Естественно перетекая верностью в строку, прошив кресты судьбы на пяльцах непонимания, всё внемлю голоску то ли Ангела, то ли Вельзевула. Сижу крепко, не падая со стула, у стола поиска потерь. Сызмальства мечтая о полётах без рвений на перинку и камни. Был зверь, пробегающий, возможно мимо, - иным в новинку, мне - не в диво: удивление ни есть восторг страсти - всего лишь признак ненастья предстоящего - в случайности действий, запредельного - в фарисействе гниющих, ласкающих, лающих, лижущих без разбора рода племени, а с разбором - кто ниже неприличия, но рядом с этикетом. Летаргия чести кабриолетом промчится незаметно в ночи: кричи – не услышат в стране глухих, стучись в закрытые двери страха… Одиноко болотная выпь тронет всплеском умирающую душу иеромонаха.