Ох уж эти люди! Почему-то они с таким благоговением воспринимают слово «курорт»! Лично у меня это слово вызывает приступы мурашек и неровного дыхания! Кто же первый обрадовал меня сим фактом? Ах, да! Бабушка! Они с дедом собрались ехать отдыхать на озёра, поэтому меня было дома оставить не с кем, и, они же, решили меня отправить вместе с родителями, потому как папа с мамой собрались в Тюмень! Где это и что там смотреть знал только папа. Билеты на поезд были только на родителей. В справочной железнодорожного вокзала узнали, что на меня нужно покупать дополнительный билет при наличии справки о прививках. Я благородный пёс, правда, маленький ещё, но всё же с паспортом, где были записаны, все как положено, сделанные мне прививки, поэтому особых проблем в приобретении этого билета мы (вернее они) не увидели. Нежданно-негаданно этот день всё же наступил. Родители загрузили огромный чемодан, а мои вещи положили в решётчатую коробку. Тогда я ещё не знал что это! Вызвали такси, чтобы приехать заранее. Лучше подождать на вокзале, чем опоздать – истина более чем верная! Никто не ожидал, что у нас будет столько багажа! Даже таксист. Погрузили мы чемодан в багажник, папу с остальными сумками на заднее сиденье, а мы с мамой сели спереди. Я только теперь начал бояться. Потому как на машине я ездил только в больницу и на прививки – довольно болезненное мероприятие. Но всё оказалось гораздо хуже, чем я предполагал! Выгрузились мы у вокзала, и бодрой походкой, постоянно оглядываясь на неторопливых родителей, я пошёл в кассовый зал. Оставили папу со всеми сумками у неработающего фонтана, выстояли с мамой очередь в двух кассах и попросили всё же продать нам билет. С нас запросили сто рублей, мамин билет и медицинскую справку на вывоз животного (т.е. меня), где указаны все необходимые прививки. Я маме говорю – доставай мои документы. Она показала их кассиру, но нам отказали! Сказали, что их интересует только справка! Тот факт, что все прививки указаны в паспорте, никого не волновал! Нас послали подальше, к администратору. Администратор меня слушать вообще не стал, а маму вывел из себя! Через десять минут посадка на поезд, а билет нам не продают. Время почти шесть, ветеринарные службы либо уже закрылись, либо вот-вот закроются, да и доехать до них по пробкам и обратно займёт кучу времени! Вернулись мы к папе. Эмоционально обрисовали ему сложившуюся обстановку. Он остался спокоен. Вы бы видели, как он ремонтирует машину! Мат на мате. А тут совершенно спокоен… Мы, глядя на него, тоже успокоились, взяли наши сумки (я гордо нёс свой ошейник) и пошли на пятый путь первой платформы. Поезд Красноярск – Москва. Подошли мы к своему вагону, там уже шла посадка. Что делать? Послали папу договариваться. А он взял и договорился! За двойную стоимость и чтоб я молчал, когда надо. Я вообще не очень разговорчивый, поэтому с лёгкостью согласился на это условие. Я и не предполагал, что это так трудно! Зашли в вагон. Кое-как разместили свой багаж, и тут, случилось невероятное! Меня засунули в клетку! Я был в шоке, поэтому первые двадцать минут я не мог не только говорить, но и есть, и, даже, в такую жару, пить! Первые полчаса я пытался приспособиться к качающемуся полу, потом к стеснённым условия бытия. Если к первому я приспособился, то со вторым я никак не соглашался, поэтому у меня началось внутренняя борьба, вырывающаяся сперва стонами, а потом уже громкими возмущениями! Родителям надоело меня мучить, поэтому папа пошёл спросить у проводника о возможности вызволения меня из заточения, и, всё-таки, опять договорился. Я почувствовал этот вкус! Непередаваемый, такой вожделенно сладкий вкус свободы! После того как меня пожалели, успокоили, покормили и напоили, меня привязали к столу, так сказать посадили на короткий поводок. Это, конечно, было обидно, но всё же лучше, чем сидеть в клетке, поэтому я не стал сильно возмущаться, а просто изучал новую обстановку. На полу оказалось много тапок, по коридору постоянно ходили пассажиры, к тому же рядом ехали дети. Я всегда был неравнодушен к ним, как к близким по размерам. Мы, Мопсы! Благородные, но не великие по габаритам собаки, зато очень общительные. Но даже меня замучили эти дети! И прочие люди, которые пытались меня постоянно потискать. Я же не кошка чтоб меня тискать! Ещё я очень переживал, когда меня оставляли одного, даже когда не совсем одного, а когда уходили папа или мама, я уже привык, что они вместе, что мы вместе. Ближе к вечеру, меня попытались уложить спать. Я героически сопротивлялся, потому что не мог оставить их без моей заботы и охраны. Кругом ходили чужие люди, качался пол, и, что-то там внизу, стучало. Они даже попробовали меня положить на верхнюю полку. Первые минуты три я попытался успокоиться и даже прилёг посмотреть в окошко, но проносящиеся изображение бесконечных километров меня не успокаивало, а наоборот беспокоило ещё больше. Тогда я вставал, искал родителей, смотрел на них сверху и вспоминал, что боюсь высоты, к тому же сверху было невыносимо душно. Поэтому мне приходилось проситься вниз. Меня снимали вниз, но снова привязывали к столику. Потом всё повторялось сначала, меня опять сажали на верхнюю полку, привязывали к шторке, но мне всё равно не спалось, хотя и очень хотелось спать. Не помогал даже родной запах рук, пальцев, торчащих между окошком и полкой. Не помогало даже то, что со мной ложились на верхнюю полку сначала папа, потом мама. Мне всё равно хотелось поближе к земле! В итоге вечер и ночь я провёл лёжа на полу. Ах да! Были моменты, когда я хоть немного, но отдыхал от этого кошмара. На крупных станциях меня водили погулять. Уводили в конец состава, ни деревца тебе, ни нормального столба. Чужая земля, чужие запахи. Не хотелось ничего делать, просто побегать. Но всё же естественные потребности организма преобладали, причём, как правило, в центре платформы… Следующее утро я встретил на полу, но, открыв глаза и осмотревшись, я понял, это не дом! Меня охватил приступ паники, но, увидев рядом родителей, мне стало чуточку легче, и я успокоился. Меня уже не беспокоило покачивание пола, постоянные прохожие и эти зловещие дети. Нормализовался аппетит, к тому же на улице стало намного прохладней. Поэтому то, что меня опять запихали в клетку, оказалось для меня более чем неприятным сюрпризом. Оказалось, что в поезд сели ревизоры. Но они довольно быстро прошли по составу поезда, не заметив в нашем вагоне никаких нарушений. И буквально через минут двадцать меня снова выпустили на свободу. Кстати, вагон оказался не без греха. У нас отвалился стол, а в нескольких купе не закрывались окна, поэтому вкупе с холодным воздухом за бортом они создавали жуткий сквозняк. Окна проводница пыталась утеплить тряпками, а нам дали болт, для ремонта стола… Стол папа отремонтировал, закрутив болт ногтём. Потом он, папа, как профессиональный проводник, закрыл все незакрывающиеся окна, и в вагон вернулось спокойствие и тепло. Окончательно закрепил успех наших усилий проводник с отвёрткой намертво закрутивший этот злополучный болт. Когда я уже начал думать, что это никогда не закончится, это начало заканчиваться. Родители начали собирать вещи, выбрасывать лишние вещи и куда-то уносить казённое постельное бельё. Я всячески пытался им напомнить, чтобы они не забыли меня. Пусть лучше забудут клетку, но не меня! Ну вот, все оделись, вещи собраны, я надел поводок – выходим! Домой? Нет… Нас встретил какой-то дядька (как оказалось папин брат), который всячески коверкал моё, вернее одно из моих шести имён. Разве трудно запомнить моё благородное имя: Арамис?! Дальше нас ждала девушка в штатском (папина сестра). Нас посадили в машину, и мы снова куда-то поехали. Неужели всё-таки на курорт?! Нас привезли в деревню… Деревянный старый дом, обтрёпанные ворота, покосившаяся баня… Ну ладно, какой ни есть, но… жилое помещение с неподвижным полом. Но как оказалось, нет газового отопления, хотя дом газифицирован, не работает газовая плита, а электрической нет. Нет горячей воды, как впрочем, и холодной. Кран с холодной водой, как и кабинка с удобствами, на улице. Чайника электрического тоже нет, есть только самовар! Повезло, что он оказался электрическим и при этом работал. Телевизор был, но он не включался, потому что всего два дня назад в одной из комнат были поменяны и покрашены полы. Мама была в шоке! Она как-то не очень добро смотрела на папу, который привёз нас сюда отдыхать… Первым делом нагрели воды в самоваре, налили в тазик и повели меня в баню, мыть. Я уж и не помню, когда меня так мыли, по-моему, никогда. Покосившийся пол, шелушащийся потолок, тазик с горячей водой, ведро с холодной водой и душ из ковшика! Экзотика! На следующий день привезли электрическую плитку, электрический же чайник и цветной, работающий телевизор. В этот же день меня оставили дома одного. Папа с мамой поехали в Тюмень покупать мне корм. Если честно сказать, то я остался не совсем один. Меня развлекали папины племянники младшего школьного возраста, а во дворе был огромный (по сравнению со мной) пёс, по кличке Верный. Он очень дружелюбный к людям, но уж очень не любит других собак! Поэтому первое время я его остерегался, и меня домой заносили на руках. Но потом родители приехали, и всё встало на свои места. Здоровая пища (корм со вкусом курицы, свежая морковка и яблоки), прогулки по берегу пруда и, иногда мимо кладбища, но по сосновому бору, привели моё самочувствие в порядок. Мне начал нравится этот курорт, и я даже немного поправился, потолстел как папа. Так мы и жили. Папа с мамой куда-то уезжали на целый день, оставляя меня одного, или целый день проводили дома. Один раз даже загорали, правда, не долго. Уж больно жарко было! Один раз родители приехали с розовым зайцем, которого папа выиграл для мамы, но мне с ним поиграть не удалось, зато я поиграл резиновой бабой (игрушкой). В один из этих ужасно жарких дней родители решили всё же сделать мне эту треклятую медицинскую справку. Для этого мы поехали в центр Тюмени. Я даже там немного порезвился, побегал. Потом мы узнали, что справка такая выдаётся только в одной ветеринарной клинике, где-то на окраине. После поездки на автобусе выяснилось, что нужно было идти ещё километра два пешком. Мой энтузиазм резко иссяк, бег перешёл на шаг, всё чаще хотелось просто постоять и подышать. Тогда папа взял меня на руки и основную часть пути я преодолел на руках. С большим трудом, но всё же нашли эту клинику. Дождались окончания обеда, выстояли очередь, прошли на приём. И тут нам сказали, что справку дать не могут, потому что в моём паспорте обнаружились исправления! Исправления, как мы потом убедились, действительно имели место быть и, недобрыми словами вспоминая недобросовестного заводчика, мы покинули это заведение. Вот только осталось загадкой: зачем было тащить меня через весь город в такую невыносимую жару, если на меня врачи даже не взглянули?! До дома еле доехал, чуть не задохнулся от жары и в почти бессознательном состоянии меня принесли домой. До вечера восстанавливал дыхание, а вечером меня снова искупали в бане, окружив лаской и заботой, и я снова ожил, простив всем и всё. На следующий день я уже вёл активный образ жизни, вкусно отобедал, обнюхал всё доступное прибережье пруда и даже познакомился с деревенской девочкой, извините, сучкой. Я ей очень понравился, ещё бы: благородный, городской пёс! А вечером я ещё и подружился со своим уличным соседом. Верный оказался довольно дружелюбным ко мне, после того как ему объяснили, что я свой. Через день или два, уже не помню, родители опять начали собирать вещи. Значит снова куда-то собрались. Куда можно собираться? Домой! Я уже начал радоваться, настроение и активность моя повысились. Нас отвезли на железнодорожный вокзал, попрощались с нами, и мы пошли со всеми своими вещами на перрон. Остаётся двадцать минут до прибытия поезда Иркутск – Киев, а куда он прибудет всё никак не объявляют. К тому же только теперь я только понял, что мы едем не домой, а в Екатеринбург! Папа уже успел сходить пять раз на вокзал, посмотреть расписание – поезд опоздал на двадцать минут. И купил газировку на второй платформе. Я немного струхнул, когда его закрыл поезд Владивосток – Москва, прибывший к перрону, и я чуть было его (папу) потерял из виду. Но он всё же к нам вернулся, и я успокоился. Наш поезд после неприятного ожидания всё же подали тоже к перрону. Мы отправили папу договариваться о моём проезде в этом поезде. Проводница категорически отказалась меня везти, поэтому ему пришлось договариваться с начальником поезда. И на этот раз он договорился, хотя его и не было минут десять. Погрузились мы в вагон, и тут выяснилось, что нам продали два боковых места, но не рядом, нижняя полка в одном месте, а верхняя в другом… Кое-как устроившись, мы стали ждать проводницу. Поезд тронулся, мы поехали. Папа сходил к начальнику поезда, заплатил семьдесят восемь рублей и принёс квитанцию. Но, к моему несчастью, в Тюмени в поезд сели ревизоры. Поэтому меня, уж как я не сопротивлялся, но снова посадили в клетку. На этот раз ревизоры попались очень уж неторопливые. Я просидел в клетке около двух часов! Да и то родители не выдержали, прислушались к моим мольбам, взяли меня на руки, прикрыв меня маминой сумкой. Три оставшихся часа до станции Свердловск, пролетели после этого как-то очень быстро. В Екатеринбурге нас снова встретили, снова посадили в машину, и снова куда-то повезли. На этот раз оказалось, что жить мы будем всё же в городе. Шумные улицы, индустриальный пейзаж, запахи человеческой деятельности – всё это было намного привычней для меня. К тому же квартира оказалась с водопроводом, с ванной и в пятиэтажке. Почти как дома. В комнате, где нам предложили жить, я сразу заприметил петуха, как потом оказалось игрушечного, но было поздно, я его уже обнял и высказал ему всё, что у меня наболело на душе. Всё было хорошо, только вот вода там оказалась ужасной! Впрочем, как и во всём Екатеринбурге. Да и хозяйка квартиры, весьма преклонного возраста уж чересчур заботилась обо мне. Когда мама с папой уезжали осматривать город она меня кормила тем чего я не ем. Не ем не потому, что не могу, а потому что нельзя. Салом и овсяной кашей, какими-то фруктами и овощами. Родители ей никак не могли объяснить, что «ну ест же» не означает что мне это можно. Один раз меня взяли с собой покататься по ночному городу, правда, из машины не выпускали, бросая меня одного, но возвращаясь с красивыми фотографиями. Нет, вру! Один раз меня с собой взяли. Подняли на какой-то из сороковых этажей и пытались показать мне город сверху! Я с детства боюсь высоты (уже не помню почему), а они меня заволокли! Благо начался дождь, и они всё же решили меня снова вернуть на землю. А то виды красивые им подавай, на город с высоты птичьего полёта, с небоскрёба… Эти три дня пролетели для меня как-то… даже не знаю как это сказать… неспокойно, хотя родители меня и пытались подбодрить, рассказывая о своих впечатлениях. Маме понравился город. Но когда нас повезли снова на вокзал, я был готов уже ко всему. Только не к тому, что меня повезут домой… А ведь на самом деле могло случиться именно так, просто я настолько устал, что мне было уже всё равно. Я не удивился тому, что проводница абсолютно спокойно отреагировала на меня и сказала спрятать мою клетку. Я не удивился тому, что она запросила за свои услуги пятьсот рублей, и абсолютно не удивился тому, что папа насобирал ей эту сумму всей имевшейся у него бумажной наличностью. Монетами у него оставалось сумма, которая позволила бы ему с мамой доехать на маршрутке до дома. Я уже не обращал внимание на пассажиров, я спал у папы в ногах, я спал один на полу, я спал один на полке. Моё тело покрылось прыщиками. Аллергическая реакция, которой мама очень огорчилась. Но папа её успокаивал, что это из-за воды. У него у самого вся морда, извините, лицо было в таких прыщиках. Нас с папой выручила невкусная тюменская вода. Какой же она оказалась живительной! Теперь я только понял, что всё познаётся в сравнении. Как я соскучился по дому! По своему дому, по нашей, самой вкусной, чистой и полезной красноярской енисейской воде! Но тут, как же без них?! Снова в поезд сели эти злосчастные ревизоры. Интересно, есть ли от них какая-нибудь польза? Меня положили с мамой на верхнюю полку, а папа всячески их (ревизоров) выслеживал. И ведь обнаружил же! Он вовремя дал нам с мамой сигнал, и мы молча, спрятались под одеяло. Это было трудно, страшно и скучно, но я героически это перенёс. И когда они ушли, меня торжественно вернули, пусть и на качающийся, но пол. Вторую ночь в поезде я воспринял как… Да никак я её не воспринял, просто лёг спать. Утром все начали собирать свои вещи. Это могло означать только одно. Поезд куда-то приехал, и дальше он не поедет. Куда мы могли приехать? У меня было только два варианта: в Москву или домой. Я больше склонялся к первому варианту. Но когда мы вышли из вагона, нас встретила моя горячо любимая бабушка! Свой восторг я до сих пор не могу описать! Потом мы уже по моему, по нашему любимому Красноярску пройдя несколько, столь неописуемо благоговейных метров, сели к дедушке в машину! То, что машина отказалась заводиться, меня нисколько не обеспокоило. Главное я был со всеми мной любимыми людьми, несравненно ближе к дому. Машина всё же завелась, благодаря усилиям нашего опытного дедушки и, буквально через пол часа, я оказался дома! Теперь я понял истинное значение этого слова. Дом! Курорт для меня не стимул! Дом – вот то, что даёт мне силы, то, что имеет смысл, то, что я не променяю ни на что! Теперь я снова привёл в порядок свой распорядок дня, снова питаюсь привычной пищей, снова пью свою воду, со мной рядом мои любимые люди, и я снова горжусь, что здесь родился, что здесь и живу… 17.07.09