Так случилось под утро, что сон, как лоскут, истончал, был готов от сознания в сумрак рассветный отчалить. И случилось же так, что во сне я Христа повстречал, заглянувшего в мир утолить и развеять печали. Словно сказочный лапотный дурень, изысканно глуп, я в затылке чесал «Вот те на! Приключилась же штука!» Сам мессия без всяких знамений и ангельских труб, словно равный протягивал мне для приветствия руку. Чуть постарше иконного идола, лет сорока… вариант «до распятия» в мягких объятьях хитона… Подарил мне улыбку, а после, помявшись слегка, озадачил «А как исполняешь ты божьи законы?» Даже более чем! Словно исповедь, как на духу: не краду, не убил и чужого жены не желаю. Неужели, Христос, мне поведай, у вас наверху есть, чего обо мне в канцелярии божьей не знают? Да, соблазнов бессчётно: и деньги, и девки - огонь. Но вопрос – больше к чести относится, нежели к вере. Воспитали в традициях «Парень, чужого – не тронь». Не беру. Потом у и пашу всю неделю, как мерин. Но обида на Господа зрела, стегая кнутом, и от елейных слов «Будь смирен…» разрослась до пожара. Не закончилось миром, увы, я подрался с Христом и унёс он под глазом синяк, свой процент гонорара. Не успел я исчезнуть, был схвачен и брошен в острог – за решётку окна, под опеку ключей и засовов по статье небывалой – «избит и унижен был бог», оставалось дождаться суда справедливого слова. Беспристрастен был суд, был и грозен и груб прокурор, отклонил апелляцию близких, лишил адвоката. Как удар молотка по гвоздю прозвучал приговор: за такое деяние грешник быть должен распятым. Уши глохли от ора и ныла спина от креста, от усталости падал, подолгу стоял на коленях. Свирепела толпа: «Эта сволочь избила Христа! За какой-то пустяк – расхождение взглядов и мнений!» Я смирен в этот миг был, Христос, как того ты хотел, но и ты в свою очередь в правде своей усомнился: ты увидел не души в толпе, а скопление тел. И, уверен, простил. Я и сам бы, ей-ей, извинился. Сон обрушился в день, словно дом, обречённый на снос. Если б только не «но», не терзал бы себя пустяками: в наши души порою приходит, как равный, Христос и уходит ни с чем, а порой, как во сне, с синяками. Немезида карает не тех, с оправданьем «Слепа…», предлагая вниманию «старые песни о главном». Испаряются сны-миражи … остаётся толпа, из мессии и смертного грешника делая равных…