– Ядерную войну? – прервал затянувшееся молчание Сергей. – Да, – просто ответила Саша. – Так-так-так, погодите! – воскликнул Лёха. Он чувствовал себя так, будто получил шок, будучи шокированным в состоянии шока. – Давайте по порядку! Про какую ядерную войну идёт речь? Корейский конфликт, наконец, разрешится массовым выпиливанием корейцев, или… – Между ЕАС и НАТО, – ответила Саша и добавила: – Судя по масштабу. На самом деле, я точно не знаю. Хорошо помню лишь последствия: биосфера будет необратимо разрушена. Все, кроме Лёхи, не определились, как им следует реагировать. Хакер же предпочёл молчанию вывести разговор в рациональное русло: – Итак, ты утверждаешь, что скоро начнётся глобальная ядерная война, и что ты «помнишь» об этом? Насколько я понял, ты «помнила» об этом уже тогда, когда мы вытащили тебя из лаборатории. Почему ты ничего не сказала? – Говорю же, я думала, что вы мне не поверите, – Саша взглянула на Лёху и грустно улыбнулась. – Честно говоря, я не надеюсь, что вы поверите мне сейчас. Но скрывать это просто бессмысленно. – Да, я не верю всяким пророкам разнообразных концов света, и остальные из здесь присутствующих, наверное, со мной в этом солидарны, однако если кто-то делает у тебя на глазах невозможное, стоит задуматься об исключении, – Лёха оглядел присутствующих и, не найдя желающих высказаться, продолжил: – И всё же, раз, как ты сама призналась, ты соврала нам один раз, вполне возможно, ты врёшь и сейчас. Кроме того, ты можешь честно заблуждаться. Твои воспоминания о будущем могут быть правдивы не всегда. Возможно, они вызваны экспериментами коллег вот этих двоих, – Ольга и Артём синхронно вздрогнули, – а не каким-то сверхъестественным откровением. И тогда вероятность ошибки существенна. Вот скажи, на сколько по шкале от одного до ста ты сама оцениваешь, что ядерная война действительно скоро состоится? – При условии, что ни я, ни вы не сделаете ничего, чтобы её предотвратить? – уточнила девочка. – Ну да. – На сто. – Завидная уверенность! – Лёха неуверенно хохотнул. – Сейчас я бы оценил свою уверенность в том, что мы все не плод воображения накаченного психотропами цыплёнка-киборга, и то на девяносто девять! Ну да ладно, давайте на минуту предположим, что ядерная война и правда вот-вот начнётся, ты видела её последствия и так далее. Откуда ты знаешь, что её вообще можно предотвратить, что она не будет спровоцирована как раз твоими действиями? – Я этого не знаю, – Саша помрачнела. – Я верю, что её можно предотвратить, потому что мне хочется в это верить. В конце концов, если я ошибаюсь, если цивилизация обречена, моё мнение не изменит ничего к худшему. – Чудно! – Лёха снова оглядел присутствующих и снова не нашёл других ораторов. – Итак, что мы имеем на выходе? Перед нами девочка, которая исцеляет людей за считанные секунды и видит будущее. И эта девочка утверждает, что через несколько дней человечество окончательно свихнётся и истребит само себя. Что-то мне подсказывает, что это должно нас слегка волновать. И да, разумеется, нас должно волновать, что за ней охотятся все уважающие себя спецслужбы. У кого какие идеи?.. Ладно, спрошу ещё вот что: что ты планируешь делать теперь? – Ничего. – Прямо-таки совсем ничего? – Я не знаю, как остановить ядерную войну. Я не могу просто взять и уничтожить все ракеты, или внушить всем причастным лицам, что ядерная война – это плохо. Подобное мне не дано. – Что ж, это означает, что либо ты склеила ласты, либо ждёшь предложений от нас. Я ставлю на второе. Если я прав, нам стоит высказать свои мысли на данный счёт. В конце концов, это пока лишь рассуждение, делать что-либо нам не обязательно. Кто хочет начать? – Предотвратить ядерную войну? – Сергей хмыкнул. Он выглядел таким же спокойным, как и в начале разговора. – Это из серии «миссия невыполнима». Хотя, если есть какая-нибудь зацепка, как в кино: злодей, или тупая провокация… Каков спусковой крючок? – Не знаю, – ответила Саша. – Думаю, причиной является энергетический кризис вкупе с неравенством распределения энергоресурсов у противоборствующих сторон, но это лишь предположение. – Тогда без вариантов. Если не решить энергетический кризис за несколько дней. – Аннигиляторы в этом очень бы помогли, действительно, – Лёха задумался. – О, ты говоришь, что биосфера будет необратимо разрушена? По-моему, даже при взрыве всех имеющихся зарядов человечество выживет. Читал, что теория ядерной зимы окончательно кем-то там развенчана. Физики, что думаете? – Кхм… я не специалист в области вооружений, – Ольга заговорила неуверенным тоном. – Но я знаю про эксперименты создания тектонического оружия на основе ядерного. А именно: провоцирование вулканических извержений силой вплоть до восьми баллов. Если несколько таких извержений произойдёт одновременно, вулканическая зима вполне сможет погубить все высшие формы жизни на планете. Однако это чистая теория. Вполне возможно, модели провоцирования извержений ошибочны. – А по-моему, не об этом надо думать, – сказал Вадим. – По мне, так сами взрывы боеголовок в случае глобальной ядерной войны принесут столько разрушений и смертей, что этого нужно не допустить во что бы то ни стало. И знаете, что меня волнует во всей этой ситуации больше всего? Моё чутьё подсказывает, что девчонка сейчас говорит без задних мыслей. А моё чутьё, как я недавно в очередной раз убедился, меня ещё ни разу не подводило. – Спасибо, утешил, – буркнул Даниил. – Ну ладно, если вернуться к вопросу вероятности близкого конца света, кто что думает? – спросил Лёха. – Макс? – Не знаю, – медленно проговорил Макс. – Политическое напряжение сейчас высоко, почти как во времена Карибского кризиса, и всё же… Не знаю. Никогда не думал, что существует что-то подобное, – он посмотрел на своё плечо и перевёл взгляд на Сашу. – Спасибо тебе, кем бы ты ни была. – На здоровье, – улыбнувшись, отозвалась девочка. – Вообще, ядерную войну начнёт только конченный идиот, – сказал Вадим. – Где у нас есть такой в высших эшелонах власти? – Да нигде, вроде как, – Даниил пожал плечами. – Идиоты во власть не попадают, только прикидывающиеся идиотами. – Уже имеющий власть может стать идиотом, – заметил Сергей. – Да, и способов много, – согласился Лёха. – Вовремя не диагностированная болезнь, черепно-мозговая травма, последствия воздействия веществ и так далее. – А такой есть на примете? – поинтересовался Даниил. – Мы что, всех знаем? – вмешался Леха. – Да нет, кажись, – спустя некоторое время ответил Вадим. – Мы определённо чего-то не знаем, – сказал Макс. – Я про внешнеполитическую обстановку. Если ядерная война состоится, то лишь тогда, когда будет серьёзно нарушен баланс сил. Или, по крайней мере, у одной из сторон сложится иллюзия, что он нарушен в её пользу. – Ну, американцы расхваливают свою систему ПРО, но не до такой же степени, – Вадим задумался. – Нет, у них не хватит противоракет, чтобы сбить все ракеты, имеющиеся у ЕАС. Если они в своём уме, то не пойдут на такой риск. – Как вариант, у них больше противоракет, чем они говорят, – предположил Сергей. – Или есть принципиально другие, засекреченные средства, – сказал Макс. – Или кто-то из их чинуш таки стал идиотом, – добавил Лёха. – Короче, полная неопределённость, – подытожил Даниил. Все посмотрели на Сашу. Саша посмотрела на всех. На некоторое время воцарилось молчание. – Сколько у нас времени? – спросил, наконец, Сергей. – Точно не помню, – ответила девочка. – Несколько дней. Может, пара недель, если повезёт. – Так я и думал, – протянул Лёха. – О, у меня идея! Если проблема в энергетическом кризисе, то кое-что мы можем сделать прямо сейчас! У нас, конечно, нет оборудования, чтобы производить аннигиляторы, но осталась вся документация в электронном виде. Раз пошла такая пьянка, я могу распространить эту документацию по Инету, и уже через несколько часов почти все спецслужбы будут иметь её на руках. Получится типа коммунизм «форева», энергия для всех, даром, и никто не уйдёт обиженным! Кто что думает? – Ну, срубить бабла с аннигиляторов после этого уже ни у кого не получится, – хмыкнул Вадим. – Вообще, без учёта ядерной войны смахивает на предательство Родины, а так… как вариант, – сказал Даниил. – Мы с аннигиляторов бабла так или иначе не срубим, поэтому решайте сами, – заявил Сергей. – Не о бабле надо думать, а о жизни, – Леха поморщился. – Ты не очень-то ей веришь, да? – тихо спросил Макс. – Верю, – ответил Сергей, взглянув на Сашу. – Но она может ошибаться. – Про это я тоже говорил, – встрял Лёха. – Вообще, с учётом всех последних событий я бы оценил шансы на ядерную войну в пятьдесят на пятьдесят. Это очень много, чтобы тупо забить и пустить всё на самотёк, если есть возможность сделать хоть что-то. Физики, ваше мнение? – По поводу распространения технологии я, конечно, не могу возражать, – ответила за физиков Ольга. – И даже не потому, что… хм, хотя бы потому, что без неё, – она указала на Сашу, – нас бы уже не было в живых. Поэтому моё мнение соответствует её мнению, хотя я его ещё не знаю. Что до вероятности ядерной войны… Не все ружья, висящие на стенах, когда-либо выстреливают, но это происходит довольно часто. В общем, война вполне возможна. – Ага. Макс? – Я ей верю, – ответил Макс и посмотрел на девочку. – Итак, осталось спросить у пророка. Как тебе моя идея? – Пожалуй, есть шансы, что она сработает, – медленно проговорила Саша. – В общем, да, если вас интересует моё мнение, я за. На этом обсуждение и закончилось. Лёха занялся выкладыванием в сеть государственной тайны, соблюдая все меры предосторожности, какие были ему известны. Саша и физики наблюдали за его работой. В соседней комнате за закрытой дверью, тем временем, завязался новый разговор. – Мы в глубокой жопе, – начал Сергей. – Прожить ещё хотя бы месяц у нас почти нет шансов, даже без учёта ядерной войны. Наше месторасположение вычислят, неясно лишь, насколько быстро. Поэтому придётся разделиться и рвать когти. Вопрос в том, делать это сейчас, или немного выждать. – Вечно удирать не получится, – сказал Даниил. – И пока ты в движении, тебя проще обнаружить, – добавил Макс. – Но сложней взять, – возразил Сергей. – В любом случае, девчонку найдут. Не те, так эти. И все, кто с ней будет, обречены. Даже если забыть про мораль и попытаться самим её сдать, это – тупое самоубийство. Единственный вариант увеличить свои шансы на выживание – держаться от неё подальше. – Ты предлагаешь её бросить? – спросил Вадим. – Нет. Я пообещал Кате, что позабочусь о ней, и пока жив, буду держать обещание. Но никто из вас не обязан мне в этом помогать. Поэтому, когда разделимся, я останусь с девчонкой, а у вас появится реальный шанс скрыться. – Хочешь пожертвовать собой, чтобы спасти нас? – Макс выглядел мрачным, как никогда. – Может, это у тебя и получится, но ты не спасёшь Сашу. – Вместе мы её тоже не спасём, – сказал Сергей. – Против системы можно переть лишь короткое время, потом она сметёт тебя, кем бы ты ни был. – Если ты понимаешь, что не спасёшь её и погибнешь сам, зачем пытаться? – спросил Даниил. – Ты меня знаешь, – Сергей улыбнулся. – Я баран упёртый. И обещание есть обещание. Не сдавался раньше, и сейчас не буду. Что до остального… Всё в этой жизни временно: счастье, свобода и сама жизнь. Приговорённый к смерти отличается от всех остальных лишь тем, что он услышал свой приговор. На некоторое время повисло молчание. – Кстати, а кто она? – спросил, наконец, Даниил. – Саша, я имею в виду? – Можешь сам у неё спросить. Мне она не ответила. – Ладно, не думаю, что это сейчас так уж важно, – сказал Макс. – Я за то, чтобы отсидеться тут, пока есть возможность, а рвать когти лишь при необходимости. Если же ядерная война состоится, это тоже будет не важно. – Всё будет не важно, – задумчиво проговорил Вадим. – Я согласен с Максом. – И я, – после короткой паузы сказал Даниил. – Значит, решено, – подытожил Сергей. – Если правильно выберем момент, когда валить, глядишь, ещё доживёте до старости. Или до Армагеддона, как повезёт. Прошло два дня. В полуподвале жилой пятиэтажки царило напряжённое ожидание. Лёха быстро управился с закачкой технологии производства аннигиляторов в Интернет. Впрочем, у хакера всегда было, чем заняться, если поблизости находился компьютер, поэтому ему не приходилось постоянно думать о ближайшем будущем и проблемах, которые оно сулило, чего нельзя было сказать об остальных. Саша тоже часто сидела за компьютером. В полуподвале их было несколько, и девочка искала в Интернете отклики на размещённую Лёхой информацию. Пока ничего найти не получалось. – Как дела? – спросил вошедший в комнату Макс. Саша отвлеклась от виртуального монитора и ответила: – Как обычно, ничего нового. – Понятно, – Макс присел на расположенную у стены коробку с какими-то вещами. Это была небольшая комната, использовавшаяся в качестве складского помещения, и сейчас кроме них двоих тут никого не было. – Знаешь, я хотел сказать… – Макс замялся. – Ну, понимаешь, я… Меня нельзя назвать хорошим человеком. Я сделал много мерзкого, неправильного… – Я не священник, – улыбнувшись, сказала Саша. – Перед священником я бы и не стал исповедоваться, – Макс тоже улыбнулся. – Видишь ли, они обычно сотрудничают со спецслужбами. Точно знаю, я ведь сам там работал… И в этой работе понятия вроде морали и справедливости неприменимы… Можно оправдаться, что ты просто выполнял приказ, но в конце концов ты понимаешь, что последнее слово всегда оставалось за тобой, что это был твой выбор… – Так и есть, – тихо проговорила девочка. – А в детстве я был уверен, что всегда буду хорошим, что… Да, глупо звучит, – Макс усмехнулся. – Происходящее в последние дни попахивает сумасшествием, не находишь? – Есть немного, – согласилась Саша. – Всё покупается и продаётся, – Макс внезапно помрачнел. – Но я в этом больше не участвую. Хочу прожить остаток своих дней достойно. И… если можешь, пожалуйста, прости меня за то, каким человеком я был. – Я не могу, ничего плохого ты мне… – Может быть, – перебил её Макс. – А может и нет. Они меня уже не услышат. Мне больше не у кого просить прощения. Саша несколько долгих мгновений смотрела Максу в глаза. Она уже видела этот взгляд в последние дни своего пребывания в лаборатории. В нём читалось понимание, понимание чего-то большего, чем было произнесено вслух. Не отводя глаз, девочка сказала: – Я тебя прощаю. – Спасибо, – Макс поднялся с коробки. Уходя, он оглянулся и добавил: – Что бы ни произошло, можешь на меня рассчитывать. Сделаю всё, что смогу. И что не смогу – тоже. Оставшись одна, Саша просидела некоторое время, глядя в одну точку, и чуть слышно прошептала: – Жаль, что нет никого, кто мог бы простить меня… Утром следующего дня, наконец, появилась реакция на публикацию технологии производства аннигиляторов. На самом деле, первые отклики возникли почти сразу, но они состояли лишь из сообщений вроде «Что за фигня?» и «Это бред или тупая шутка». Сейчас же последовали комментарии официальных представителей Массачусетского технологического института, а спустя полчаса отписался один из профессоров Оксфорда. Представители института утверждали, что уже дважды собрали прибор точно по инструкции, и абсолютно никакой работы он не выполняет, а профессор привёл теоретические выкладки, доказывающие абсурдность технологии управляемой аннигиляции. – Лжецы или криворукие идиоты, – прокомментировал Лёха. – Меня уже никто не убедит, что эту хрень нельзя сделать. Впрочем, у них было мало времени, чтобы хорошенько разобраться в инструкции. – Ну, она написана довольно понятным языком, – сказала Ольга. – Если они приступили к её изучению через несколько часов после публикации, и если у них есть специалисты в области квантовой физики и электротехники, то к настоящему времени они должны были понять, что к чему. – Ну да, Василич с Ли организовали производство за день. Хотя не в счёт, им помогали вы. – Кто-нибудь в любом случае разберётся, – оптимистично заявил Даниил. – Ага, вопрос лишь, когда это произойдёт. Халявная зарядка ноутбука и смартфона не сильно обрадует полудохлого чувака, бродящего по выжженным городам в поисках жратвы. Следующий день принёс более тревожные новости. Лёха засёк переговоры полицейских о том, что группу вооружённых террористов с тремя заложниками ищут в этом городе. В ходе короткого совещания было решено, что пора разделиться и уходить отсюда. – Макс, возьми машину, – сказал Сергей. – Вывезешь Сашу и учёных. Мы пойдём пешком. Встретимся, где договаривались. – Так точно, – отозвался Макс с видом вальяжного кота. – Главное – не умереть со скуки, пока будем вас дожидаться. – Не переживай, мы метнёмся гепардом, – обнадёжил его Сергей. Взглянув на Сашу, он добавил: – Я за тобой вернусь. – Прозвучало как-то угрожающе, – прокомментировал Лёха. Впрочем, Сергей и Саша оставили это замечание без внимания. Вскоре Макс с учёными и девочкой уже ехали прочь из города. Саша и Ольга сидели на заднем сидении, Артём – рядом с водителем. Макс вёл отечественную легковушку неторопливо, соблюдая все правила дорожного движения. Он выглядел спокойным, почти безмятежным, точно им сейчас ничто не угрожает. Этого нельзя было сказать про остальных. Учёные, не договариваясь, одинаково сильно хотели попросить разрешения сойти, но одинаково сильно боялись сделать это. Они понимали, что у них в любом случае будут проблемы, но надеялись, что если самим вернуться в «Звезду Кассиопеи», никто не станет их убивать или сажать в тюрьму. Перспектива же остаться в компании безбашенных вояк вроде Сергея не сулила ничего хорошего. Саша не хотела сойти. У неё было странное чувство, что в окружающем шуме улиц что-то не так. Она никак не могла понять, что именно, и это сейчас беспокоило её больше всего. – Не волнуйтесь, – заметив царившее в машине напряжение, сказал Макс. – Наше точное месторасположение ещё не вычислили, мы выезжаем заранее. Город не оцепили. Думаю, уедем отсюда без проблем. И вообще, всё будет нормально, вот увидите! Учёные, казалось, действительно немного успокоились. Саша заволновалась немного сильнее. Они остановились у светофора на красный свет. Вокруг высились последние перед непродолжительным частным сектором многоэтажные дома. И тут Саша поняла, что беспокоило её последние несколько минут: едва различимый звук. Она уже слышала его, но тогда, в отличие от Сергея, не придала ему значения. – Нужно выйти из машины! – крикнула она в приступе внезапной паники. – Что? – не понял Макс. В этот момент из-за крыши одного из домов выскользнул чёрный боевой вертолёт. Макс не успел что-либо предпринять: пучок горячей плазмы вырвался из подвешенной под крылом вертолёта пушки и угодил в асфальт. До легковушки, в которой сидела Саша, оставалось больше метра, но, судя по всему, промах был преднамеренным. Взрывом машину перевернуло и отшвырнуло далеко назад, а в ближайших домах со звоном выбило стёкла. В первые секунды Саша не слышала заполонивших улицу криков и чьего-то плача. Она силилась принять привычное положение относительно земли, но быстро поняла, что ей не даёт перевернуться переднее кресло, зажавшее её ногу. Сделав чудовищное усилие, она умудрилась высвободиться и встать на четвереньки. Она чувствовала, что, по меньшей мере, несколько рёбер, нос и левая рука сломаны. Глаза застилала стекающая с разбитого осколком стекла лба кровь, однако это не помешало ей увидеть остальных пассажиров легковушки, застывших в неестественных позах вниз головой. Слух быстро вернулся к ней, оглушив криками о помощи и чьей-то нецензурной бранью. Но звуки доносились только снаружи – внутри машины было тихо. – Нет, нет, нет! – Саша, превозмогая боль и с трудом управляя непривычно непослушным телом, придвинулась к Ольге и принялась водить над ней правой рукой. Раны и увечья, полученные женщиной в результате взрыва, исчезали как по волшебству. Закончив меньше, чем за минуту, девочка сразу переключилась на Артёма, задыхаясь от тошноты и нестерпимого жжения в каждой клеточке тела, но упорно продолжая процесс исцеления. Когда с парнем стало всё в порядке, Саша метнулась к Максу и начала, было, из последних сил водить над ним рукой, но тут услышала позади себя чей-то насмешливый голос: – А вот и она! – Стойте! – лишь успела выкрикнуть девочка, прежде чем почувствовала колющую боль в спине. Всё расплылось перед глазами, и её сознание провалилось в вязкую тьму.