Жизнь восходит над водами – звезда одинокая, или свет от звезды, которая сгинула. Память в шрамы затянута, в разрезы глубинные. Словно тонкую, рыбью косточку вынули, а уплыть – невозможно, и остаться – нет повода. И плавник повисает, будто веер изломанный, в очертаньях кубизма. И стоит между мною и мною апостол с кожей содранной, как с плащом перекинутым.