Вот великая Русь. Где? Вот великая Русь. Тут. Как наполненный сном изумруд. Что лежит на замерзшей воде. Но капель уже падает в сон. Между водами стыла земля Коей неба тень сходит в поклон. И во хладе быть боле нельзя. Над равнинами злачный покой. Здесь так тихо. Как встарь. И всегда. И тень неба, вдруг, станет рукой. И протянет из бездны года. Все столетия нитью огня За вершину зацепит Кремля, И душа тихо спросит меня: "Здесь ли русская вотще земля?". Без ответа вольется в звезду Пламя вещее вещих времен. И ответ уж и сам я найду: У руки, что лишь тенью в поклон; Что распятье святое и зов. И вся боль и все счастье людей. Будто небо твердит: будь таков. Будь для веры, будь в духе сильней. Между светом и тенью игра: Той игрой пробужден изумруд Сердца томного, но и пора Приниматься тем сердцем за труд. Блестки яркие света внутри Уж становятся пламенем дня. И там образы: только смотри. Витязь латный взошел на коня. Меч достал плавной сильно рукой. И поднял над равниной шутя. И за ним необъятная рать. Сколько есть их — воздвигнут покой. Разметут орды нежити прочь. Не страшась за свое умирать. Гласом ветра нагрянула мочь: Клич дала. Седовласая мать За версты возле дома стоит, Перекрестит опять небосвод. Сын ее родной кров отстоит. Отведет от земли мрак невзгод. Не допустит погибели их. В глубине изумруда печаль. Ветер будто нечаянно стих. И смотри: сокрушается сталь. От мечей сокрещенных искрит. Бьется удаль за жизнь да на смерть. Изумруд пока временем спит. Вроде нечего тут и смотреть. До конца еще не пробужден. И веками рассвет в нем испит. Слава, радость, бесчестье и стон. Все имеет, о всем его свет, Что уж ярче и кутаясь в тын, Открывает для неба секрет: Он есть сочный, прочнейший рубин. Ну и будет попозже шутя, — Обратится свеченьем в экстаз. И предстанет равнине Дитя: Неизбывный духовно алмаз. Вот великая Русь. Где? Вот великая Русь. Тут. Как наполненный сном изумруд. Что лежит на замерзшей воде. Но капель уже падает в сон. Между водами стыла земля Коей неба тень сходит в поклон. И во хладе быть боле нельзя.