Блиндаж из строчек – хрупкий зимний дом, пора менять уже на дом весенний – идёт пора тревог и опасений, и я пишу, конечно же, о том, что вот – февраль… Подумаешь, февраль! Не в первый раз и, может, не в последний, смотреть, как солнце в маленькой передней глядит в окно сквозь тонкую вуаль, и как пронзает допотопный тюль, слепя глаза. И прыгают по стенам смешные зайцы – вон один, толстенный, в ведро ныряет, видно, из чистюль. И там, в ведре, такая кутерьма, такие танцы из воды и света… Кого же мне благодарить за это, и как, скажи мне, не сойти с ума, поняв, что вот – февраль, и, чёрт возьми, а вдруг последний? Вдруг, последний, всё же? Сползает страх мурашками по коже от осознанья – вряд ли, компромисс возможен в ситуациях таких, где жизнь – всего лишь эпизод случайный, простая встреча в привокзальной чайной, где кто-то пьяный мне прочтёт стишки. А кто-то трезвый плавит лбом окно, а кто-то равнодушный смотрит мимо… Как всё мгновенно пролетит, любимый, как всё бесследно и предрешено. Но всё ж – февраль! Напьёмся февралём, пока мы здесь – и ты, и я, и Слово. Мой свет, я так пьяна, что петь готова, да хоть про тот же облетевший клён. Сырой февраль пьянит сильней вина, одним лишь тем, что март за ним настанет… А в чайной кто-то шпарит на баяне и песни распевает дотемна. 31.01.16.