На столе из тяжёлого дуба, покрытого густо-красным лаком, располагалась серая статуэтка из кости мамонта, изображавшая расправившего заострённые крылья и лапы птеродактиля. Тень от светло-зелёной свечки, которая стояла на другом конце стола в мраморном подсвечнике, напоминала разъярённого беспокойством дракона, причём не сказочного и жаждавшего золота с принцессами, но налетающего и пожирающего всё без разбора. И вдруг тень задрожала от порыва ветра, колыхавшего пламя свечи, в котором молчаливые стены, изумрудные от ковров с алыми неопределёнными узорами, на миг показались буроватыми. За ветром последовала тишина, и без того беспощадно сковывавшая всю лавку старого и очень зажиточного коллекционера, и он дописал своё письмо. Однако то, кому он писал, так никто и не узнал, ибо письмо было внезапно сожжено на той самой свечке, а сам старик внезапно встал из-за стола, потушив свечу, и пошёл в сторону смотревшего прямо на море балкона вместе с гусиным и улучшенным стальным кончиком пером. Там он с тоскою посмотрел на луну и пошёл спать. На следующее же пасмурное утро торговля шла бойко, помощник тоже отличился и за это получил внеочередной выходной, залежавшиеся старинные вина продал строго за рассчитанную стариком цену, благо на случай потери контроля над ситуацией в лице грабителей и слишком жадных покупателей у него был потайной карман, а в нём лежал заряженный автоматический пистолет. про тревожную кнопку и говорить нечего с новейшей сигнализацией. Все бумаги владелец лавки подписывал быстро и тем же гусиным пером, хотя дорогие золотые ручки и даже карандаш для письма под водой у него всегда лежали под рукой. Один покупатель не захотел платить за старинную книгу ни монеты, но помощник объяснил ему, что щедрость никому ещё никак не вредила, тот быстро согласился. Отсутствие происшествий забавляла старика, это глупым и неопытным нужны приключения, никак не ему и не другим нормальным людям. Он-то узнал цену приключениям в юности и молодости, когда вместе с отцом занимался контрабандой, их еле не поймали, но вполне щедрая и регулярная выплата за беспокойство нужным гражданам помогла им понять момент и содействовать хорошим людям спокойно улучшать своё благосостояние. Ведь не вино, но разные дорогие сувениры и редкости, за которыми охотились влиятельные потомки аристократов и богачей, приносили основной доход и помогали старику три раза в год посещать лучшие санатории в этих местах и пить те самые дорогие вина, которые многие не позволят держать даже для хвастовства. Ну и, разумеется, всякая мистически выглядящая старина и сделанные в её же стиле недавние вещи с жутковатым интерьером лишь привлекают в эту неприметную на вид лавку денежных людей. Жизнь удалась, в который раз думал старик, легко отпустив человека с ракушкой редкой улитки, украшенной позолотой для вида. Не прекращая жевать табак, что он делал лишь по воскресеньям, старый знаток ценностей раздумывал, что бы приобрести из таксидермических красот, волк-то на витрине уже совсем рассыпается, шерсть уже облезла на хвосте. Непорядок какой, однако, защёлкал зубами бородатый старик и набрал нужный номер. Чучело нового серого волка прибыло через неделю от давнего и проверенного охотника-чучельника в лучшем виде. Ну, и конечно же, самая дорогая книга его коллекции. Он знал её историю... На полу давно брошенного дома лежала книга в переплёте из старой и не очень грубой кожи. Пергамент её страниц, сделанный давно, не рассыпался в прах, в отличие от медного замочка и медного же ключика. Обстановка, окружавшая книгу. давно не напоминала первоначальный и освещаемый новомодными электрическими лампами в форме русалок зал. Ковёр из шёлка истлел, меховые шапки на бюстах первопроходцев Севера тоже стали жалкими обрывками, подъеденными молью. Этот дом бросили после войны, да так и оставили, горы не благоприятствуют проживанию без достатка. История этого дома была недлинной, от начала до конца, брошенного дома на неудачном месте. Сектанты, прячась от своих же односельчан, жили тут и со временем все погибли на той войне, которая уничтожила их культ, а после здесь поселились местные жители, но и они стали жертвами следующей войны и тоже погибли, но как как военнопленные в концлагерях. Когда мороз выбил последние стёкла в окнах этого пережитка прошлого, книга мгновенно открылась на середине, окончательно добив остатки своего же зелёного от времени замочка. Рисунки и пентаграммы показывали, что книга эта не простая. А запись от руки резким почерком гласила, что это тот самый забытый "Некрономикон" якобы от безумного араба, но в действительности от Лавкрафта, непреднамеренно создавшего свой культ и религию среди его почитателей. Разоблачения от его же лица не помогли это прекратить, наоборот, только прибавили жгучий интерес поклонников. Но, какие бы свойства не приписывали запрещённому манускрипту, на деле он оказался простой книгой и рассыпался бы без ухода пару лет спустя, но люди коллекционера нашли её и доставили, с тех пор она стала жемчужиной всей его коллекции. которую он бы продал лишь за целое состояние королевского размера.