжение, словно Яга детей жарила и жрала в своё удовольствие, сил колдовских набираясь. Токмо я душами мёртвыми сыта не была, но мудрость несказанную хранила, да и границу между Явью и Навью берегла, чтобы бесы и нечисть всякая тот рубеж в людской мир не пересекали.

Спору нету никакова, красавишной была я у ту пору неописуемой и заранее знала по ворожбе, хто будет мне суженым да ряженым – Велес, добрый молодец из Скифского царства. Именно он-та, та и станет Богом мудрости, плодородия, покровителем волшебников и ПОЭТОВ у Полян и Русов. Вить мало быти прекрасной девушкой, не уступающей по красоте самой Ладе, аще я могучей воительницей была, способной в одиночку противостояти множеству врагов, и нихто… нихто из тогдашний смертных не дерзнул сойтись в поединке. Поклялася я тохда, што выйду замуж лишь за того, хто одолеет меня в честном бою. Не нашлось решившихся бросить вызов окромя Велеса. ВИЮ он давно осточертел, Велес-то, знамо дело подстроил схватку и предугадывал, что убью яво, жениха свово-та. Но будущий суженный всё же победил меня. Не скрою, и кумекать неча, своего участия в энтом хитром деле.

Лет пятьсот я боролась всячески с проклятиями из Нави за ослушание. Даже душами пользовалась молодых, нечаянно из жизни ушедших, которые поставляла иногда Богиня смерти Мара. Но Велес под воздействием более сильных колдовских чар отстранился и я навсегда превратилась в известную всем противную с виду старуху.

Вот выворачиваю душонку-та перед тобой, грамотей бледноликий, токмо с чьево перепугу не пойму. Ну да ладно, хрен с тобой… Вникай покамест… Чувства, то бишь ощушшения, могут преобразить тело. Эмоции обостряют органы чувств и способны вызвать в них изменения. Мысли способны вызывать или, наоборот, гасить эмоции. Привычки, определяющие события в нашей жизни, вызывают конкретную направленность мысли. Душа, представляющая собой моральные принципы, может управлять нашими привычками и событиями в жизни. Наконец, дух, состоящий из ценностей, управляет моральными принципами.

ПонЯл чё, аль не… Ни хрена ты не понЯл, токмо язык, предатель мой, уже набок восьмёркой повесился… Пшёл вон, придурок! Испаряюся…