- Ты хочешь меня? - Я не хочу тебя в качестве «Мужчинымечты», которого знают все. Я хочу тебя в качестве Хозяина, который владеет только мной, и уважает меня. Твои слова были всегда для меня каким-то наркотиком, который пьянил и расслаблял. А потом ты прикасался и нежно шептал на ушко о том, что больше никогда никому не разрешишь ко мне прикасаться. Твои пальцы знали, что я могу быть нежной и послушной, что я могу привыкнуть к тебе и быть лишь твоей вещью. Я хотела принадлежать тебе, быть во власти лишь твоих рук и губ, знать, что ты можешь доверять мне не только свое тело, но и что-то большее. Твоя рука медленно скользит по моим волосам на затылке, вторая се так же держит за талию. Губы находят мои, язык пробивается сквозь них и глубоко входит в рот, так что мой язык пытается отыскать твой ритм, чтобы не потеряться. Рука стала спускаться все ниже и ниже. Так что оказалась на бедрах. Я уже стою к тебе лицом, твой язык все так же вырисовывает во рту какие-то движения, руки сжимают ягодицы. Мое нутро тянется к тебе с такой силой, что я готова отдать всю себя тебе, готова стать твоей рабыней и жить в заточении. Твоя рука снова поднимается к затылку, сжимает волосы и оттягивает голову назад, так что язык остается мокрый от твоего рта. Твои губы приближаются к моей шее, рука все так же оттягивает волосы, отдаляет тебя от меня. Вторая рука крепко поддерживает спину и сжимает, впивается в меня. От тебя всегда следы, ты всегда остаешься шрамами, будто делаешь метку. Твоя рука отпускает мои волосы, но ты не разрешаешь снова себя целовать. Ты проводишь пальцами по моим губам, засовываешь его в рот и потом достаешь. Рукой берешь за горло, немного сжимаешь и потом отпускаешь и спускаешься к груди. Гладишь их, целуешь снова шею, а потом разворачиваешь к себе спиной и расстегиваешь платье. Тебе всегда нравились на мне платья. Ты говорил, что в них я выгляжу невинно и беззащитно. Я всегда стеснялась твоих комплиментов по поводу моего тела, образа и внешности. Я тебя никогда не слушала в такие моменты, но делала так, как тебе нравилось, я исполняла твои желания, радовала тебя. Я, наверное, хотела быть твоей. Платье медленно спускается по моему телу, твои рук проводят по оголенным участкам, губы проходят по каждому позвонку. Ты снова берешь меня за плечи, разворачиваешь, и впиваешься жадно поцелуем. Я не успеваю глотать воздух и кажется, что скоро задохнусь. Ты отстраняешься. Берешь за подвязку и тянешь к себе. Ведешь. Я повинуюсь и молчу, просто иду за тобой. Ты садишься на стул, оставляя меня перед собой так, чтобы можно было видеть все мои движения, действия. Ты пальцем показываешь чтобы я подошла к тебе. Я повинуюсь. Наклоняюсь к тебе так что ты снова целуешь меня и руки начинают подниматься от ягодиц к волосам. Снова сильно берешь за волосы и показываешь на штаны. Рукой я провожу по ногам, потом по ширинке, где уже чувствуется член. Ты сидишь и пристально наблюдаешь за процессом. Все мои действия медленные, чтобы ты чувствовал мое желание повиноваться, нежность и трепет. Я стою перед тобой на коленях, целую нежно живот, руками спуская брюки вниз, твой член уже сильно выпирает, сильно хочет. Ты всегда в костюмах. Потому что ты мужчина, которому нравится быть в центре внимания, нравится быть в окружении девушек, женщин. Они всегда тебя называли одной и тоже фразой, ты всегда был для них один и тот же. А я? Я вырвалась из рамок, я стала тебя звать по-другому потому, что мне не хотелось быть как они, я не могла быть как они все. Ты их всех любил, или ценил, и знал их всех. Я даже вначале отличалась от твоих девушек, я отличалась тем, что была не твоей, что я не хотела быть твоей и думать о том, что ты «мужчинамечты». Даже сейчас, сидя одной в комнате и вспоминая все наши игры – я не понимаю, что ты во мне увидел, почему продолжал писать и отвечать на мои вопросы. Ты даже не злился, когда я много говорила «Почему», ты просто отвечал и не открывался мне полностью. Я не думала, не хотела этого, чтобы не привыкать к тебе. Но все пошло не так. Я беру твой член в руку так, чтобы головка оставалась сверху, чтобы мои губы могли взять только ее, чтобы язык играл лишь с ней. И я так и делаю. Медленными движениями языка я провожу по ней, медленно погружаю ее в рот. Ты начал глубоко дышать. Я знаю, что тебе нравится, знаю, что приносит удовольствие – и поэтому погружаю твой член полностью в свой рот. И через миллисекунду начинаю ощущать твои руки у себя в волосах. Ты начинаешь управлять моей головой, постепенно отбирая меня у меня же. Ты начинаешь вести себя как эгоист: резко входишь и так же выходишь, снова и снова. Я начинаю задыхаться, слюна стекает по твоему члену, по моим губам и подбородку. Ты отпускаешь мою голову. Берешь за плечи и поднимаешь. Каждый раз, когда ты прикасался ко мне - мое тело пробирало мурашками или током. Словно твои пальцы были не для меня, или наоборот они приводили меня к жизни. Иногда мне казалось, что без тебя я бы не стала такой нежной и такой послушной, без тебя я бы и оставалась таким «мальчиком-девочкой». А ты меня изменил, приручил. Жаль, что только ты не принял во внимание, что – Мы в ответе за тех, кого приручили. Твои губы снова сливаются с моими так, что все внутри сжимается от наслаждения и трепета. Я в твоей власти так, что ты медленно сжимаешь мою грудь, высвобождая ее от бюстгальтера – целуешь один сосок, а второй сжимаешь пальцами, оттягиваешь его и потом целуешь, словно жалеешь. Хотя ты меня никогда не жалел. И я даже была рада, что я не вызываю у тебя жалости несмотря на весь мой внешний вид, рост и глаза. Ты часто в них тонул, а потом снова нырял, с головой. Каждый раз ты учил меня быть нежной, учил говорить все прямо и не таить. И сам так же вел себя. Ты отступаешь от меня, и нагибаешь к стулу. Я теперь стою к тебе спиной, твои руки у меня на ягодицах. Ты их сжимаешь, целуешь, потом слегка покусываешь. Из меня вырывается стон, тихий и резкий. Я жажду тебя. А теперь я чувствую холод. Тебя нет возле меня, твоих рук нет на мне. Звук, падающих на пол брюк. Я не поворачиваю голову потому, что мне нельзя на тебя смотреть во время игры, нельзя трогать тебя без разрешения. Я могу только подчиняться и слушать тебя, я игрушка в твоих руках, я твоя личная игрушка: молчаливая и пустая. Ты долго не молчал. Как только у наших игр начались проблемы, как только ты переспал с другой – ты сказал. Ты не смог долго молчать, не смог долго скрывать это и просто сказал все прямо. А я ушла. Я не задавала тебе вопросов о ней, не спрашивала, что было не так во время наших игр или почему ты поступил так. Я забрала свое пальто и ушла. В платье, как кукла. Пустая кукла. Твои руки на моей талии, губы на шее, а член двигается вверх-вниз между ягодицами. Твои движения медленные и плавные, словно ты не хочешь все так просто закончить, словно тебе нужно насладиться не процессом, а властью. И ты так и делаешь. Пальцами оттягиваешь трусики. Проводишь указательным пальцем между губ. Ты чувствуешь тепло и влагу, чувствуешь мое желание. Я вздрагиваю. Ты приказываешь молчать. Я повинуюсь. Трусики все так же оттянуты, рука снова на талии, а вторая у меня на шее. Головка члена возле губ. Не проникает, а просто притирается. И ты сжимаешь горло и одновременно входишь в меня резким рывком. Крик. И наказание. Ты наказываешь, привлекая к себе, тянешь так, чтобы моя спина округлилась, а губы были возле твоих губ. Двигаешься и тянешь. Я забыла, что наказана. Пустой я вышла от тебя. Пустой пошла к метро. Я была голой и пустой. Словно мы не были вместе все время, словно я влюбилась в боль, в твою власть и в свое подчинение тебе. В голове прокручивались мысли о том, почему ты изменил, почему ты переспал с другой девушкой. Я выбрасывала их, я отрекалась от тебя. В сумочке лежали сигареты – не для меня, но именно сейчас они были лучшим наркотиком от тебя, лучшим заменителем боли. Твоя рука теперь держит мою талию, они обе там и впиваются в мою кожу. Твои движения стали грубее, теперь ты бьешь меня по ягодицам, оттягиваешь трусики, а потом я слышу лишь порванную ткань. Я снова без белья, снова убытки от нашей игры. Но теперь и не важно это. Теперь важно, что ты во мне двигаешься быстро, что ты злишься на то, что у меня вырываются стоны, которые недолжны быть. И снова за волосы, снова тянешь к себе. И целуешь. И я забываюсь. Ты отпускаешь меня. Поворачиваешь к себе лицом и спиваешься в мои губы. Язык напористо лезет в горло, а мой пытается поклонятся тебе, но не выходит. И ты прижимаешь меня к стенке и снова входишь. Грубо, резко. Кусаешь сосок, двигаясь все быстрее и быстрее. Словно ты можешь потерять все, что имеешь, можешь не успеть насладиться мной или властью. Ты поднимаешь мою ногу, потом вторую, а потом так несешь на кровать. Теперь пришел черед нежности. Ты не снимаешь с меня поясок и чулки, лишь за границы кровати идут туфли. Я остаюсь пред тобой голой: как внешне, так и внутренне. В голове проскальзывают слова о том, как ты ругал меня за пачку сигарет, как ты кричал и говорил, что я буду наказана и что ты перестанешь меня целовать. А потом прильнул к моим губам. Я чувствовала, как ты целовал сквозь неприязнь. Я знала, что часто приношу в твою жизнь абсурд, часто злила тебя, но ты прикасался ко мне, и все остальное отходило на второй план. Я запомнила тот момент тем, что ты наказал меня за сигареты, выпорол, но целовал как ребенка. Я была поражена. Я смотрела прямо на тебя, не поднимая своего взгляда к твоим глазам, чтобы не видеть то сумасшествие, которое могло быть. Ты проводил языком от моих губ и ниже. Уделяя внимание каждому миллиметру моего тела, словно я была все, что ты имел. А потом ты вошел в меня. Снова. Двигался уже не так быстро как раньше. Теперь было больше нежности и тепла, была забота ко мне и чувства, которые я не ощущала раньше. Резко на всю длину во мне. А потом достаешь. Крик. Нельзя. Я забыла. И снова наказана. Теперь ты кусаешь меня за грудь и завязываешь руки за головой своим галстуком, а вторым глаза. Спускаюсь вниз по лестнице. Передо мной дверь метро. Там люди. Ветер, который обжигает холодом и этот холод внутри. Как же холодно, как же больно. Я больше не твоя «сучка». Я больше вообще не твоя прелесть. Лишь бы только не сорваться вниз, смотреть перед собой и не думать о том, что под пальто ничего нет. Ничья. Я не ощущаю больше боли. Теперь я чувствую лишь твою заботу и власть. Ты начинаешь ускоряться так, что я еле сдерживаюсь, чтобы ты снова не применил ко мне наказание. Я обвиваю ноги вокруг тебя так, что ты прижимаешься ко мне всем телом. Целуешь в губы, рукой сжимаешь горло, снова надавливаешь, лишаешь кислорода. Я прогибаюсь так, что прокрикиваю твое имя. Первый пошел. Мои мышцы сжимают твой член, выталкивают его, но ты тянешься ко мне и я тебя сильнее прижимаю к себе. Ты двигаешься сильнее, быстрее. Снимаешь галстук с глаз. Освобождаешь меня. Лестница вниз. Из наушников уже льется песня о том, что «нахер мне город в котором нет тебя». Земфира знает толк в боли. Почему именно она теперь. А ведь наверху весна, тепло. А я поеду в бетонный город, вглубь, чтобы только не думать о том, что пару часов назад я была счастлива. Слезы. Нет. Нельзя. Не давая времени опомниться, ты ложишься рядом со мной, поглаживая шею, щеки и целуя. Я поднимаюсь, беру в руку твой член и начинаю движения. Отдаляюсь от тебя, ложусь так, чтобы рот был на уровне члена и беру его в рот: глубоко и резко, как ты любишь. Твои пальцы уже в моих волосах и снова начинаешь меня просто «насаживать» на член, не слушая меня, не видя слез из глаз. Твое удовольствие – вот что главное сейчас. Язык все так же описывает движения во рту, напористо и аккуратно поглаживая плоть. Ты отпускаешь мою голову. Я поднимаюсь и иду за конфетой. Первый раз мы пробовали что-то другое. Поезд приехал быстро. Я встала напротив дверей, чтобы каждый раз меня ударял воздух, чтобы не отвыкать от боли. Ведь я лишилась всего пару минут назад – боли, радости, тебя и себя. Я не думала, что это так больно. Что боль может быть настолько сильной и лишь от того, что кто-то кого-то бросил. Нет. Ты выкинул меня одной фразой, уложил на лопатки и даже не удовлетворил. Ветер, музыка все так же сменяется в наушниках со скоростью света. Остановка. Люди. Много людей, которые пристально осматривают меня. Почему? Почему именно сегодня моя персона привлекла внимание людей вокруг? Почему именно сегодня, когда я осталась одна, на меня смотрят с опасением? Почему именно сегодня, ты решил вырвать мое сердце и показать, где мое место? Я нуждаюсь в тебе. Телефон. Молчание и лишь одно сообщение в вайбере: «Спасибо за все». Точка. Сообщение унижения. Он нашел слова, которые могут растоптать меня – обычная фраза, которая раньше приносила улыбку, теперь звучала как приговор о смертной казне. Укол и темнота, а здесь: сообщение и пустота. Конфета лежит в сумке. Аккуратно разворачиваю ее перед тобой, медленно сосу, рука уже держит твой член, твой взгляд направлен на мои губы и язык. Голова опускается все ниже, во рту сосу тщательнее, чтобы холод дошел до горла, чтобы твой член погрузился в мороз, чтобы тебе было приятно. Я беру сперва головку в рот. Ты дернул ногой и глубоко вздохнул. Достаю. Массирую. Конфета во рту почти исчезла и тогда я резко погружаю твой член себе в рот, держа шею под прямым углом, чтобы мои гланды познакомились с твоей уздечкой, точнее поздоровались. Ты снова глубоко дышишь. Я чувствую твой член, твою головку у себя во рту. Достаю. Разворачиваю еще конфету, рассасываю половину и снова погружаю член в горло. Выходя из метро, я удалила все твои фото, твой номер занесла в черный список, твои сообщения и скриншоты были удалены. Я выходила с новыми мыслями, с желанием быть не «сукой» кому-то, а ходить по сердцам мужчин, топтать их так, как ты растоптал меня. А потом меня отпустило. До дома оставалось пару домов, пару лиц и пару минут в лифте. Лифт, который один раз был для нас, страстный и жгучий поцелуй и оргазм одновременно. Я ненавижу этот лифт. Я сдалась. Слезы вырвались наружу. Пальцы начали искать твой номер. Память пыталась тебе позвонить и с пятой попытки на противоположном конце я услышала твой голос. Голос, который приказывал и манил меня. - Я хотела сказать лишь то, что ты меня растоптал, и я хочу, чтобы ты вернул меня мне. Я не могу так больше. Я зашла в подъезд и воспоминания меня сломали. Я теперь не могу быть здесь, не могу ходить по этой улице, ездить в этом лифте. Я даже метро ненавижу из-за тебя. Нет. Я ненавижу себя потому, что я исчезла в тот момент, когда ты сказал, что переспал с другой. Я еще что-то говорила пока не поняла, что начала плакать прямо в трубку, прямо ему. Я впервые показала, что могу быть слабой, показала, что могу не терпеть боль. Единственная боль, которая убила меня. Он молчал. Лишь было слышно его дыхание. Дыхание, безразличного человека, человека, которому было плевать на слезы, и одновременно, было приятно такое унижение с моей стороны. Это доказывало, что он меня сломал. Ему льстило это. Льстило любое проявление внимания девушки и любая боль, которая может быть. Языком провожу по всему стволу, головке, потом по яичкам и нежно погружаю их в рот. Сосу, рукой держа член, все так же двигаясь. Ты лежишь и молчишь. Теперь ты в моей власти, теперь лишь я могу тебя приручить. Твоя рука тянется к волосам, сжимает их и оттягивает. Мои глаза смотрят в твои – в них безумство и нежность. Не отпуская волосы, встаешь за мной и входишь. Сперва медленно проводя головкой между губ, целуя шею, а потом входишь на всю длину и тянешь за волосы к себе. Достаешь. И снова входишь, уже зажимая горло, оставляя меня без кислорода на время. Ты знаешь, что мне это нравится, знаешь какие от этого бывают оргазмы. Ты все еще молчишь. Я говорю, почти кричу тебе, но в ответ лишь твое дыхание, лишь молчаливые вздохи. Чтобы все прекратить нужно перестать унижаться перед тобой, перестать думать, что без тебя мир рухнул, что без тебя я потеряла себя. Но ведь так и есть. Я потеряла себя еще тогда, когда ты впервые начал шептать мне на ухо и прикоснулся. В тот момент я поняла, что меня уже нет. В тот момент я была твоей игрушкой, вещью, твоим аксессуаром. Я отключила звонок. Открыла дверь. Перед глазами оказалась квартира – одинокая и уже не моя. В ней не было без тебя ничего, в ней не было тебя и меня тоже. Я будто оказалась в заточении своих мыслей, чувств; мой мир стал в темноте. Телефон. Номер, который раньше приносил радость; семь цифр, которые пару секунд назад не отвечали, слушали и отказывались. - Ты слышишь меня? - Да. – голос выдавал меня. Я слушалась его, внимательно слушала и не говорила, не смела перебивать и возражать ему, но мне хотелось снова начать плакать, кричать и ранить его, чтобы он узнал, как больно мне. Но я лишь слушала. Шлепок. Сперва до меня донесся звук, а потом и то ощущение огня на ягодицах. То ощущение, когда ты наказываешь меня, каждый раз после страстно целуя. Так и было. После удара я чувствую твои губы у себя. Тянешь волосы и разворачиваешь лицом к себе. Язык снова в моем рту, снова пытается глубоко войти в горло, а мой противостоит. Укус губ. Шлепок. Еще один. Ты начал медленно двигаться. Одновременно засовывая палец мне в рот, со словами: «Соси». И я делала это. Я сосала твой палец, обильно смазывая его слюной, как можно нежно, но и с покусыванием. А потом ты его вставил в меня. И начал двигаться сразу в двух местах. Медленно. Достаешь оба. И снова вставляешь. И быстрее, ты разыгрался и начал без капли нежности двигаться во мне. Теперь я была лишь объектом, который может доставить тебе удовольствие. Ты быстро двигался, ты называл меня своей. Шлепки другой рукой. Нажимал на спину, чтобы я прогибалась. И входил глубоко и резко, сильнее с каждым разом. И вот он второй. После твоих слов, после движений ты снова довел меня до оргазма. - Ты чего расклеилась? Что это за слезы в трубку? Я не мог тебя обманывать. Мне надоело играть, надоели наши игры и я тебе сказал. Я изменил. Мы многое испробовали, многое прошли вместе и все. На этом хватит. Не стоит мне звонить и писать. Я думал ты из тех, кто не будет такое делать. Ты ведь умная. Ты лишь была моей вещью, которую я хотел и трахал. А потом перестал хотеть и бросил. Слезы из глаз. Красная кнопка. Отключить его слова, забыть его слова. Забыть его отношение ко мне. Скорее стать другой, скорее перестать думать о нем, мне нельзя быть его, нельзя быть с ним и он никогда не будет моим. Я лишь вещь. Я была для него очередной прихотью, я была лишь «одной из». Я никогда не была его полностью, я была лишь вещью. Ты отходишь от меня, направляешься в сторону стула, садишься на него и пальцам подзываешь меня. Я еле стою на ногах, грудь часто поднимается из-за нехватки кислорода. Ты властно сидишь и смотришь мне в глаза, следишь за мной и потом показываешь, что мне пора сесть на твой член. Время самой задавать темп и двигаться, доставлять тебе удовольствие. Я медленно сажусь на него, ноги закидываю на твои колени, и начинаю двигаться. Твои руки обхватили меня так, чтобы ты мог поддерживать меня. Я быстро двигаюсь вверх вниз. Чувствую твои губы у себя на шее, твои руки у себя на спине и слова, которые ты никогда не говорил мне. Комната начала давить. Темнота не помогает заглушить шум, который остался после его слов, даже кофе теперь стал противен. Тишина не приносит облегчения, а желание снова поговорить с ним не прошло, так же как не прошли следы от его рук на теле. Ванная. Теплая вода и синяки на ногах, руках, бедрах и теле: большие синие следы, и немного подтеков на боках. Растворяйся во мне. Так часто хотелось растворяться в нем, чтобы не думать о том, что было вокруг, чтобы не задумываться о жизни. Хотелось лишь быть чьей-то и не думать о том, что может быть вокруг. Не привыкать, ничего не обещать и быть лишь вещью. Вещью, которую могут просто выбросить из окна, на улицу, под дождь. Могли забыть. Ты отталкиваешь меня и говоришь, что мне пора просто жадно сосать твой член. Так как тебе нравится, так как ты описывал мне, как я училась это делать на протяжении долгого времени и все-таки научилась. Я беру его в рот, глубоко, резко, так что слюны становиться сразу много, так что ты время от времени вздрагиваешь, хотя ты и знаешь, какие действия будут, что я буду делать и как. Но ты все равно начинаешь тяжело дышать, что-то шептать и держать мои волосы. И вот твой финиш. Конец. Мой конец пришел так же быстро, как и твои игры, как и твои слова и мысли о нашем будущем, которое так и не наступит. Телефон все так же вибрировал на диване, разрывал мой покой и мысли. Я не могла подойти к нему, не хотела снова слышать твои слова о ней или о наших играх, об игрушке – я хотела забыть тебя и себя. Джинсы, кеды, майка, которая на пару размеров больше нужного и наушники. Город, который так же не мой, человек, который стал чужим в один миг. Музыка не дает покоя, через каждую минуту приходят сообщения, которые так ненавистны и приставучи. Я прочитала только одно из них. В нем было извинение: пустое и глупое. Остальные десятки сообщений я не читала, не могла поднять руку и открыть, звонки я так же не брала. Я теперь окончательно хотела быть не его. После этого мы направились в душ, чтобы смыть весь этот день, поцелуи и наши прикосновения. Ему никогда не нравилось засыпать с ощущением прикосновений, всегда должно быть свежо и только его запах, а я хотела хоть раз уснуть рядом с ним – с ним настоящим. В ванной он как всегда медленно мыл мою спину, прикасаясь губами к моей шее, проводя языком по мочке уха, и шептал о вечере, о ночи, обо мне. Потом впивался поцелуем в губы, потом проводил руками по всему телу, так чтобы были мурашки, а потом обнимал. В воде, нежно и чувственно, так что между нами не оставалось расстояния, словно мы были одним целым. А потом сон, простынь, одеяло и его тело в нескольких сантиметрах от меня, его руки не на моем теле. Сейчас думая о том, кем он был для меня, кем стал за это время я понимаю, что никогда не могла любить его или даже просто влюбится. Я была для него как раз той вещью, которую можно выбросить и не сожалеть о сделанном. Так просто: купить и через время выбросить. Легко, без сожалений или размышлений. Кем он был для меня или все еще есть? Он мой урок терпения и покорства, мой урок нежности и мастерства, моя боль и наслаждение. На улице прекрасная весна, через пару дней будет календарное лето, которое не хочется ни с кем проводить, никуда ехать и отдыхать. Теперь все это не так радует, не так много красок вокруг. А были ли они вообще раньше все эти краски? Сквозь сон я чувствую, как его рука прижимает меня к себе. Первый раз за все время нашего общего сна он обнимал меня во сне. Что-то шепчет. Целует затылок, просто губами прильнул. Сантименты. Я снова ввалилась в сон. Теперь мне было тепло, и я знала, что под защитой, знала, что мне нечего боятся, и я могу просто спать и не волноваться. Звонок. Его номер. Я поднимаю. - С., ты почему не отвечаешь мне? Почему ни на одно сообщение не прислала ответ? Ты где? Я приеду сейчас нам нужно поговорить. Я все неправильно сделал. – я дышу, стараюсь дышать как можно ровнее, чтобы не выдавать своей сердцебиение. - Нам не нужно видеться. Мы все решили еще утром, когда я ушла и закрыла за собой дверь. Мы все решили еще до начала нашего общения. Эти слова отдались эхом в моей голове, так же как и несколько его слов об ошибке, вернуть, скучаю, я соврал, проверка. Я уже не слушала его. Я снова начала захлебываться слезами, которые не позволяли мне даже ровно идти по улице. Я ничего не видела впереди, не могла рассмотреть куда иду, куда ступаю и где я вообще. Я стояла посреди улицы, на дороге с телефоном около уха и плакала. Снова плакала. - Забери меня отсюда. Я не знаю, где я стою. Тут лишь расплывчатые силуэты всего мира. Я отключила вызов. Села на бордюр, закрыла глаза ладонями и пыталась успокоится, чтобы не видеть никого вокруг и не смотреть на их сочувствие ко мне. Снова звонок. Я просто подняла потому, что не видела ни номера, ни имени. - Я уже еду, ты только никуда не смей уходить. – в трубке был его голос, такой же властный как во время игр. – Ты слышишь меня? Не смей никуда уходить. - Хорошо. Отключить вызов. Теперь вокруг была лишь тишина и страх внутри. Из-за того, что я теперь могу быть снова наказана. Я была одета не для встречи с ним, я была не накрашена, даже ногти уже сломались все из-за страха и нервов. Я была в совсем чужом районе, в который он приедет через пару минут, увидит меня и уедет. Слезы начались еще больше капать из глаз. Я начала задыхаться и в этот момент передо мной останавливается машина. Я замечаю лишь туфли и брюки синего цвета. Руки берут меня, поднимают и аккуратно садит в машину. Потом звук, закрывающийся двери и тишина. Я начинаю приходить в себя. Пальцы прикасаются к моему лицу – нежно и с опаской. Это он. Другой. Его рука отдаляется от моего лица. Потом появляется платок, и он аккуратно вытирает тушь, которая полосками стекает по щекам, потом глаза, нос. Берет меня за руку и целует пальцы. Первый раз в жизни он прикоснулся к моим рукам так. - Ты все не так поняла. Я не хотел с тобой так расставаться. Я думал, что мы все решили и все обсудили как только начали игры, но сегодня ты показала мне такое поведение, которое не мыслимо для нас. – в его голосе было сожаление и грусть, а в прикосновениях только тепло. Он продолжал говорить: - Я думал, что мы два взрослых человека и можем разойтись по-взрослому, но ты своими слезами и таким вот поведением вынуждаешь меня на совсем другие меры. - Я не твоя собственность. Теперь ты не можешь мне приказывать как вести себя в той или иной ситуации. – я на одном дыхании сказала это, но внутри присутствовал страх перед ним. Я старалась не смотреть на него, не встречаться с ним взглядом. - Я говорю про другое. Ты свободна и можешь сама решать что делать, не спрашивая у меня разрешения. Мы не будем снова вместе, потому что я перегорел. - Тогда зачем ты приехал за мной? Зачем звонил? – я его перебила. Со злостью в голосе я хотела выяснить с ним все вопросы, решить все задачи, которые были до этого отложены в дальний ящик. - Ты нуждалась во мне. - Нет, я не просила тебя приезжать. Ты сам сказал, что заберешь меня, и ты приехал. Хотя, я просила тебя… Но ты мог отказать, просто дальше сидеть у себя в офисе и наслаждаться работой и секретаршей. - Ты можешь перестать истерить? Хватит всех этих наездов и претензий. Хватит орать на меня. Ты сама прекрасно знаешь, что я не мог тебе врать, ты знаешь, как я к тебе относился и отношусь. – я начала снова захлебываться слезами, одновременно задыхаясь. – Ты что? Не нужно плакать. Ты никогда до этого не плакала, а тут на тебе и все слезы. Ты так затопишь нас. Я помню, как он впервые прикоснулся ко мне. С каким трепетом и нежностью он целовал меня, как гладил по телу и какие слова говорил. В голове проносятся моменты его слов и тех единичных взглядов на улице других парней, когда я шла рядом с ним, и когда он властно показывал, что я его. Теперь он сидит рядом и вытирает мне слезы, ругает за то, что я веду себя по-другому. А что он хотел? Думал, что я смогу терпеть все в этом мире и не сломаться, не опустить руки и не плакать. Так глупо думать, что я сильная. А я нет. Теперь нет. - Я тебя отвезу к себе, а вечером, когда я приду с работы мы поговорим обо всей этой ситуации. Тебе нельзя выходить из дома до моего прихода, после того как я приду ты сама решишь что будешь делать: либо останешься на ночь и мы будем долго говорить, либо уйдешь как только я приду. А теперь вытри слезы и успокойся. В квартире ты знаешь, что где лежит, в ванной полотенце твое висит и холодильник полный. Всю дорогу мы ехали молча. Я перестала плакать и воспоминания почти не посещали меня. Я не старалась думать о нем, не хотела больше ничего ворошить, или предпринимать. Я сидела и смотрела на город, в котором мы познакомились, на людей, которых может когда-то видела, и на его губы, которые мне так хотелось целовать. Но я молчала. Сидела и молчала. Он остановился перед входом, высадил меня, потом открыл дверь в свою квартиру и сказал: - Я вернусь через пару часов. Ты здесь все знаешь и знаешь, что уйти отсюда сложно. Я тебя очень прошу посидеть именно здесь, я приду и мы все обсудим. - Купи мне арахисового масла и нутелы. Мне хотелось умереть и разрыдаться именно в его квартире, посреди прихожей, сразу. Но смогла попросить лишь сладости, хотя я и так знала, что в холодильнике все это стоит. Он всегда покупал мне именно это. - Ты просишь глупость, потому что сама прекрасно знаешь, что я холодильнике все это есть, так же как и мороженое и вишня. За ним захлопнулась дверь, а я рухнула на пол. Теперь я кричала или выла, что именно это было – я не знала, но чувствовала, что он стоит за дверью и все это слышит. А я продолжала кричать и бить кулаками пол. Дверь резко открывается, и он падает передо мной на колени, в ладони берет мое лицо и целует. - Ты с ума сошла. Как я теперь тебя могу оставить одну? А вдруг ты что-нибудь, да и сделаешь с собой. Что ты творишь вообще, ты посмотри на свои руки. Я начала приходить в чувство, и начала появляться боль в руках, в пальцах, смотря в его глаза я не видела ничего вокруг, а потом опустил взгляд на руки и… кровь. Он сидел передо мной на коленях, крепко сжимая мои руки, время от времени целуя губы и пальцы. А потом встал и пошел к холодильнику, звоня кому-то и говоря о том, что на работу он не приедет. Останется со мной. А я хочу домой. Я встаю и иду в ванную. Закрываю дверь, включаю воду, снимая с себя всю одежду. Погружаюсь с воду. Стук. - Тебе нужно лед приложить к рукам иначе будет отек. - Мне все равно. Я скоро уйду отсюда и мы никогда больше не увидимся. Я слышу, как она дергает дверь, хочет войти, но я закралась, чтобы он не прикасался больше ко мне, не соблазнял меня своим словами и видом. Я просто лежу в воде и пытаюсь уснуть, пытаюсь не чувствовать боль, которая теперь была не точечно, а гудели обе руки. Я закрыла глаза, легла в ванной и уснула. Я проснулась из-за шума возле двери, открыв глаза, я увидела: Хозяина на коленях передо мной, а дверь в ванную комнату была вынесена и стояла около стены. - Ты с ума сошла? Ты что делаешь со мной? Ты почему ведешь себя так безрассудно? – он сидел на коленях и кричал на меня, держал мою руку и кричал. – Я боялся, что потерял тебя. - Я всего лишь уснула. – я смотрела на него, а он все так и сидел и не отпускал мою руку. – Мне нужно встать и вытереться. Отпусти руку пожалуйста. - Я тебе сейчас помогу. - Нет. Ты отвернешься, и не будешь прикасаться больше к моему телу и ко мне. Я не разрешаю тебе трогать меня. Его глаза смотрели на меня: он был грустный и разбитый, словно теперь я взяла и ранила его. Будто это он пострадавший, а не я. Что может испытывать человек, который все время был сильнее меня, который всегда показывал только свою силу и ни разу не был сломлен. А теперь этот взрослый мужчина сидел передо мной и смотрел глазами испугавшегося ребенка, держал мою руку настолько нежно, крепко, будто я могу испариться. - Что ты делаешь со мной? Он говорил это на полном серьезе. Сперва, я подумала, что вопрос был риторический и отвечать не нужно, но он все так же сидел и смотрел прямо на меня, прямо в меня. А я не могла найти ответа в голове, не могла понять, как ему сказать, что давно стала его и не только физически, но и в каком-то другом понимании. Не могла подобрать слов всей этой ситуации, в которой нахожусь, не могла объяснить ему, насколько сильно я стала его. Как быстро потеряла себя в его руках. - Я, кажется, замерзла. Отпусти меня. И он встал, отстранился к двери, которая была возле стены, отвернулся. Я вылезла из ванны, по телу пробежали мурашки. Я сделала пару шагов к нему. Мне захотелось прикоснуться к нему, в последний раз ведь такой возможности он мне не дал в прошлый раз. Ладонью я провела по его затылку, а потом запустила руку в волосы, как обычно делала. Через мгновение он повернулся ко мне лицом, взгляд был направлен прямо в мои глаза. Он смотрел снова прямо в меня, будто видел всю мою сущность, будто знал, что я теперь снова принадлежу ему. Мы стояли в ванной, среди хаоса и страха, боли и радости. Мы стояли с ним на расстоянии поцелуя. Мы знали, что он должен быть, но боялись сделать этот шаг, боялись все испортить и потерять друг друга снова – уже навсегда. Мы стояли и смотрели, молчали и говорили одновременно. Не было криков, содрагающих воздух, не было нежных слов, которые могли помочь справиться со всем. Здесь были лишь мои глаза и его, лишь мое прикосновение и его взгляд. Он поднял меня на руки. Медленно и все так же не отводя глаз от меня – смотрел за реакций и спрашивал разрешения на это действие. Он нес меня на кровать, в спальню. Положил и укрыл пледом. - Лежи. Тебе нужно согреться. Я сейчас принесу чай и твои любимые бутерброды. Я легла на подушку, закрыла глаза и провалилась в сон. Не знаю, как долго спала, но открыв глаза, я увидела рядом его, точнее напротив меня, в кресле, в том же костюме. Он сидел и спал, наклонив голову и придерживая рукой. Телефон лежал на тумбочке, рядом с ним стоял поднос с чаем и арахисовым маслом. На стуле висели мои вещи и сумка. Я встала, взяла вещи, оделась. Потом подошла к нему, взяв плед и накрыла, а после поцеловала в щеку. Забрала обувь и вышла, защелкнув за собой дверь. - Здравствуйте, мне нужна такси. – продиктовав адрес, я вышла к подъезду, отошла пару домов к тому адресу, который назвала и стояла ждала такси. Через час я была дома. В темноте я прошла в спальню, укрылась одеялом с головой и погрузилась снова в сон. Проснулась я уже, когда за окном светило во всю солнце, а на телефоне было очень много пропущенных звонков от него и по работе.