Яги с котами черными тенями, только доспехи пару раз сверкнули под лунным светом (а все стразы проклятые), тихо скользнули к ступам, взлетели бесшумно – охота на упырей началась! Приземление прошло, как оговорено было. Котов Яги враз из ступ выпустили, те к началу улицы понеслись, не скрываясь особо. Да и зачем? Что в деревне, котов что ли нет? Сами Яги скрытно пробираться к лесу стали. Те, что у речки высадились, в тени под крутым берегом укрылись и быстренько к опушке лесной подобрались, до времени под берегом затаились. Хуже пришлось тем, что у коровника высадились. Ночь лунная, снег так и сияет-серебрится, любой предмет под таким светом на снегу как на ладони. Тут уж без колдовства никак. Олимпиада, как самая могущественная ведьма из присутствующих, вышла на дорогу, в снегу накатанную, руки к полной луне протянула. Глаза закрыла, замерла ненадолго, и ну как руками ловкими нить лунную прясть – вытягивать. Баба-Яги к ней походили, а Липа каждую нитью волшебной обвивала, последнюю вокруг себя обвязала. Как лунная нить их касалась, вмиг исчезали-растворялись Яги в переменчивом, обманчивом свете луны. Серебристыми звездочками поплыли к лесу по-над заснеженным полем, сливаясь и теряясь в блеске снежного наста, лунным светом облитого. Ночь в деревни тихая, лай собак и то не слышится. Упыри, видать, постарались. От обилия крови, из людей высосанной, сила их природная увеличилась, морок сонный на всю деревню нынче навести смогли. Никто не проснется, не помешает упырям безобразничать. Ну, то и Ягам на руку – охота, значит, без свидетелей пройдет. Все было готово. Яги и коты затаились в засаде. Полночь близилась. Над деревушкой повисла тишина… Такой тишины никогда не бывает в городе, где все время слышны какие-то звуки: транспорта, разговоров, шагов, … Здесь же тишина была абсолютной, ощущалась почти физически. Ярая горожанка Олимпиада, непроизвольно вслушиваясь в ночь (мозг пытался найти отзвуки городского шума), вдруг явственно уловила «шорох звезд». Это открытие потрясло Ягу, она подняла лицо к небу, стала всматриваться в россыпь созвездий на небосводе, в голове ее возникли странные мысли, удивительные образы, она погружалась в них, разрывая связь с действительностью, которая показалась такой ненужной… и охота эта … зачем? - Лип, ты чего, очнись! Привиделось что? – еле слышно прошелестела Акула, - Неужто и на тебя упырский морок подействовал? Олимпиада сильно встряхнула головой, аж покачнулась, медленно приходя в себя. Тут внимание начальницы отвлеклось – кусты на лесной опушке зашевелились, по снежной колее, людьми проложенной, чтобы через лес в соседнее село в магазин за продуктами ездить, не таясь вышли на опушку три упыря: молодой парень, одетый в плохонькую тонкую куртенку и джинсы – слипы, явно китайского пошива; за ним молодая коренастая бабенка в дохе и в теплой вязенке, по-деревенски на голове повязанной; следом показался сморчок-старикашка, облаченный в тулуп и валенки, так что наружу только шея его тощая торчала да длинный нос из-под треуха выглядывал. Шли упыри бодро, никого не опасаясь – деревня глухая, заклятием пораженная – чего ж им бояться – то было?! В ярком лунном свете мельчайшие детали просматривались - парень папироску слюнявил, а упыриха со стариком острыми языками губы свои, толстые и красные, облизывали беспрестанно, да звучно причмокивали в нетерпении. - Хорошо идут, - подумалось Настене,- Надо, чтоб в деревню вошли, тогда точно сбежать не удастся, в замок их возьмем. И тут баба – упыриха вдруг на месте замерла, головой завертела, по сторонам озираться начала. - Том, ты чего тормозишь? – обернулся ушедший вперед парень, - Шевели ластами, до утренней зорьки управиться надо. – Усохни, Дрон, - зло отозвалась баба – Успеешь отовариться, у тебя делов - то на пять минут. - Э нет,- упырь поднял вверх палец, и стало видно, что он здорово пьян, - В энтот раз я не только нажраться хочу, но и удовольствие получить. Том, давай меняться, а? Тебе - мужика, мне – молодку. Уж я с ней поиграю сначала, а? - Счас! Размечтался. – отмахнулась баба, на старика кивнула - Вон Саныча попроси, не все ему с малолетками забавляться Старик их не слушал. Он настороженно вслушивался, носом своим длиннющим дергал, что-то вынюхивал будто, глазенками подозрительно по сторонам шарил. - Хватит вам дележем заниматься, не поймали еще, - проворчал, - Том, вот скажи мне, почему ты остановилась, учуяла что? Упыриха, на разговор с Дроном отвлекшись, ответила не сразу: - Да вроде померещилось мне что-то – вон те звездочки над снегом подозрительными показались, вроде как не должно их тут быть. – указала упыриха на бойцов первого отряда, Олимпиадой заколдованных. - А и верно, странные звездочки … Упыри сгрудились, оглядываясь, от опушки недалече ушли. В ночи их разговор хорошо слышался. Яга Настена, вторым отрядом командовавшая и наблюдавшая за кровавой нечистью из-под речного берега, аж сплюнула с досады – рассекретили засаду-то. Чего ж Акула выжидает? Уйдут ведь сейчас вражины, гоняйся потом за ними по всему лесу зимнему. Только подумала, как вспышки яркого света осветили темноту ночи – то Бабы-Яги первого отряда разрывали нити колдовские, чарами их укрывшие, на свет белый из лунного отсвета возвращались, облик свой истинный принимая. Настена их появление за сигнал приняла, бойцов своих в атаку подняла. С двух сторон Яги рысцой побежали на упырей, линиями флангов отсекая их от леса им знакомого. Чтобы легче бежать было, заклинание невесомости загодя сотворили – по снежному насту скользили, не проваливаясь. Бежали в молчании, тренированно. Упыри, увидев это молчаливое неотвратимое наступление, метаться начали, от страха повизгивая. К лесу было дернулись, но тут фланги яговских отрядов сомкнулись, дорогу на опушку преградили. Один путь упырям остался – по деревенской улице. Деревня – не лес, но все ж упыри схорониться в ней понадеялись, да и деваться им некуда было – Бабы – Яги, как загонщики, профессионально действовали. Вот и рванули упыри что было сил в деревню, сгоряча аж до половины улицы проскочили, назад все в ужасе оглядываясь… А ужас-то впереди был. Перед упырями вой звериных раздался, с глухих нот начался, а потом стал шириться, разрастаться, в визг, запредельный для слуха, перешел. Кровопийцы как будто на стену наткнулись, на колени упали, руками уши позакрывали, кричать что-то начали, да сами себя не слышат. И тут на них чудовище огромное, желтоглазое, орущее и завывающее понеслось. Это коты стаей на врагов кинулись. Впереди Баюн несся: морда от лютой ярости перекошена, пасть во всю ширину криком утробным раскрыта, хвост по ветру распущен. За ним Ворчун поспевал, молча бежал, но из глаз его такое злобное сияние струилось – почище лазера смертоубийственного будет. Следом Полечка прыжками летела, красиво так, элегантно, но визг ее рев Баюна временами перекрывал, глаза голубые прищуренные молнии метали. За этой троицей остальные коты бежали, видом истинные дьяволы. Слаженно коты действовали, издали и впрямь единым организмом казались. Упыри как есть обмерли от страха, в ступор на время пришли. Сейчас взять их голыми руками можно. Но это ж охота, удовольствие от нее продлить требовалось. Да и место судилища другое указано было. Акула котам знак подала, чтобы притормозили чуток, дали время упырям очухаться.