«Праздник Духа!» Томление духа Оленька стала испытывать с 12 лет. Не то, что бы ее начали интересовать мальчики, но все эти набитые опилками и ватой куклы надоели. Ей захотелось… Ах если бы она знала чего ей хотелось! Хотелось все время чего-то разного, но самого-самого! Если например хотелось мороженного, то не эскимо, а только торт мороженного с кремовыми розочками и утыканного кусочками шоколада. Но когда она об этом сказала папе, с которым у нее установились доверительные отношения после того как, она нашла в сарае его выдолбленную в бревне похоронку, в которой он хранил чекушку водки и гремящего мелочью розового поросенка, то он объяснил ей, что копить стал недавно на торт мороженное еще не накопилось. А вообще-то, она умная девочка- мечту иметь необходимо. Без мечты в жизни, как без крыльев, хрюкать у корыта будешь, а полететь не сможешь… И отец с тоской посмотрел на избу напротив, где растила одна многочисленное потомство шпалоукладчица Зинка Прометеева, озорная и веселая баба с придурью. Придурь ее заключалась в том, что она любила всех мужиков, но недолго. - Опостылел ты мне, кобель озабоченный, ни стихов почитать, ни песню спеть! Хоть бы в ресторан пригласил…-Кричала она во след очередному « цветку соей души», а тот чуть ли не бегом бежал, в ресторан второй раз ему не хотелось… Ресторан в поселке был, но бывали там все только по одному разу, на свадьбу, во второй раз их ставили у ресторана в гробу на табуреточки, И выходя покурить, мужики истово крестились и прикладывались к покойнику, обливаясь горькими слезами. Почему так повелось никто не помнит, но если покойника к ресторану не несла сама родня, то его воровали самые отчаянные мужики на деревне, а расходы разрешали покрыть в течении года « Человек живет только один раз и похоронить его надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы! Чтобы память о нем навсегда осталась в наших сердцах!» - Убеждал всех сельский библиотекарь, протирая очки в круглой металлической оправе. Читатель дожон простить мне это лирическое отступление, без которого он не сможет понять всей глубины моего дальнейшего повествования… И так жизнь преподнесла суровый урок Олечке в двенадцать лет: В этой суровой действительности нельзя ждать милости от природы, а тем более от товарно-денежных отношений. Они не подвержены эмоциональным всплескам, а следовательно и неожиданностям, их суровый закон Деньги= Товар=Деньги+Прибыль Заставляет умного человека найти это самое главное звено именуемое товаром. Недалекий человек сразу воскликнет, мол товаром может быть что угодно! Даже картошка… Но торговать картошкой Оленьке не хотелось. Мы должны помнить о ее мятущейся душе! Душа! Вот тот товар, который она понесет на рынок. И не просто душу, а душу облагороженную любовью. Не буду врать, что Оленька додумалась до этого путем длительного и беспощадного анализа товарно-денежных отношений. Мат. Анализ они еще не проходили, но интуитивно она догадалась где зарыта собака. Почему Зинка Прометеева не может найти своего счастья? Да потому что душа какого-нибудь Ивана как пришла к ней в поношенном , вытянутом на колеях трико, в рваных сандалетах, так в этих же самых трико и бежит вдоль улицы обратно, придерживая порвавшуюся резинку на поясе. Какая же дура тут будет приплачивать, здесь в пору самой взять, и взять баксами! А вот к примеру взять душу сонную, заикающуюся, какими и являются души большинства ее одноклассников и поджечь их фитили от спички любви, то и требовать можешь от розовощекой пышки Обалдуевой что угодно, потому что ее папа депутат от союза предпринимателей сельского собрания революционного созыва. И трескает она бутерброды с семгой прямо на уроках, а учителя отворачиваются к доске, чтобы не истечь слюной, делая вид, что их уже от семги тошнит. Просидев весь день под дверьми женской консультации, и поделившись историей своей несчастной любви к Ваньке Сыроежкину со всеми поселковыми бабами ни с того ни с сего почувствовавшими что кто-то втихаря проник к ним в живот и теперь пинает их ногами в самые неподходящие моменты, Оленька поняла, что колесо истории крутанулось и понеслось с обрыва, подскакивая на кочках и грозя раздавить тех, кто встанет на его пути. Оно раздавит даже ее, Оленьку, спихнувшую его под обрыв, если та растеряется… - Ты, говорят, забрюхатела?- Как ни в чем не бывало подошел к ней отец Ваньки Сыроежкина на следующий день во время большой перемены. Он порылся в карманах просторных галифе и протянул Оленьке монпансье в махорке. - Тошнит меня, дядя Вася.. - Это, конечно,- Монпасье исчезло в бороде Василия.. - Ванька-то знает? - Не-а… Он выпил тогда много. Сапрыкины свинью резали, а он за ногу держал… - А причем здесь ты?- ничего не понял Дядя Вася. - Дак он потом и меня захотел… - А че не зарезал? Оленька поняла что дядя Вася еще находится в прострации со вчерашнего дня и она сильно ударила того по голове тяжелым портфелем. - Ага… Понял… Понравилась ты ему,,.- смутился Василий. Он опять порылся в галифе и достал четвертинку. - У тебя монпансъе нет?- вопросительно взглянул он на Ольгу. - Нет. - Всю доела? Ольга поняла, что мысли его далеко и вновь задела голову тяжелым портфелем. - Да перестань ты!- Дядя Вася вытащил газетную затычку и запрокинул чекушку над головой. -Чистый бальзам! – потряс он опустевшей четвертинкой. Газетная затычка исчезла там же где и монпансье.- С Ванькой я поговорю. Ты не сумлевайся, а ежели он от страха помрет, сам тебя в жены возьму!- По его лицу было видно, что казавшиеся неразрешимые проблемы уплывали все дальше и дальше. -Дядя Вась, я аборт сделаю!- обрадовалась неожиданно пришедшей ей идее Оленька.- Мне бы только денежек на лекарства. -Нет! – Дядя Вася окончательно пришел в себя. – Ты знаешь какая демогогическая обстановка в стране? То-то и оно. Вымирает село! За каждого ребетеночка Путин обещает по 370 тыщ целковых! По ровну поделим, тебе на пеленочки, нам на праздники. У людей должны быть праздники, а иначе мы вроде как бы и не люди даже…Не веришь, у учителей спроси. Праздник сделал из обезьяны человека! Это коммунисты врали нам, про труд, вон лошадь всю жизнь пашет, так в ярме и помирает, а без праздника так двух слов и связать не может… И на двух ногах не пройдет…-Душа дяди Васи взвилась под потолок, а он сам упал на четвереньки и пополз к выходу. - Чего он приходил?- толкнула Оленьку в плечо румяная Обалдуева. - Обещал Ваську за меня выдать, если рожу. - А ты? - А чего я? У меня денег на аборт нету. А потом у них дом каменный и газ… - На аборт я тебе дам, и на газ… Дом попрошу батю построить. Только отдай мне Ваньку, я его иже две недели люблю, худеть начала… - Да я ить счастье свое продаю! Добавить бы надо!...- Бизнес кажется начинал вытанцовываться! Голова кружилась от радужных перспектив. - Пора в Москву- Догадалась Оленька…- Пора.