ТЫ ЗНАЕШЬ ВОТ ДОРОГА ГОЛУБАЯ СТИХИ В ЖУРНАЛ «ДАЛЬНИЙ ВОСТОК» . . . Ты знаешь вот дорога голубая идет по небу вдаль и мы по ней бежим с тобою взявшись за руки как дети и скоро встретим чудную избушку на белом облаке совсем одну в ней можно жить и день и два и вечность так высоко над маленькой землей. . . . Мы становимся проще в любви души так же как руки легко прикоснутся друг к другу и расстанутся просто как в море большом корабли расстаются прощаясь гудками и останется память лежать на столе как раскрытая книга где написано кем-то на каждой странице одно только слово люблю. . . . У тебя же все есть из кармана достанешь луну и рассыпешь все звезды по полу повернешься - увидишь таинственный лес в нем деревья шумят вековые а в другой стороне все поля и поля в них привольно лететь и кружиться солнце сразу же над головой его можно достать и руками и любовь появляется если ее позовешь в своем нежном взлетающем платье целый мир у тебя и с тобой не надо куда-то спешить и в обезумевшей жадной толпе счастье рядом всегда и пойдет за тобой куда хочешь надо только его на цепи не держать. . . . И ты поднесешь мне в стакане любовь и я ее выпью как воду живую и тогда остановится время вернется назад и покажет картинки счастливого детства потом юность опять принесет как букет очень нежных цветов а затем вдруг исчезнет как будто его не бывало и останутся лишь поцелуи которым не будет конца. . . . Становится снова светло и ночь превращается в день как будто бы кто-то большой и счастливый взял и сдунул всю тьму погасил фонари и на небе зажег спичкой яркое солнце и теперь оно будет кружиться над нами как танцовщица на вдруг открывшейся сцене театра любви где актерами стали влюбленные пары а в зрительный зал превратилась вся жизнь на земле. . . . Как это хорошо что мы живые что снегом нас еще не занесло не залило водой не утопило в море и в небо синее не унесло мы здесь с тобой совсем одни на белом свете нет ближе никого чем солнце и луна и можно рвать цветы которые растут из наших чувств вот прямо на камнях на диком берегу. . . . Я доволен что небо упало на грудь я его обниму и поставлю обратно над крышей своего одинокого дома где живу и жду писем от разных знакомых кто в лесу потерялся кто на море уплыл так давно кто вообще под землей похоронен и все пишут старательно длинные письма я читаю их всю свою жизнь и молчу. . . . Сократилось расстояние до смерти с каждым годом оно меньше у меня ощущение такое что с котомкой за плечами я иду к ней по дороге одинокой как князья обычно уезжали на закланье в ханскую орду но не хочется об этом даже думать рядом степь и птицы в ней поют и свободы много как и жизни и прожить всю эту жизнь земную боги видимо по прежнему дают. . . . Самый лучший стрелок по бутылкам самый ловкий игрок в дураки и известный во всем околотке любовник сердцеед из сосисочной «Три толстяка» что досталось тебе в твоей жизни веселой только кружка пивная которую выпил давно и пустующий столик в углу за которым ты в жизни остался поджидая как старого друга свою неизбежную смерть. . . . Мир такой одинокий как будто он где-то в лесу существует на поляне над которой луна расцвела и горят безмятежные звезды и растут на поляне той дивные травы среди них голубые цветы и волшебницы-бабочки с крыльями прямо под стать опахалам китайским на ней вечно танцуют словно ждут когда бог наконец-то заметит волшебную эту поляну в темном лесу на далекой планете Земля. . . . Берега из воды и из черного камня река где волны рубцами остались и небо над ней из металла по нему невозможно уплыть никуда и врастают в такое вот небо стальное облака как деревья с широкими кронами на них вместо листьев туман серый-серый как множество серых мышей заспиртованных в белой бутылке. . . . Есть города из дерева и камня из песка а мой любимый город из картона дома картонные картонный монумент священному царю на площади бумажной и улицы конечно из фольги они так шелестят когда по ним шагают пешеходы как будто это листья легкие шумят но листьев нет нигде и в парках и садах их просто так давно нарисовали зеленой краской на пустом листе и кисточку забросили на небо. . . . Стоишь один глухой зимой как привидение на улице пустой кругом лишь белый снег похожий на бинты которыми калека забинтован но он не стонет просто так лежит и в воздухе холодном и прозрачном качаются на привязи и на ветру его перебинтованные руки . . . Ночь нежна говорили поэты а один из них как-то сказал что она словно девушка снявшая белое платье ожидает тебя в темноте. . . . Я дарю тебе мишек и заек и простые открытки пишу но у мишек стеклянное сердце оно может разбиться так просто а на каждой открытке слова загораются если прочтешь их одна в темноте и тогда я приду и скажу их тебе наизусть слово в слово. . . . Быть клоуном в зеленом колпаке на сцене оглушительно смеяться а за кулисами так громко плакать что услышат на небе этот плач все ангелы седые и вышлют маленький воздушный шар с берестяной корзиной чтобы на нем ты мог над миром пролететь со звездами дружить и с облаками весело кружиться в небе синем. . . . Стань мячиком катись по полю и камнем стань и упади на землю и стань бревном и просто так лежи в конце концов в траве зеленой стань кем-нибудь а ты никем не стал без имени и без судьбы остался без тела и души без слов и дел без смысла без жизни и без смерти наконец. . . . Придут еще любовники к тебе и старые и очень молодые в цилиндрах кепочках и шляпах с цветами или без с поклоном поцелуем в щечку и так просто и все будут твои без исключенья ты можешь их любить сколько захочешь и день и час и несколько минут и днем и ночью и в любое время года. . . . Ты цветок но совсем не умеешь цвести надо так чтоб шмели прилетали а ты плачешь слезами дождя он здесь был и во всем виноват он оставил тебе эти слезы как глаза на твоих лепестках те что ты не сумеешь закрыть в эту ночь. . . . Как ягоды в чужом саду вам это счастье за большим забором через который вам не перелезть а хочется так волк обычно бродит вокруг овчарни взять бы разломать овчарню эту но ведь волк - не плотник он из леса у него зубы хвост и голова пустая как обычно вот и ходит вокруг овчарни пока овцы спят. . . . Я просто сторож в этом старом царстве оберегаю темные дела и в колокол звоню когда на праздник всех приглашает правящий колдун и пряники которые он дарит я окропляю тем чем скажет он но он меня не любит ведь он знает что я со звездами ночами говорю. . . . Окно открывается просто в невидимый мир в нем вместо деревьев умершие души стоят молчаливо тропинка меж ними привычно ведет в никуда там высится крест одинокий стоящий безмолвно так много непрожитых лет и ворон сидит на нем словно волшебник всегда и помнит всех тех кто к кресту приходил ниоткуда и что-то шептал всю безумную долгую ночь. . . . И мне небо теперь вместо шляпы и день мне как плащ на плечах и ботинки теперь у меня из старых слежавшихся мыслей в них так славно идти по проспекту души одному и шуршат под ногами знакомые чувства как листья будто их уронили деревья на серый асфальт. . . . Меня привычно провожает вечер по улице осенней и пустой и ночь меня встречает как подруга и обещает сказочные сны и утро меня любит как девчонка которой я игрушки подарил и день пожал мне руку как знакомый с которым я в подлунном мире жил. . . . Твой силуэт проникает в комнату как тревожный шорох пугающий тем что вдруг рассыпает по полу неподвижные чувства как спички которые можно зажечь подобрав но которые хочется прятать как делают малые дети по темным углам незаметен покорно лежит на столе осколок улыбки и гордость согнулась как ветка под снегом как слово под тяжестью чувства такой непривычной и странной как странен ответ без вопроса и просьба без цели. . . . На чердаке огромной ночи я подобрал полотнище живого неба повесил вместо солнца над домами и пусть оно роняет свои звезды в земную пыль быть может прорасту как зерна и тюльпаны таинственной любви заполнят поле жизни где бродят чьи-то души в темноте. . . . Если не шевелиться просто лечь и лежать то сначала накроют тебя простыней а потом крышкой гроба если будешь всегда очень быстро бежать то когда-нибудь просто споткнешься о камень и тогда унесут и тебя на носилках а вот если кружиться в толпе будто в вальсе можно вынырнуть там где пекут пироги и быть сытым на долгие годы. . . . Кому-то нравится послушать как поют а кто-то любит посмотреть как пляшут а третий хочет только про любовь и чтобы все так как на самом деле поэтому и жизнь так велика чтоб каждому в ней место оставалось тем кто поет и тем кто любит и тем кто из окна за ними наблюдает целый день. . . . Лежит в кровати память о самом себе я заверну ее сегодня в одеяло и вынесу во двор она мне не нужна пусть ее голуби клюют или вороны ведь я давно уже совсем другой лицо не то и голова иная и думаю уже наоборот и то что в будущем когда-то было в прошлом. . . . Ты можешь перепрыгнуть эту ночь как фигурист подпрыгнув высоко на льду попасть в другую там будут деревянная луна и звезды из стекла и темень из картона а здесь все призрачно и зыбко как в воде и плавают вокруг большие рыбы как будто привидения ночные которые не могут говорить а только шевелят своими плавниками. . . . Еще встретишь все то что всегда говорят про любовь может в поле в высокой траве под шум ветра может в черном лесу в темноте когда слышно как падает ветка на землю может в море в волнах среди пены морской все равно это будет когда-то закончится так как всегда. . . . Что становится ночью так близко далеко среди белого дня будто дом до которого надо и идти и идти вдруг окажется рядом во тьме ведь тебя я днем даже не вижу ты где-то за лесами полями морями а теперь среди ночи могу тебя снова коснуться так как ветер касается листьев счастливой весной. . . . Сколько хочешь столько и живи будет лет для жизни очень много словно волн на море самых разных синих и взлетающих как птицы тихих и таких счастливых как простая нежная любовь что теперь опять с тобою дружит будто звездочка такая молодая за твоим распахнутом окном. . . . Ты поможешь мне думать что все еще будет у нас впереди и горячее солнце взойдет и часы будут долго отсчитывать время нашей жизни они не умеют стоять так и мы не умеем не жить не любить не прощаться так нежно что мучительно хочется встретиться снова под всегда обнаженной луной. . . . Уже стеклом покрыты лужи на асфальте в сухие слезы превратились листья и облака как шапка меховая надвинулись уже на лоб земли пора действительно прощаться это осень в последний день перед отъездом в вечность и паровоз на старенькой платформе уже давно решительно пыхтит и рельсы так легко уходят в небо как будто там их ждут мигая звезды как светофоры млечного пути. . . . Мир такой круглый словно шар воздушный и мы на нем кружась летим куда-то темной ночью и видим звезды на прозрачных крыльях они как бабочки порхают вокруг нас сверкая нежными счастливыми глазами. . . . Небу сегодня с утра кто-то очень сердитый как будто поставил синяк как раз там под сияющим солнечным глазом я небо жалею видно оно скоро будет и плакать все ведь притихли и птицы и ветер ждут - что же будет и гром прогремит как шальной барабанщик ударит невидимой палочкой прямо по центру вселенной от злости и чтобы всех на весь день напугать. . . . Все по новому небо другое и другая теперь под ногами земля та всегда была рыхлой и вязкой а теперь это скалы покрытые мхом можно лишь поскользнуться упасть но уже не увязнешь по пояс да и небо оно было так высоко а теперь стало близким и низко склонилось над тобой принесло облака чтобы ты полежал на перине позволяет погладить луну и качает красивые звезды как фонарики над головой. . . . Оставайся в лесу считай звезды на небе и в пещере ночами опять разжигай свой костер а захочешь иди по дороге весенней солнце снова обнимет тебя как любимая девушка нежно и опять приведет в светлый город из белого камня где на башнях букеты цветов вместо шпилей а на площади памятник небу в виде купола синего строго глядящего вниз и в том городе ты можешь жить всю счастливую жизнь а потом возвращаться в свой лес одинокий на краю этой маленькой очень знакомой земли. . . . Тут что-то есть загадочное братцы что дерево упало вдруг на землю что ветер вдруг неистово задул что облака промчались в небе синем что солнце стало ярче чем обычно и что ты сам идешь по той тропинке которую не видел никогда она тебя как будто за руку ведет к избушке скособоченной где только один волшебник старенький и добрый всю жизнь свою колдует и живет. . . . Что ты можешь знать о белом свете если ты на нем и не бывал облаков не видел в небе синем по лугам зеленым не бродил и в реке широкой не купался и в лесу дремучем не плутал а остался тенью на крыльце так давно покинутого дома. . . . Лежала прозрачная капля росы на ладони и в девушку вдруг превратилась босую теперь она будет тебя целовать а потом обернется в летящую птицу и исчезнет в открывшемся небе за синим окном и оставит как будто бы просто на память запах сладкого сна за собой. . . . Как снег лежит на улице пустой так ты живешь на свете в своем доме и как свеча сгорает на столе так жизнь твоя сгорает каждой ночью пока ты спишь и все идут часы как путники простые но по кругу на той же самой каменной стене. . . . На свете есть немые острова на них не слышен даже шорох листьев и шум прибоя крики птиц и голоса людей которые всегда молчат и ртов своих нигде не раскрывают лишь только шевелят губами но беззвучно как будто бы кому-то что-то шепчут неведомо зачем и почему. . . . Ты заметишь на этой стене поцелуи за окном чьи-то слезы и в дверях силуэт тишины это будет картина прощанья и напишет ее неизвестный художник без кисти и красок одними глазами которые видят божественный свет. . . . Мы будем такими смешными что нам улыбнутся дома и окна зажгутся как будто фонарики нам на прощанье станет улица мягкой послушной словно вылепил кто-то ее незаметно руками из большого куска пластилина и оставил для нас навсегда и идем мы теперь взявшись за руки будто бы малые дети посреди этой ночи волшебной к тому самому краю невидимой жизни за которым безумное множество звезд. . . . Как оторвавшийся воздушный шар уплыл в пустое небо и чувствует что воздуха и нет и не подняться и не опуститься так ты почувствовал себя в огромном мире в котором силы тяжести уже не существует а властвует одна лишь невесомость которую мы здесь не замечаем на нашей очень маленькой земле когда вдруг замирают все слова ни до кого уже не долетая когда ты не стоишь и не идешь а лишь качаешься в своей обычной жизни туда-сюда как будто на волнах и чувствуешь такую легкость что кажется достал бы небо протянутой рукой но неба нет оно куда-то закатилось словно мяч среди погасших звезд. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «Нева», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», в изданиях «Антология Евразии»,» «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Черные дыры букв» в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голубы (К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.