Восьмое сентября. Утро пятницы. Прозвенел будильник. Я открыл глаза, умылся в ванной комнате. Затем я прошёл на кухню, положил содержимое холодильника себе в рот, пережевал, проглотил. Оделся. Ключи, телефон, часы, бегом на остановку. Запрыгнул в маршрутку, оплатил проезд, еду, зеваю. Поздоровался, дежурно улыбаясь, на проходной, в мастерской. Схватил сумку с инструментами, запрыгнул в заводской ПАЗик.

Водитель привёз нашу бригаду на насосную станцию в посёлке Кульяновка. Ждём звонок начальника, разрешающий приступить к работе. Звонка не было уже полчаса, и я, чтобы скоротать время, пошёл на озеро, сказав коллегам.

Далеко за озером были видны городские девятиэтажки. Надо мной шумели тополя, переговаривались, как ни в чём не бывало, птицы. Жёлтые глянцевые пятна листьев латали чёрную вытоптанную землю берега. Листья были и на дне озера. Покрытые илом, они казались серыми лицами утопленников. А на берегу листья образовали уже целые толпы, недовольно шумящие, чуть затронешь ногой. Шёпот зелёных тополей о долгом лете менялся нынче на сухие постукивания. Съёжившиеся, как старушечьи ладони, листья махали вслед улетающему ветру. Некоторые из них отрывались от веток и, падая, навсегда занимали своё место в земле. Но гораздо интереснее было наблюдать, как листья падают в воду. Они снижались по спирали и глубоко врезались в зеркало озера, словно птицы, что ныряют за рыбой. На поверхности воды оставались лишь слабые круговые волны, которые вскоре исчезали.

Затянутое тучами, чуть позолоченное восходом небо отражалось на поверхности озера горизонтальными сменяющими друг друга серыми и белыми полосами, как во включенном телевизоре со слабым сигналом. И лишь по краям этого "голубого экрана" виднелись жёлто-зелёные тополя, выстроенные вертикально.

Я смотрел на воду, слушал шум ветра в ветвях, чириканье птиц. Но вдруг вода зашевелилась, подёрнулась дымкой. Слабый ветер увлекал эту дымку за собой через всё озеро. Туда, где она, подобно языкам пламени, призракам, вздыбившимся лошадям, если хотите, раз за разом бросалась на берег и таяла в воздухе.

Наблюдал я эту картину около пятнадцати минут. Потом мне стало зябко, и я вернулся в тёплое помещение насосной, поражённый увиденным.