Донесу я в себе на погост незажившие раны народа, переживший собой Холокост, из которого нет мне исхода. В нём остались родные на век – сёстры, бабушка, дедушка, тёти. Мой беспечный мальчишеский смех тож в реестрах убитых найдёте. Но не названы там все друзья, все убитые чувства людские: просто всё перечислить нельзя – не придуманы числа такие. Да и слов я таких не найду, чтобы выразить боль убиенных, и куда не пойду, то приду в будни страшные лет тех военных. Не забыться от них, не пресечь страх, сожравший мальчишечье детство. Удалось его как-то сберечь, словно ценное в жизни наследство. Для кого сохранял много лет и зачем старику память эта? Не найти мне на это ответ и уйду в никуда без ответа…