Вот и настал тот растянутый надвое миг, ожиданьем распявший меня. Бесшабашное чувство ненужной свободы от смысла. Что мне делать с ним, таким молодым и здоровым? Душа, словно сеть, дрожит в предвкушеньи улова в океане неведомой боли, у которой твое лицо. Там, у дна, может, нет ничего, никого, может есть. Поменять поплавки и грузила смогу лишь тогда, когда я войду в эти воды, почувствую кожей их соль. Ни наркотики, ни алкоголь не любил я вот так, как боль, предвкушающе, повелевающе, остро и тяжело, так тревожно и словно верхом на комете. Я застрял на своей планете, смыкая несмыкновенное, соединяя морковные соки и кровь, шутовской колпак и невинные развлечения. "Тем не менее от напрасной ухмылки заныла скула. Грянул гром, запотели очки, порвались бедные мои башмачки" в гулкой белой стерильной приемной цифрового вселенского смысла, ведь пятно на полу - это я, да и пол - это тоже я. Так дрожала душа моя на пороге серьезных открытий рушащихся эпох, на терминаторе мыслимого пространства, отделяющем свет от зла. Местное время - утро, видимость - метр, туман, осадки - ноль, обледенение полосы, штиль и гладь, но в прогнозе - уверенный шторм.