Шел год двадцатый перестройки. Намеренья людей глубоки, Во внешнем долге есть нюанс, Его заменит адидас. И ананас, И черти сдохли, когда крича, Бежали подбирая сопли, волоча Для ловли сетку крепкую, Да за коряги цепкую. В оффшорах мокли чьи-то пусто Не кочерыжки, а капуста. Пытаясь время попирать, Ну и слегка ползком дремать. Страна продрогла, очумела. И после Путча бес явился, Вот так сей кавардак случился. И так до сей поры всем нам На перестройке ехать в хлам. Скажите: — эко ли то диво, Что голытьба не столь ретиво Взялась при развороте дел Кромсать ухватисто задел. Ведь государство было целым, Распространенным и дебелым, В великих космосах парило, И мало ли чего уж было. СССР-кой прозываясь, Однако же, собою знаясь, Могло быть, ишь, страной Советов Без всяких прочих тут секретов. А началось все с бунта в спешке. Товарищ Ленин в Будапеште, А может быть в германиях Погряз в марксистских знаниях. И сотворил великий принцип, Неодолимый мозгом треп, В котором видно стало как Перевернуть любой бардак. Итак, царя спихнули в раже, Дав каждому по сытой роже, Потом погнали время вспять: Россия стала умирать. Понятно дело, надо думать, Чем это все тут подпирать: Раз революция свершилась. Хотя исторья так вершилась: Крестьянину свободу дали, Лишь только не облобызали. А далее и шел черед Победы верной над... и вот, Могло вполне случиться так, Что сам собой бы стек бардак Возможно в Лету ли какую, А может даже и в нагую Статую у резных ворот. И так, уже который год Россия думает как жить. И думала веками — видно. Лишь, ба, становится обидно, Когда казалось бы — сейчас. А тут тебе в который раз! Опять махать потребно кепкой. Обворожать срамной улыбкой И делать вид, что все путем Сейчас как надо "замутем". Итак, полеты вышних ясны; Они как тот балет прекрасны, Когда упругий балерон Наудивляет весь балкон, Так шустро балериной вертит, Что глаз ее аж дымно метит, Стараясь вольно различать Где там балет, а где опять. Понятно дело, люд терпел ведь В начале века с кепкой в каске, Когда по пролетарской сказке Все началось как будто враз. И вот Аврора отгудела Крамольным выстрелом в ночи. Толпа с какардами воспела "Ура" зубасто и "мочи". Смели зажравшуюся нечисть. Но дело, если честь почестить, Совсем не в этом, господа. Какие дальше-то дела? А дальше высекли декрет Из-под кресала большевизма, И вот уже один ответ Всесильного в умах Марксизма. Ответ такой: крестьянству землю! Рабочим также благодать. И верующим за "молю" Потом еще и кузьки мать, Поскольку только то осталось. О чем и пьяно не мечталось, Как свят на тапок поменять. А тапок был и тапок крепкий. И на могилах по конфетке Раздали беспризорным детям: Забота и вообще, так светит Будущее нам, что начитавши по губам "Да здравствует Ильич и Время" Глядят: а жизнь-то их не терпит И предлагает что умам Для вдохновения мирского. И спросит кто-то что такого? Но голод ведь — в площадный мат Не есть народов вещих брат. Так дали землю? Без прикрас... Ответа нет. Один "пардон-с". Один, поймите вы, левахер. А ну же тему эту напрочь. Поскольку сложно стало вдруг Искать итог своих потуг Что революцию подвигли. Так надо ж думать, — это фигли. Да, думать надо, господа, Пред тем как выкрутасы ерзать. А то настанут те года Когда не будем понимать Вообще где право, а где лево. Потом и революций взрыв. Такой не нужен нам прорыв В тупое по пустому прево. Народ свободно правил волей? Да вы "самораздольны" что ли. Так думать боле не умей, Без всяких каверзных затей. Вот потому и стало лихо: Под шум тревожный только тихо, Ребята с пролетарской прытью Шутить задумали над Сутью: Свести потуги все села К единой форме, и кобыла Пускай чтоб общая была. Душа крестьянина завыла. Но то да се, вотерли в мозг, Что это надо для такого Суть пролетарского прикола. И не жалели даже розг. Ну вот теперь представим трезво, Как было б, если б не байда, Которую уже товарищи и — резво Вогнали в массы де труда. Крестьянам землю дали — охи! Да так как те ее хотят. И тут и у рабочих вздохи. О, коммуняки що творят! Без центра власти экономик Пусть трудится народ себе. В колхозы собирает гномик: Он не приучен молотьбе. А может ему просто трудно. И гномом будучи труда Зовет в колхоз сельчан принудно, А те подумав, ему "да" Решили на рабочей сходке И так и стало бы отсель: Колхоз для тех кто жутко в пытке Не смог поднять улов земель. Но все не так случилось, братцы. Связав народ идеей сна, Все эти дивные (отцы) Решили чтоб без кавуна Податься в дом прекрасной дивы, Которой имя вовсе — жизнь. А вдруг прокатит? И ретивы Погнали муть — положь и вынь. А что "положь"? Да труд крестьянский. Его никто не просчитал, Никто не внял что дол нищанский Идеи все в нигде видал. Давай реально отчитайся За обещания земли, Еще заводов, иль свергайся, Чтоб сами думать тут могли. Но сложное то было время. Со всех сторон Антанта прет. Попытка в землю бросить семя Особо к правде не ведет. А что ведет большой вопрос. Тут Троцкий еще мрачно выполз, Вещая суть, что надо ах, — Всереволюцию-поллюцию Устроить и в иных мирах. Да прав, конечно, всеохватно. Поскольку просадили пыл. В прострацию. Все это шибко неприятно. Так начались верховно пролежни. Да недоделки высших сфер, В которых времени болезни Лечил любой да как умел. Дворянство пущено под нож, Ростки младой интеллигенции, И кто в предчувствие не вхож, Тот также дивергент прострации, В которой лезет из всех кож, Не понимая очевидного: Идея есть, она путем... Но нет присутствия обильного В идее той знаменья сильного Куда же, собственно, идем. Понять вот это надо очень. Чтоб снова глядь какая кочень Не навернула ногу нам. Идти нам след по всем стопам Истории премудрой сказками, А так же и делами лжи. А так же совести опасками. И чем еще и не скажи. Потом вхерачили тот НЭП. Ошибку в благо затирая. И дале поприщем играя, Народ держали верой в хлеб. Не в Бога, не в зарю рассвета, Хотя народ-то этим жил. Все ждал известия, привета, Что коммунизм уж наступил. И разучился народ думать. И разуверился в себе. Работать разучился, жать. И разуверился в судьбе. И переживши и восставши В войне немыслимой такой. И города потом поднявши Уверенной своей рукой. И строя дальше кручи мыслей О том, что вот Советов Власть. А задом думая, что дулей Дают тут в пропасть не упасть. Железный занавес и план Неизмеримой пятилетки. Все правильно. Но только жбан Трещит на собственной же ветке, Рубя ее из года в год, Поскольку времени черед Тут предъявлять пустую догму На суд истории, реалий (И плющит разум посему): Субъекты просят уж сандалии — Заместо прежних ползунков. Все верно. Был расчет таков У бытия /с забытым богом/, А также с творческим итогом. Наковыряли революцией Червей для знатной, ишь, рыбалки. И где же рыба? Конституцией, Которая как будто санки, Что с зимней горки да ухватисто Летит легко на кручи скользкие... Потом малыш смеясь забористо И взяв их снова в руки тонкие Идет уж снова на всё верхнее, Где горку облепили дети. И так катается. И радостно. И по ночам не бродят Йети. И жить отъявленно прекрасно. Идеей жили, ей же вспахивали Поля огромные колхозные. Куда идем себя не спрашивали. Хмельные завтрем, одиозные*, Ступая в снег ногою в валенке, Да обмеряя взглядом даль. И вот теперь мы снова махоньки. Пред жизнью целой? Не печаль Себя творец иль злопыхатель, А может просто чей отец, А может истины ваятель... Союз распался... да, распался. Куда ж распался? Коль к ноге От коей шаг тогда рождался Ярлык прилеплен: СНГ-э. Содружество ведь не союз. Конечно не союз, а круче. Но снова нам душа ползуче Не верит. Это ее плюс. Пусть чувствует биенье пульса Времен и времени сейчас. Между собою вехи трутся. На дело, на свершенье — в нас. ___________ * Здесь: противоречивые.