У МАЛЕНЬКОЙ ДУШИ БОЛЬШИЕ КРЫЛЬЯ СТИХИ В ЖУРНАЛ «НАЧАЛО ВЕКА» . . . У маленькой души большие крылья на них летит она по сказочному небу и видит слезы бога иногда. . . . Освободился я от силы тяжести земной от притяженья жизни или смерти стал воздухом в огромном синем небе или водой в великом океане не знаю дна не знаю берегов лечу-плыву во времени-пространстве и задеваю звезды иногда руками прикасаюсь к ним и снова их отпускаю в вечность навсегда. . . . Всю жизнь ты жил чтобы сорвать заветный аленький цветочек и все таки сорвал его однажды и постарел на много долгих лет ведь нем была вся молодость твоя надежды и печали и вся радость которую когда-нибудь встречал но ты об этом и не догадался состарился быстрее чем этот наивно сорванный тобой цветок и вместе вы ушли из жизни серым утром но на твоей заброшенной могиле растут все те же алые цветы. . . . Не стоит тебе уезжать в эту синюю даль она - как бумага на ней нарисовано чудо а его уже нет да и было оно на словах которые тихо кружились как листья среди этой осени темной а после упали на землю и остались лежать словно жертвы войны проигранной светом в борьбе с наступающей ночью. . . . Снег тает как будто от страха и слезы его превращаются в лужи и ветер становится теплым он понял что нашей зиме снова плохо она не умеет прийти и остаться и снова дрожа убегает как девочка страшно боясь что следят за ней чьи-то горящие злые глаза. . . . Не учите меня танцевать я ведь создана танцем простакам никогда не дается такая судьба у меня лишь любовь в моем маленьком ранце для нее я покорная вечно раба и когда я мелодию слышу взлетают мои ноги как крылья как крылья и руки ломаются вновь пусть меня поцелует суровое лихо в изломе бессилья и ему подарю я как сказку танцуя волшебную злую любовь. . . . Ночь бывает темна как глаза одинокой цыганки она вечно приходит гадать о судьбе а день весел как бодро смеющийся парень он конечно же выпил с утра немало горячего света и счастливое солнце опять продает за копейки а потом и закат разожжет свой волшебный костер мановением рук словно фокусник в цирке и напишет таинственно что-то на сгорающем белом листе далекому грустному богу на память. . . . И что нам этот мир ведь в нем сплошные будни они как пыль налипли на стекло существования и сквозь него мы видим все тот же двор где хмурые кусты увешаны гирляндами из снега как будто он упал для красоты с далекого и призрачного неба измазанного густо белой краской которую и богу не стереть. . . . Похожа наша жизнь на сдувшееся колесо оно уже не катится как раньше а стоит как будто-то кто-то ночью его тайком огромным шилом проколол наверно в назидание потомству. . . . И что же вы нам скажите сегодня что в снег оделся лес как в белые слова которые давно сложились в строки летящие по миру так спокойно как только птицы белые летят и кто-то глядя в небо очень верит что это ангелы покинувшие землю за то что их здесь больше не любили на этой замерзающей земле. . . . В глубине этой ночи как в омуте черном горели глаза фонарей и быть может они могли вас проглотить словно хищные рыбы и стояла над ними в гирлянде огней телебашня как безумное дерево то что умеет расти и расти и когда-нибудь вырастет прямо до неба и проколет его как иголка проколет холстину и как истина быстро проколет придуманный мир. . . . И у жизни минут и часов не осталось все растратила громко монетой звеня и смеялась как сладко смеются русалки когда тянут своего обожателя в воду и песни поют свои странные песни о странной любви у которой ведь нет ни конца ни начала ни смысла. . . . И вновь темно одна луна на небе она опять кого-то ожидает и кто проходит каждому посмотрит в лицо большими желтыми глазами перебирая старую охапку лучей ползущих тихо по земле и мы ей поклонимся среди ночи снимая шапки ведь она - царица сидящая на троне столько лет. . . . Скажите заветное слово и я вам отвечу как дождь что шумит за окном как ветер который сорвал и уносит последние листья как солнце которое хочет нам всем улыбнуться как тот ручеек что бежит и смеется не зная зачем и куда. . . . Мысли и чувства твои как домашние голуби каждый вечер летают по кругу над домом твоим белоснежной и радостной стаей что им мир тот далекий где реки и горы леса и поля в котором они затеряются словно пушинки и уже никогда не вернуться обратно и не смогут тебя полюбить. . . . Радость встречает меня на вокзале дарит цветы провожает до дома ужин готовит ложится со мною в постель дарит любовь до утра и потом засыпает и я остаюсь в мире один провожать эти звезды на небе прощаться с луной одинокой обнимая рассвет в тишине как ребенка опять обнимает счастливая мать. . . . Плыть на облаке счастья восторг для души белый пух из него превращается чудно в цветы в них вселяются наши надежды и судьбы и спускаются тихо на землю и там расцветают и их дети наивные видят в лесу на поляне и не знают что это твои голубые мечты и твоя прилетевшая с неба весною судьба словно белый подснежник у старой тропинки в прозрачном сосновом бору среди звона весенней капели. . . . Как много сладкого покоя словно мед он растекается вокруг тебя из старого волшебного кувшина и можно ложками и чашками его черпать и пить до самого рассвета когда все заспанное утро вдруг разбудит жужжанье пчел летящих чтоб с тобою такую трапезу чудесную делить да что там пчелы тянутся медведи лесной тропой к твоим медовым закромам вот будет пир и на полмира эхо его наверно разнесется над землей чтобы вернуться стаей белых легких птиц несущих в клювах ягоды любви такие трепетные как и ласки под луной огромной и в окружении горящих ярко звезд. . . . Ну где же мне достать еще любви найти ее в лесу и под корнями вековых деревьев в кувшине глиняном который спрятал заснувший великан или в распахнутом как синий плащ чудесном небе среди счастливых белых облаков в волшебной легкой розовой шкатулке или на дне далеком моря в тишине в тяжелом кованом железном сундуке оставленным пропавшим колдуном для ласковых русалок или у бога на руках которые он мне протянет ночью чудной не знаю только знаю что найду. . . . Эта дорога только к счастью и идет только неведомо когда к нему приводит быть может в поле ночью в тишине а может быть в лесу дремучем темном или когда-то на рассвете среди гор высоких белых гордых и холодных и если оборвется вдруг на берегу дорога эта то значит счастье в море утонуло и ты на дне его найдешь на золотом песке и в окружении танцующих русалок. . . . Прыгай смело из раскрытого окна в светлое и радостное утро воду пей из быстрого ручья и подыгрывай поющим птицам в роще рядом девушек целуй на берегу чудного волшебного пруда там где молодость придет ко всем на свете и тогда устроится в душе юность как на дереве высоком вставшим рядом с небом на горе чтобы принимать приветы ветра. . . . Ты плывешь в море жизни и так рад что пока существуешь и дышишь легко как цветы на широкой лужайке под небом всегда голубым. . . . Жизнь становится тише так ветер стихает и уже чуть шевелятся листья на старых деревьях а когда-то рвались с своих веток и хотели взлететь в небеса и вода в этой вечной реке бытия снова стала прозрачной видно дно в глубине и на нем одинокие камни как посланцы бестрепетной вечности молча лежат. . . . Безжалостный холод он скачет по миру как белый таинственный всадник ночами и слышен лишь цокот безумных копыт а мы притаились в натопленных жарко квартирах и вечно боимся что он вдруг ворвется сквозь двери и окна в наш теплый уютный и ласковый мир. . . . Мы прячемся под одеяло ночи с фонарями на черной спине и огромной луной на ее обнаженной груди она льет этот желтый сироп своих пьяных лучей и качается в небе как будто танцует и с нами такое творится что не знаем где ты а где я где клубок наших старых фантазий и где то что сегодня сбылось. . . . Жизнь - тяжелая ноша и мы ее вместе несем как добычу на усталых плечах и давно даже жерди прогнулись под тяжестью этой и нам вслед смотрят дети разинув испуганно рты и о том что когда-то вернемся обратно уже не мечтают. . . . Что мы будем о главном с тобой говорить его нет вместе с нами в застуженной комнате этой рядом только замерзшие в вазе цветы две картины на стенах о странах где мы не бывали и качается маятник в такт нашим мыслям которые вновь так похожи на грустное слово «прощайте». ПЕТЕРБУРГСКОЕ Это старая крепость и шпиль ее тонкий похож на иголку которой наверно по ночам зашивают усталые призраки все облака и в воде он всегда нам казался из золота солнца и на нем старый ангел стоял у креста и годами лишь звезды считал те с которых когда-то спустился. . . . Голубая вода только в море а в этой в лесах затерявшейся темной реке она вечно черна словно платье монашки которая вдруг потеряла рассудок и плывет по волнам веря в то что по воле небес превратилась в русалку. . . . Я прикасаюсь к лучам света над землей переворачиваю их сгибаю понемногу чтобы светили лучше чем вчера а ночью поправляю вновь луну чтобы не скатывалась с неба прямо в руки и не качалась над моею головой деревьям кроны глажу вместо ветра чтобы любили тоже и меня и надуваю облака губами пускай плывут куда хотят хоть на край света ведь я сегодня добрый почему-то и никого обидеть не хочу. . . . В рубашке черной небо до утра потом оно сорвет ее и бросит в воду простой реки текущей в море как обычно и знающей свое предназначенье оставить эту воду никому пусть она просто превратится в волны бегущие по свету как мальчишки бегут по улице неведомо куда. . . . . Всю жизнь ни разу ты не оглянулся и не задел на свете никого и шел не прикасаясь ни к чему и видел только небо только звезды над поднятой так гордо головой не замечал прохожих и дорог в дома не заходил и не стучался ночами в поле оставался спать и превращался в часть большого мира которого и нет здесь на земле а есть одни его задумчивые тени. . . . Живи как хочешь делай все что хочешь верхом катайся на луне ночами с русалками играй на берегу в бесстыдные девические игры лежи на облаке как на перине белой и посылай на землю поцелуи в конвертах из под маленьких чудес. . . . Снег это белый пух от зимних тополей они растут на крыше неба там где звезды танцуют свои танцы по ночам и нежная луна целует их так долго и хочет в омут их обняв упасть таинственный и черный как монах безумный которого волшебник превратил в холодный камень за его грехи. . . . Как раньше кремнем высекали искры для костра ты высекаешь красоту из слова не просто красоту а целый мир с высоким небом и землей цветущей где зеленеют травы по полям шумят леса и ветер бродит как пастух повсюду сгоняя облака домой в объятия седого бога за горизонтом синим там где море касается небес и солнце зажигает по вечерам томительный закат похожий на свечение иного мира в котором души вечные живут. . . . Само придет к тебе простое счастье захочет жить с тобой стелить тебе постель поить тебя вечерним чаем улыбаться как улыбается счастливая жена и помогать тебе писать стихи как музы помогают среди ночи кружась вокруг в своих прозрачных платьях под дивную мелодию любви. . . . Всего хватает для тебя и света и тепла и звезд горящих в небе ну было бы еще хоть три луны едва ли стало б лучше чем сегодня или два солнца чтобы горячей они светили летом друг за другом или возлюбленных веселый батальон все это просто выдумки пустые в которые не веришь и ты сам нужна одна любовь одна река и жизнь одна плывущая по ней к своему счастью и больше ничего на этом свете не нужно в самом деле никому. . . . Для радости дана любовь и небо голубое и луна и звезды листья на деревьях и цветы трава зеленая на поле бесконечном и тишина глубокая в лесу и волны в море синем и надежды которые ты сам себе придумал чтоб ими устилать свой путь как белым снегом в январе зима нам устилает жизнь для красоты и света. . . . И не устал ты провожать закаты словно девушек с которыми расстался навсегда и не надоело тебе радоваться жизни будто елочным игрушкам в новый год и разве ты не хочешь превратиться в облако большое что вобрало мудрость мира и плывет в безбрежном небе как далекий белый пароход. . . . На зеленом поле жизни беготня минут часов и дней а над ними царство белых добрых облаков там не существует даже время только птицы иногда взлетают к ним на небо крыльями касаются чудес снова возвращаются на землю и сливаются с полями и лесами с ярким светом голубого дня тьмой глубокой ночи и молчаньем бога на часах вселенной в необъятной вечной вышине. . . . Кто хочет тот может открыть эту дверь и войти в дивный сад где счастливые птицы щебечут только там уже осень и глазастые лужи от новых дождей смотрят в небо и видят в нем бога он добрый и гладит их нежно руками и по ним потихоньку плывут облака вереницей влюбленных не веря что будет так скоро зима. . . . И снег кружится в воздухе пустом как стаи белых мух на зимнем солнцепеке когда мороз ведь может и обжечь и забирается как будто бы под кожу и мы со смехом кланяемся дню за то что он сегодня очень добрый и запросто разгонит облака которые к нему налипли в душу. . . . А вдруг сегодня снова будет солнце когда день станет безупречно белым и поплывет оно над головой и плюхнется в далекий пруд заката и буду я писать ему стихи. . . . И за окном проплыли фонари как будто на волнах больших и синих и звезды отражались в них как лица испуганные чем-то и луна царицей сказочной над ними млела на огромном троне из серебра в торжественной ночной тиши где слышен только звон колоколов небесных. СЕРГЕЙ НОСОВ У МАЛЕНЬКОЙ ДУШИ БОЛЬШИЕ КРЫЛЬЯ СТИХИ В ЖУРНАЛ «НАЧАЛО ВЕКА» . . . У маленькой души большие крылья на них летит она по сказочному небу и видит слезы бога иногда. . . . Освободился я от силы тяжести земной от притяженья жизни или смерти стал воздухом в огромном синем небе или водой в великом океане не знаю дна не знаю берегов лечу-плыву во времени-пространстве и задеваю звезды иногда руками прикасаюсь к ним и снова их отпускаю в вечность навсегда. . . . Всю жизнь ты жил чтобы сорвать заветный аленький цветочек и все таки сорвал его однажды и постарел на много долгих лет ведь нем была вся молодость твоя надежды и печали и вся радость которую когда-нибудь встречал но ты об этом и не догадался состарился быстрее чем этот наивно сорванный тобой цветок и вместе вы ушли из жизни серым утром но на твоей заброшенной могиле растут все те же алые цветы. . . . Не стоит тебе уезжать в эту синюю даль она - как бумага на ней нарисовано чудо а его уже нет да и было оно на словах которые тихо кружились как листья среди этой осени темной а после упали на землю и остались лежать словно жертвы войны проигранной светом в борьбе с наступающей ночью. . . . Снег тает как будто от страха и слезы его превращаются в лужи и ветер становится теплым он понял что нашей зиме снова плохо она не умеет прийти и остаться и снова дрожа убегает как девочка страшно боясь что следят за ней чьи-то горящие злые глаза. . . . Не учите меня танцевать я ведь создана танцем простакам никогда не дается такая судьба у меня лишь любовь в моем маленьком ранце для нее я покорная вечно раба и когда я мелодию слышу взлетают мои ноги как крылья как крылья и руки ломаются вновь пусть меня поцелует суровое лихо в изломе бессилья и ему подарю я как сказку танцуя волшебную злую любовь. . . . Ночь бывает темна как глаза одинокой цыганки она вечно приходит гадать о судьбе а день весел как бодро смеющийся парень он конечно же выпил с утра немало горячего света и счастливое солнце опять продает за копейки а потом и закат разожжет свой волшебный костер мановением рук словно фокусник в цирке и напишет таинственно что-то на сгорающем белом листе далекому грустному богу на память. . . . И что нам этот мир ведь в нем сплошные будни они как пыль налипли на стекло существования и сквозь него мы видим все тот же двор где хмурые кусты увешаны гирляндами из снега как будто он упал для красоты с далекого и призрачного неба измазанного густо белой краской которую и богу не стереть. . . . Похожа наша жизнь на сдувшееся колесо оно уже не катится как раньше а стоит как будто-то кто-то ночью его тайком огромным шилом проколол наверно в назидание потомству. . . . И что же вы нам скажите сегодня что в снег оделся лес как в белые слова которые давно сложились в строки летящие по миру так спокойно как только птицы белые летят и кто-то глядя в небо очень верит что это ангелы покинувшие землю за то что их здесь больше не любили на этой замерзающей земле. . . . В глубине этой ночи как в омуте черном горели глаза фонарей и быть может они могли вас проглотить словно хищные рыбы и стояла над ними в гирлянде огней телебашня как безумное дерево то что умеет расти и расти и когда-нибудь вырастет прямо до неба и проколет его как иголка проколет холстину и как истина быстро проколет придуманный мир. . . . И у жизни минут и часов не осталось все растратила громко монетой звеня и смеялась как сладко смеются русалки когда тянут своего обожателя в воду и песни поют свои странные песни о странной любви у которой ведь нет ни конца ни начала ни смысла. . . . И вновь темно одна луна на небе она опять кого-то ожидает и кто проходит каждому посмотрит в лицо большими желтыми глазами перебирая старую охапку лучей ползущих тихо по земле и мы ей поклонимся среди ночи снимая шапки ведь она - царица сидящая на троне столько лет. . . . Скажите заветное слово и я вам отвечу как дождь что шумит за окном как ветер который сорвал и уносит последние листья как солнце которое хочет нам всем улыбнуться как тот ручеек что бежит и смеется не зная зачем и куда. . . . Мысли и чувства твои как домашние голуби каждый вечер летают по кругу над домом твоим белоснежной и радостной стаей что им мир тот далекий где реки и горы леса и поля в котором они затеряются словно пушинки и уже никогда не вернуться обратно и не смогут тебя полюбить. . . . Радость встречает меня на вокзале дарит цветы провожает до дома ужин готовит ложится со мною в постель дарит любовь до утра и потом засыпает и я остаюсь в мире один провожать эти звезды на небе прощаться с луной одинокой обнимая рассвет в тишине как ребенка опять обнимает счастливая мать. . . . Плыть на облаке счастья восторг для души белый пух из него превращается чудно в цветы в них вселяются наши надежды и судьбы и спускаются тихо на землю и там расцветают и их дети наивные видят в лесу на поляне и не знают что это твои голубые мечты и твоя прилетевшая с неба весною судьба словно белый подснежник у старой тропинки в прозрачном сосновом бору среди звона весенней капели. . . . Как много сладкого покоя словно мед он растекается вокруг тебя из старого волшебного кувшина и можно ложками и чашками его черпать и пить до самого рассвета когда все заспанное утро вдруг разбудит жужжанье пчел летящих чтоб с тобою такую трапезу чудесную делить да что там пчелы тянутся медведи лесной тропой к твоим медовым закромам вот будет пир и на полмира эхо его наверно разнесется над землей чтобы вернуться стаей белых легких птиц несущих в клювах ягоды любви такие трепетные как и ласки под луной огромной и в окружении горящих ярко звезд. . . . Ну где же мне достать еще любви найти ее в лесу и под корнями вековых деревьев в кувшине глиняном который спрятал заснувший великан или в распахнутом как синий плащ чудесном небе среди счастливых белых облаков в волшебной легкой розовой шкатулке или на дне далеком моря в тишине в тяжелом кованом железном сундуке оставленным пропавшим колдуном для ласковых русалок или у бога на руках которые он мне протянет ночью чудной не знаю только знаю что найду. . . . Эта дорога только к счастью и идет только неведомо когда к нему приводит быть может в поле ночью в тишине а может быть в лесу дремучем темном или когда-то на рассвете среди гор высоких белых гордых и холодных и если оборвется вдруг на берегу дорога эта то значит счастье в море утонуло и ты на дне его найдешь на золотом песке и в окружении танцующих русалок. . . . Прыгай смело из раскрытого окна в светлое и радостное утро воду пей из быстрого ручья и подыгрывай поющим птицам в роще рядом девушек целуй на берегу чудного волшебного пруда там где молодость придет ко всем на свете и тогда устроится в душе юность как на дереве высоком вставшим рядом с небом на горе чтобы принимать приветы ветра. . . . Ты плывешь в море жизни и так рад что пока существуешь и дышишь легко как цветы на широкой лужайке под небом всегда голубым. . . . Жизнь становится тише так ветер стихает и уже чуть шевелятся листья на старых деревьях а когда-то рвались с своих веток и хотели взлететь в небеса и вода в этой вечной реке бытия снова стала прозрачной видно дно в глубине и на нем одинокие камни как посланцы бестрепетной вечности молча лежат. . . . Безжалостный холод он скачет по миру как белый таинственный всадник ночами и слышен лишь цокот безумных копыт а мы притаились в натопленных жарко квартирах и вечно боимся что он вдруг ворвется сквозь двери и окна в наш теплый уютный и ласковый мир. . . . Мы прячемся под одеяло ночи с фонарями на черной спине и огромной луной на ее обнаженной груди она льет этот желтый сироп своих пьяных лучей и качается в небе как будто танцует и с нами такое творится что не знаем где ты а где я где клубок наших старых фантазий и где то что сегодня сбылось. . . . Жизнь - тяжелая ноша и мы ее вместе несем как добычу на усталых плечах и давно даже жерди прогнулись под тяжестью этой и нам вслед смотрят дети разинув испуганно рты и о том что когда-то вернемся обратно уже не мечтают. . . . Что мы будем о главном с тобой говорить его нет вместе с нами в застуженной комнате этой рядом только замерзшие в вазе цветы две картины на стенах о странах где мы не бывали и качается маятник в такт нашим мыслям которые вновь так похожи на грустное слово «прощайте». ПЕТЕРБУРГСКОЕ Это старая крепость и шпиль ее тонкий похож на иголку которой наверно по ночам зашивают усталые призраки все облака и в воде он всегда нам казался из золота солнца и на нем старый ангел стоял у креста и годами лишь звезды считал те с которых когда-то спустился. . . . Голубая вода только в море а в этой в лесах затерявшейся темной реке она вечно черна словно платье монашки которая вдруг потеряла рассудок и плывет по волнам веря в то что по воле небес превратилась в русалку. . . . Я прикасаюсь к лучам света над землей переворачиваю их сгибаю понемногу чтобы светили лучше чем вчера а ночью поправляю вновь луну чтобы не скатывалась с неба прямо в руки и не качалась над моею головой деревьям кроны глажу вместо ветра чтобы любили тоже и меня и надуваю облака губами пускай плывут куда хотят хоть на край света ведь я сегодня добрый почему-то и никого обидеть не хочу. . . . В рубашке черной небо до утра потом оно сорвет ее и бросит в воду простой реки текущей в море как обычно и знающей свое предназначенье оставить эту воду никому пусть она просто превратится в волны бегущие по свету как мальчишки бегут по улице неведомо куда. . . . . Всю жизнь ни разу ты не оглянулся и не задел на свете никого и шел не прикасаясь ни к чему и видел только небо только звезды над поднятой так гордо головой не замечал прохожих и дорог в дома не заходил и не стучался ночами в поле оставался спать и превращался в часть большого мира которого и нет здесь на земле а есть одни его задумчивые тени. . . . Живи как хочешь делай все что хочешь верхом катайся на луне ночами с русалками играй на берегу в бесстыдные девические игры лежи на облаке как на перине белой и посылай на землю поцелуи в конвертах из под маленьких чудес. . . . Снег это белый пух от зимних тополей они растут на крыше неба там где звезды танцуют свои танцы по ночам и нежная луна целует их так долго и хочет в омут их обняв упасть таинственный и черный как монах безумный которого волшебник превратил в холодный камень за его грехи. . . . Как раньше кремнем высекали искры для костра ты высекаешь красоту из слова не просто красоту а целый мир с высоким небом и землей цветущей где зеленеют травы по полям шумят леса и ветер бродит как пастух повсюду сгоняя облака домой в объятия седого бога за горизонтом синим там где море касается небес и солнце зажигает по вечерам томительный закат похожий на свечение иного мира в котором души вечные живут. . . . Само придет к тебе простое счастье захочет жить с тобой стелить тебе постель поить тебя вечерним чаем улыбаться как улыбается счастливая жена и помогать тебе писать стихи как музы помогают среди ночи кружась вокруг в своих прозрачных платьях под дивную мелодию любви. . . . Всего хватает для тебя и света и тепла и звезд горящих в небе ну было бы еще хоть три луны едва ли стало б лучше чем сегодня или два солнца чтобы горячей они светили летом друг за другом или возлюбленных веселый батальон все это просто выдумки пустые в которые не веришь и ты сам нужна одна любовь одна река и жизнь одна плывущая по ней к своему счастью и больше ничего на этом свете не нужно в самом деле никому. . . . Для радости дана любовь и небо голубое и луна и звезды листья на деревьях и цветы трава зеленая на поле бесконечном и тишина глубокая в лесу и волны в море синем и надежды которые ты сам себе придумал чтоб ими устилать свой путь как белым снегом в январе зима нам устилает жизнь для красоты и света. . . . И не устал ты провожать закаты словно девушек с которыми расстался навсегда и не надоело тебе радоваться жизни будто елочным игрушкам в новый год и разве ты не хочешь превратиться в облако большое что вобрало мудрость мира и плывет в безбрежном небе как далекий белый пароход. . . . На зеленом поле жизни беготня минут часов и дней а над ними царство белых добрых облаков там не существует даже время только птицы иногда взлетают к ним на небо крыльями касаются чудес снова возвращаются на землю и сливаются с полями и лесами с ярким светом голубого дня тьмой глубокой ночи и молчаньем бога на часах вселенной в необъятной вечной вышине. . . . Кто хочет тот может открыть эту дверь и войти в дивный сад где счастливые птицы щебечут только там уже осень и глазастые лужи от новых дождей смотрят в небо и видят в нем бога он добрый и гладит их нежно руками и по ним потихоньку плывут облака вереницей влюбленных не веря что будет так скоро зима. . . . И снег кружится в воздухе пустом как стаи белых мух на зимнем солнцепеке когда мороз ведь может и обжечь и забирается как будто бы под кожу и мы со смехом кланяемся дню за то что он сегодня очень добрый и запросто разгонит облака которые к нему налипли в душу. А вдруг сегодня снова будет солнце когда день станет безупречно белым и поплывет оно над головой и плюхнется в далекий пруд заката и буду я писать ему стихи. . . . И за окном проплыли фонари как будто на волнах больших и синих и звезды отражались в них как лица испуганные чем-то и луна царицей сказочной над ними млела на огромном троне из серебра в торжественной ночной тиши где слышен только звон колоколов небесных. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», «Аргамак», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ» и др., в изданиях «Антология Евразии»,» «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Под часами», «Менестрель», «Черные дыры букв», « АРИНА НН» , в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голуби (К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.