… Все интерны – хирурги, на дежурстве в Областной, каждый раз после операции старались попасть в «Реанимацию»… Нет, не в прямом смысле… «Родной» прооперированный пациент, переводимый в Реанимацию, возбуждал в начинающем Эскулапе (не больше – не меньше…) «позывы» к Врачеванию… А где , если не в реанимации, увидишь «плоды труда»… хорошие и плохие… …Егор был не исключение… Простояв три-четыре-пять…доходило что и – шесть часов на ассистенции,он, потный,на ватных ногах и с задеревеневшими предплечьями, спускался на первый этаж Чистилища… Сегодня - не исключение… Операция была не из приятных… Точнее ревизия брюшной полости. Оперировала пожилая, опытная женщина – хирург Татьяна Леонидовна... Как она часто шутила – «… женщина – хирург, и не – женщина, и не – хирург…» Её мнение и опыт уважали, любили её чуткость и отсутствие «хирургической» резкости… «…Молодая девушка, 15 лет… Тупая травма брюшной полости, с разрывом поджелудочной железы… развитием перитонита, панкреонекроза, забрюшинной флегмоны… На 4-5 сутки генерализованный сепсис, очаги пиемии в селезенке, почках…» Егор помнил Олю ( так звали девочку) с самого поступления в отделение, все доклады на планёрке, консилиумах… … лапаротомии,дренирования, лаважи брюшной полости, резекция поджелудочной железы… Двадцать пять суток нахождения в Реанимации, несмотря на все попытки, отдаляли вероятность жизни девочки… … Сегодня Татьяна Леонидовна провела («…Господи, это уже при мне третья ревизия…»подумал Егор, «распятый» кишечными зеркалами над зияющёй брюшной полостью) девятую ревизию и лаваж… Перистальтика была вялая, налет фибрина рыхлый… Давление 60 на 0… Анестезиолог как мог держал «показатели» непомерной инфузией… К завершению экзекуции Егор уже ничего не понимал – отсутствие кислорода, софиты « в темечко», онемение лопаток… Он очнулся только тогда, когда второй ассистент, однокурсник Ваня, ткнул его под столом ногой – « Чё тупишь? Леонидовна пошла… Вынимай зеркала, будем «шить»…» Леонидовна на ходу сбрасывала операционный халат, который, крыльями летучей мыши, развивался сзади… Егор отпрянул, передал инструменты медсестре, забрал зажим с иглой… Начиналась муторная «послойка»… Брюшина по краям, от частых вмешательств, была похожа на мочалку… Через пятнатцать минут Егор и Ваня, изнеможденные, инертно толкали кушетку с Олей в Реанимацию… Дежурный проверил показатели, шёлкнул «автоматом» «вентиляции легких» - «Ай да, кофе пить! Шантропа!» Усатый Сергеевич схватил интернов под руки… «Скучает сегодня…» подумал Егор – Не-е… Щас проверю и приду… А Реаниматолог уже тащил « не сопротивлявшегося» Ваню… «Жаль, не «выплывет»…» - Егор осматривал Олю… Лицо заострилось, стало серым… Ключицы торчали коромыслами, казалось, что подключичный катетер справа - «провалился»… Молодые груди девочки выделялись только бледными сосками…Кисти – сухие, выщербленный красный лак на ногтях смотрелся неуместно ярко в этой картине… Послеоперационная рана была состоятельна, по дренажам – периодически появлялись серые хлопья фибрина и тусклые некротические крошки… («Снег Забвенья…» подумал Егор, и мысленно обругал себя за «лирику»). Егор укрыл Олю простыней… «Может, Леонидовна вытянет… Терпи… Завтра, я «пригляжу за тобой»…». Ваня остался в Реанимации, а Егор, несмотря на «за полночь», поехал на своей «копейке» в Общагу… На следующую ночь Егор дежурил в морге, поэтому с Олей он «не виделся» почти двое суток… … после курации, Егор узнал от Вани, что девочка умерла в ту же ночь… Септический шок… «Не успел…» подумал Егор… Только вечером Егор осознал, что «хорошо, что я уехал с дежурства…». Противное, стыдливое ощущение облегчения от того, что Смерть Оли была… не на Его глазах…