НЕБЕСНЫЙ СВОД КОНЕЧНО ИЗ ФОЛЬГИ СТИХИ В ЖУРНАЛ «ВОЗДУХ» . . . Небесный свод конечно из фольги на нем наклеены седые облака луна из старого засохшего желтка игрушечные звезды из картона под ними бродят маленькие люди без души а только с телом все оно - из ваты набитой под одеждой кое как а там за горизонтом бог живет он ласковый и добрый но не знает что создал только самодельный мир как маленький ребенок на полу из кубиков железок старых кукол и самого обычного тряпья . . . Как правильно во всем устроен мир на кладбищах крадут цветы бомжи чтоб большему числу покойников достались солдаты маршируют целый день чтоб на том свете спать себе спокойно и дети все играют только в прятки чтобы их во взрослой жизни не нашли и все вокруг разумно до конца и он ведь не замедлит появиться. . . . В подлунном мире каждому - свое покойникам и девушкам - цветы солдатам - ордена а детям - куклы есть кукла зла и кукла доброты и маленькая кукла счастья на цепочке есть в жизни все вот только нет тепла и злые матери играют в злые дочки. . . . Будьте проще снимите ненужное платье оно вам ни к чему как поляне весенней декабрьский снег вы красивы итак красотой одинокого поля на котором всегда расцветают цветы и вы знаете счастье такое простое как улыбка горячего солнца на желтом песке и такое оно молодое и с ним можно дружить и кружиться в обнимку и смеясь улететь в мир любви налегке. . . . В вашей жизни веселой в саду вместо бабочек мило летают конфеты и пирожные важно плывут и кружатся в пруду как когда-то в нем лебеди тоже кружились в роднике бьет струей апельсиновый сок и счастливые девушки в легких косынках танцуют одни на поляне только лишь из таинственной рощи за ними так жадно следит чародей. . . . Не оставлю я вам ни минуты для вашего горя ведь его можно сдуть как пушинку с лица улыбнуться улыбкой счастливой как дети всегда улыбаются солнцу и меня просто так целовать вот хотя бы за то что я добрый и дарю вам опять для души голубые цветы. . . . Сколько белых трепещущих крыльев порхает с утра над тобой сколько маленьких звезд загорается в небе над твоей головой сколько нежных взволнованных рук тебя гладит тайком затаившись в цветущем саду сколько дарит тебе поцелуев любовь молодая ведь об этом уже не узнает никто ни под солнцем горячим ни здесь в темноте под всегда обнаженной луной. . . . Как много ангелов летает по ночам они наверно с призраками дружат спасают их от жизни одинокой и может быть о вечном говорят ведь мы не знаем как они живут нам кажется что это светят звезды и падают на землю иногда как белые цветы и замерзают превращаясь в снег холодный и глубокий на поляне в каком-нибудь таинственном лесу. . . . Выпей кружку такой родниковой воды и она превратит тебя в белое облако счастья и ты будешь лететь над землей и платками тебе будут дети махать целый день и красивые девушки будут мечтать на спине у тебя прокатиться и задумчивый бог пригласит тебя просто остаться в раю чтобы души безгрешные в белом твоем молоке могли вечно купаться. . . . Я таким не стану никогда в темноте бродящим одиноко напугавшим желтую луну звезды собирающим руками и смеющимся до самого утра черным смехом призрака ночного. . . . Все раньше темнеет октябрь подходит скрипя сапогами по старой дороге где шагал он с котомкой один а вокруг на холодной земле только лужи и желтые листья и ветер неистово лает как старый рассерженный пес но он все идет чуть согнувшись и осень его провожает тоскующим взглядом как мать в далекий неведомый путь провожает детей. . . . Играет все та же пластинка и то же запущенный сад и тени в нем те же и платье кружась точно так же шумит и туфли еще не сносились и молоды плечи и грудь ни с чем мы еще не простились но стало грустнее чуть чуть. . . . Я в синюю воду реки подсыплю живой порошок и волны взовьются как гривы коней и ускачут куда-то и в чистое поле подкину большущую горсть удивительных зерен и будут из них вырастать голубые цветы на рассвете и небу отдам все воздушные чистые чувства и станет оно так прозрачно что будет отчетливо видно как ангелы в нем белоснежными крыльями словно ладонями машут вдали. . . . Не было у ветра вовсе совести всюду где хотел там и ходил поднимал у окон занавески как и платье у испуганных девиц дул в лицо и говорил что надо всем давно уж шапки надевать а потом срывал все эти шапки и вовсю бесчинствовал опять. . . . Застыла ночь угрюмо за окном и ничего сказать уже не может известно все и вот они огни рассыпаны как бисер в темноте и каждый что-то значит обещает приди ко мне будь другом я тебе отдам что есть в душе или в квартире в шкатулке заколдованной в шкафу но ты стоишь и смотришь в пустоту и пустоту ее одну и видишь. . . . Становится душно на свете так душно что нечем дышать и дети становятся меньше старухи становятся старше и небо все ниже спустилось и просто легло на кровать ну что же ты синее небо когда собой будешь опять когда вновь поднимется ветер цветы зацветут и распустятся листья и нам так легко будет снова в проснувшемся мире дышать. . . . Все плывет перед взором ребенка мишки зайки лошадка тетрадь и тряпичный смеющийся клоун и сердитая мама так близко и в небе за широким окном облака как большие коты что крадутся куда-то наверное ловят небесных мышей с разрешения доброго бога. . . . Так хочется прыгнуть на небо сквозь землю пройти на тот свет спросить там у бога о счастье которого может и нет а есть одиночество в раме сказавшего правду стекла ведь люди придумали сами на горе себе зеркала. . . . Уже и чернильные пятна на траурном небе застыли в тарелке заката с которой их можно наверное брать как блины на поминки и музыка осени стала слышнее и ближе становятся странники в белом которые молча идут по пустынной дороге и чьи-то печали несут на усталых плечах. . . . И боги как всадники в белом вновь скачут по небу и тени бегут по земле словно дикие звери и яростно и бьют барабаны в подземной глуши это черти друзей созывают на праздник и жизнь в этом грохоте топоте ног неустанном похожа на шабаш гуляющих ведьм бурной ночью под пьяной луной. . . . Мне легче увидеть тебя когда звезды горят за окном когда в мире темно и луна обещает нам долгую ночь ты тогда на пороге появишься тенью прозрачной и быть может опять наклонишься ко мне я тебя поцелую как воздух целует таинственный призрак и тогда ты растаешь туманом седым поутру и уже никогда не вернешься обратно и наверно забудешь дорогу к моему одинокому дому в лесу. . . . И желтеет луна как воздушный раздувшийся шар посредине бездонного неба на веревке ее привязали к земле и заставили вечно качаться может черти а может и духи бездомные ночи они снова приходят как только стемнеет в сады и леса танцевать и смеяться над звездами в девичьих нежных косынках что стесняются в небе светить беззаботно и готовы упасть и погаснуть чтобы их не смогли чародеи украсть и наивные юноши просто увидеть. . . . Я ведь знаю вы уже как дома что вам книги вам нужны цветы и распахнутые окна в неизвестность и немножечко невинной красоты и на этом в вашей жизни запятая а что дальше знает бог на небе синем у него такие мудрые глаза что мне кажется глядят они сквозь землю видя то как на обратной стороне люди так же мирно ходят вверх ногами держась за руки когда они одни. . . . Мы уходим из жизни как танцоры уходят со сцены чтобы в мире ином посидеть на скамье тишины посмотреть как целуются звезды на небе как луна провожает в полет облака и как бог и его белокрылые ангелы вечно играют в счастливые игры там в своем заколдованном ими раю. . . . И если все время лишь плакать получится озеро слез и если все время любить получится море любви и в нем поплывут корабли куда они сами не знают и мы на одном из них будем задумчиво плыть как во сне. . . . И сколько теперь паутиной опутанных дней так и будем стоять и качаться деревьями в темном лесу где гномы живут а не люди где черти огни разжигают когда вокруг них дико пляшут всю ночь обнаженные ведьмы и песни лихие поют. . . . Как просто опоздать куда б ты не спешил успеть хоть что-то сделать очень трудно пусть времени - вся жизнь до самого конца когда конверт с свидетельством о смерти давно уже отослан в мир иной а в этом мире тебя помнят только две белые березы под тем окном где мальчиком гулял. . . . Дети играют в игру игра заключается в том чтобы сесть друг на друга верхом и тогда получается конь на нем можно скакать и сражаться с другими конями и ведь в этом - вся жизнь все верхом друг на друге живут и при этом еще успевают сражаться тот кто сверху всегда именуется «всадник» а кто снизу увы называется «лошадь» это две категории граждан в любом государстве всегда. . . . И что же ты хочешь так быстро ведь даже цветы не растут лишь солнце вдруг скрылось за тучи как будто закрыло глаза и стая ворон закружилась старушечий подняла крик увы ничего не случилось ты просто забылся на миг. . . . Туман за окном как волшебник он замки чудесные строит где души летают и гномы в подвалах поют голосами мышей по ночам а под утро опять просыпается солнце расправляет широкие плечи и стирает чудесные замки волшебника в синем халате с яркими звездами на рукаве. . . . Что к нам приходит то и будет лучше а что ушло пусть так тому и быть луна сменяет солнце осень - лето торжественно сменяет часовым у гроба вечности которою мы знали как маленький ребенок свою мать. . . . И не тепло бежит по проводам слова бегут и лица и улыбки чтоб незаметно раствориться в мире и стать то деревом то небом то любовью которая у нас всего одна. . . . Я оставлю холодные ночи тебе и я плащ своей грусти повешу опять в коридоре я хочу улыбнуться судьбе и обнять ее нежно с ней больше не споря ну а ты оставайся любить эти дни пусть их кто-то украсит простыми словами в этой жизни мы будем как в море одни словно волны взлетая друг другу кивать головами. . . . И как встревоженные звери в клетке все бродят мысли о тебе всю ночь туда-сюда на мягких лапах в тишине стеклянной которую так просто мне разбить как камнем вдруг истошным криком "где ты" но я не закричу и выть не стану я знаю что ты где-нибудь живешь и может даже чувствуешь я здесь совсем один и клетка на замке и ключ унес хозяин одинокий он в шахматы играет сам с собой и ставит себе мат и мы ему как пешки. ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ Душа крестьянина в лаптях душа рабочего в обычной серой кепке душа дельца в цилиндре и во фраке и наконец душа красавицы нагая совершенно случайно встретились однажды ночью на лесной поляне и начали в обнимку танцевать и свесившись с луны суровый бог грозит им пальцем строго что это мол запрещено законом поскольку не бывает на земле. . . . Вот и облако меньше тебя вот луна у тебя на ладони и вот волны такие большие что ласкают твою обнаженную грудь языками как же это случилось не знает никто может бог перепутал тебя с той смееющейся феей с которой он в прятки играл в заколдованном мире где всегда начинается ночь и любовь. . . . У темной ночи нет воспоминаний она как будто сумасшедший дом без окон и дверей в котором все кричат безумцы до рассвета ведь им рассвет - смирительный халат. . . . Нет прохожих на улице ночью нет на небе луны и сияющих звезд нет воды в этой темной реке нет травы на лугах и деревьев в лесу и нет странников на одинокой дороге ведущей всегда на край света все наверное просто ушли в мир иной и уже не вернутся обратно даже если об этом их очень просить. . . . Ну что тебе все чары этой ночи все нежности луны любовь горячих звезд ты пьешь живую воду из колодца и можешь улыбаясь миру в любом краю как хочешь жить и жить. . . . Зима нам как болезнь которая окончится когда-то и расцветут опять в полях цветы и девушки нагие их будут рвать смеясь без всякого стесненья ведь так всегда и было на земле и нежная луна их поцелует и солнце яркое обнимет по утрам и птицы будут в сказочном лесу ночами петь им о том счастье что стало белым облаком на небе голубом. . . . Я опять на прогулке по белому свету по бескрайнему полю пройду и по темному лесу и потом по пустынной дороге уйду в те края где спускается солнце на землю и цветы вырастают до неба и задумчивый бог обрывает им всем лепестки голубые чтобы их сохранить навсегда в своей старой волшебной шкатулке. . . . Кем становишься ты когда сбросишь тяжелые крылья то ли призраком белым на этой безмолвной земле то ли странником вечным идущим куда-то с котомкой своей за плечами по пыльной дороге то ли ты превращается в бога которого видят в пустыне а потом начинают молиться ему в темноте. . . . Лоскутки нашей жизни легко превратятся в отрезки на платья те в которых когда-нибудь феи счастливые будут всю ночь танцевать и смеяться нам нами ведь мы не умеем так кружиться волшебно любить исчезать словно не было нас на земле и дарить поцелуи ночами на память. . . . Вы смотрите в небо а оно так давно на земле и уже превратилось в траву и деревья в голубые цветы на поляне в лесу и в любовь о которой нам пели счастливые птицы в саду по ночам и в высокие волны на море далеком и в летающих чаек над ними как будто во сне. . . . Кто тут бродит по берегу жизни не зная что вода перед ним - это вечность и в нее окунешься покойником станешь а по ней поплывешь на своем корабле - мореходом и когда-нибудь все же увидишь и берег иной берег смерти где волны все бьются и бьются о скалы потому что им нет уже больше пути никуда. . . . Ну как тебя забыть или запомнить ты вовсе не такая как они решительная как ночная птица летящая по лесу в темноте и слышен только шум широких крыльев которые уносят тебя вдаль. . . . И утро нахмурило брови как будто мы все виноваты что спим по кроватям в бесчисленных сотах квартир что холодно снова и иней на окнах похож на застывшую пену протяжного крика которым кричала всю ночь тишина а потом умерла и остались лишь лужи на сером асфальте и их ветер по прежнему будет как угли былого костра ворошить. . . . Ты в том лесу росла где мачтовые сосны стремительно растут и спины их гудят обычно на ветру как мачты в море и под парусами трепещут но стоят до самого конца когда тугие паруса срываются как платье как будто улетает и душа во вспененное море или в небо чтобы любить кого-то навсегда. . . . Вот ведь дни горбатые хромые и гуськом уходят в темноту где светильник сказочной луны освещает и добро и зло рыжими холодными лучами и они как волосы царевны разметались всюду по земле где стоят в обнимку наши души темной ночью в полной тишине. . . . Рыжая осень похожа теперь на тебя словно там за окном ты стоишь и так пристально смотришь в мою обнаженную душу и плывут мимо нас облака по холодному небу и уносят мечты о красивой наивной любви без конца и без края. . . . Один я среди ночи этой темной качаюсь на волнах немой реки глотаю пену тишины смотрю на небо где притихли звезды словно звери с горящими глазами в темноте и мои руки тянутся к луне чтобы ее коснуться на прощанье ведь скоро белым призраком рассвет придет опять чтоб взять ее с собой в миры иные. . . . Молча застыла луна над моей головой словно девушка в желтом сверкающем платье только вот звезды поплыли куда-то как будто они - корабли в черном и вспененном море похожем на небо ночное в том далеком краю где и бог одинокий наверно вообще никогда не бывал. . . . Быть может у тебя своя тропинка и ты по ней уйдешь и станет тихо в моей душе как в том пустом саду где так давно играли дети кружилась карусель и старый клоун всем раздавал конфеты за пятак. . . . Любовь она плывет как сказочная рыба в тишине подводного таинственного мира где красота страшна и одинока но магия ее так велика что в небо больше даже не подняться и хочется не воздуха и света а колдовской и ласковой воды. . . . Опять в меня вцепилась эта осень зубами ветра лапами дождей и кляпом синих туч пытается закрыть мне рот и окунает голову мою в чан темной ночи но я ее за волосы возьму за эти волосы тоски они повсюду и вышвырну за горизонт туда где демоны и черти вперемежку танцуют у безумного костра. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «Нева», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», в изданиях «Антология Евразии»,» «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Черные дыры букв» в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голубы (К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.