Прощание старика... ... Яшка, 30 декабря, с самого утра ходил по магазинам, правда, если ползание старческих ног по грязным улицам Москвы, а точнее своего огромного района, можно скорее назвать хождением за три моря, ибо из-за просьбы такого надоедливого соседа, как Александр Сергеевич, ему пришлось идти и в " ПерекрёстоК" и в "КаруселЬ" за причастием к празднику. А так, как денег было у них как всегда "кот наплакал", то есть крайне маловато, то друзья скинулись(тайком от своих)на святую сорокоградусную водицу " Праздничная" за 249 рублей и, пару баночек килек в томате за 70 рублей, двести грамм салатика за 240 рубликов и так по мелочи к их одинокому старческому столику, да забыл ещё сказать о хлебушке за 11рублей 10 копеек.( самый дешёвый из двадцати сортов выпечки в Москве - автор) Вся их молодёжь разъехались по друзьям и родственникам на новогодние праздники. Пока друг Александра Сергеевича ходил за хлебом насущным, старик "забежал" в магазин "Русь", чтобы оценить и разобраться в набежавших за последние дни слухах о предстоящих подорожаниях на автозапчасти и бензин. Но, слухи оказались слухами,и довольный старик с радости приобрёл новые ключи: рожковый 10х12, накидной 12х14, и свечной на 21, для своего автомобиля, стараясь выбрать только российского производства, а так как их было всего только два на весь магазин, а остальные были китайцы, то он ограничился этим. Идя обратно домой, дед попал под сильный крупный дождь и пока дошёл до родного двора весь как куря, вымок, из-за чего придя домой отпарился в ванне до ломоты в костях... К четырём вернулся Яшка, и в самый раз, потому что дед, услышав из телека о теракте в Ленинграде и жертвах в супермаркете, разволновался за товарища и уже даже хотел идти его искать. Сделав выговор Якову, дед успокоился и пригласил того к накрытому столу, чтобы отметить старый уходящий год доставивший ему столько хлопот и нареканий от друга за своё первобытное творчество. Первую рюмку они, как всегда выпили за павших на войне друзей, своих и отцовских, а после второй и за весь советский народ. На этом их обед закончился, так как выпивали они крайне редко и лишь по советским праздникам, а что касается церковных, то вся их жизнь была для людей и в принципе каждый месяц был таким строгим постом из-за вечной скудности пищи и прочего, что ого-го, а грешить они грешили как и все защищавшие Отечество. Также как и великоречивые церковники, и великоречивые, благостные прихожане. Уже к самому вечеру, к половине десятого, они привели все свои дела к завершению, и книгу с письмами к родным и друзьям, кто остался в живых с боевых и ещё умудрялся как-то копошиться на этом свете, правда таких товарищей осталось лишь четверо. Разговор у них как-то не получался, старая память давила на души как молот, а говорить что-то лишнее, было для них не привычно, да и не нужно. Как-то в наступившем молчании они вдруг отчётливо поняли, что это последний год который они провожают, и последний, который они вместе встретят. Сказать, что они уважали и любили друг друга, было бы нескромно и неправильно, в конце концов они не бабы чтобы объясняться в любви и в преданности дружбе, фронтовики побывавшие в разных передрягах, никогда об этом вслух не говорят. Поэтому молчание затянулось, и Александр, как старший по званию, просто взял из старинного комода бутылку водки и поднял тост: за мир и процветание родного Отечества, за друзей, павших и живых, за тех, кто 20 декабря, и сейчас несёт службу и выполняет свой долг, тихо и крепко, веря, что они правы в своём выборе жизни. Александр Сергеевич знал, что Яшка смертельно болен, как сказала ему участковый врач, расплакавшаяся вчера у него на кухне, не выдержав расспросов деда, и теперь он не знал как бы ублажить друга, заботой и теплом гостеприимства. Выпив по пятьдесят грамм, сердце отпустило и настроение стало вроде теплее. Когда погибают там.... это горько и жутко, но всё-таки как-то понятно, но здесь, в мирной жизни было несправедливо и нелепо. Яшка же, не ведавший о мыслях соседа, пребывал в отличном настроении, боль куда-то ушла, и он как-бы родился заново. С его языка, посыпались гроздья смешных и острых анекдотов и рассказов о былом и службе, Александр Сергеевич, еле успевал стенографировать его болтовню и умудрился сделать пару снимком товарища, таким свободным он видел его в первые за двадцать лет, а если считать и годы службы, то за более чем сорока лет. Поверив в удачу, они прошли на улицу, прошвырнулись по праздничным улицам, а к одиннадцати, нагулявшись вернулись каждый в свои квартиры. День 30.12.17года заканчивался, и это, и радовало и печалило. Так прошёл ещё один жизни удлинённый противоречиями обстоятельств и делами, но всё таки счастливый и приятный, ибо прошёл в трудах и заботах о друге и семье. Туман обволакивал улицу, на машинах, стоящих под уличными фонарями блестела декабрьская капель, такая необычная и редкая в нашей жизни. Настроение больше располагало к философии, чем к к печали... "-Всё не вечно-подумалось старику- дни уходят, года летят, дни мелькают в веренице событий торопясь подарить радость другим, идущим своею дорогой... Удачи им всем, и с наступающим Новым 2018 годом! Казалось елочные цветные огоньки, светящиеся своей необычайно богатой красотой и радостью бытия, от ёлки стоящей в гостиной, навевало радость и счастье, одно из миллионных радостей огромного города, и если рассказать как счастлив был старик в эти новогодние дни, это значит ни чего не рассказать, так огромно это счастье и радость жизни... Обычного москвича, одного из жителей этого прекрасного многолюдного города нашей планеты, под названием Земля... на фото: " Простой русский дворянин, живший как и весь советский народ, хлопотно, трудно и радостно за Отечество..." надпись на обороте фотографии. фото сделано Княгиней Ольгой-Изольдой Щепин-Ростовской, в девичестве Корф...после войны. Родители баронессы Корф, расстреляны в 1937 году, но никогда она не проклинала своё Отечество, народ и ...