Хмельной мёд. Сегодня был день, когда я закончил университет. Я буду учителем русского языка и литературы. Я уже успел обрадовать своих родителей. Но, при этом, мне не хотелось возвращаться домой сегодня. Санёк Воропаев устраивал пьянку у себя на квартире, и я не мог не пойти. Бухло меня привлекало. Я не мог не пить, я не мог сказать нет. В кармане оставались последние пять соток, на эти деньги мною куплены две бутылки водки и больше ничего. Я двинулся в путь. Люди в метро меня угнетали. Они всё время угнетают - у них слишком несчастный вид, чтобы быть настоящими. Учеба, работа, дом. Вечный водоворот. У всех жизнь однотипна. Я не хочу погибнуть в этой однотипности. Я - поэт. Хотя это, наверное, громкое заявление. По большей части, я - алкоголик. Все стихи были написаны не на трезвую голову. В них много пошлости, нелепости и грубости. Для разграничения реальной жизни и творчества, я придумал псевдоним, который оказался отражением моей действительности. Когда я сочинял, я не был Сергеем Серёгиным, я становился Славой Небритым. Мне нужно было ехать с одного конца города в другой, чтобы скоротать досуг, я начинал лакать пиво. Гнусный, соленый напиток, но во время жары самоё то. Все уже были там. Дверь мне открыл Санёк Воропаев. - Здорово, Саня! Куда бухло можно поставить? - Пойдем на кухню. Там уже все собрались. За огромным столом сидело человек десять. Большинство лиц мне были знакомы. Девок было больше чем пацанов, но, меня это не смущало. - Знакомьтесь, кто не знаком. Талант нашего вуза, неофициальная звезда - Сергей Серёгин или ты уже Небритый? - Захвалил, ты, меня, Санек. Слава Небритый - мой псевдоним, не более. - А, прочитайте, что-нибудь из своего. Это сказала девушка, которая сидела в отдалении от всех. Посмотрев на неё, я понял, что пропал. Нет, в ней не было чего-то выдающегося. Но я чувствовал душевное тепло, исходившее от нее. Её звали Оксаной. Она была студенткой юридического факультета. Я встал в позу. Хотя мне казалось, что в позу. На самом деле, я был жалок. Моя сутуловатая фигура просто возвышалась за обеденным столом. Но вот я начал читать: «Всё тут просто и понятно. Люди, нахуй, охуели. Охуели, адекватно. Сели на спину И, хуй, ли? Чем обязан, Вы скажите? Помогать? Нет, бля, увольте. Вы же, сука, тунеядцы. Мозги только всем ебёте. То не этак, То не так. Жизнь - вообще сплошной косяк. Ныть, пожалуйста, Не нойте. Выносите другим мозги. Славу больше не ебите, Не в прямом, не в переносном Смысле слов, Текущем в реку. Может будешь ты с бомжами По утрам, бля, тусоваться? Хуй ли, ноешь? Жизнь прекрасна. Адекватна и красива. Собирай на воле банки. Не проси, не тряси ксивой. А, мне, похуй, что ты в Думе. А, мне, похуй, кто твой папа. Я, блять, Слава, Не просил и не прошу. Сам решаю, сам сужу. Если ты, бля, слабый духом, То, зачем, вообще рождался. Не проси в ночи, совета. Я ведь просто заебался. Много мата? Извините. Охуели просто люди. Сидят сорок лет на шее, И хуйню всем лепят в уши» Раздались жидкие аплодисменты. Оксана спросила меня: - У вас все стихотворения с матом? - Почему же все? Некоторые. Просто порой душа требует грязной действительности. Водка по-тихому начала разливаться по стаканам. Все глушили водку, заедая огурцами. И не было различий между полами. Я сел рядом с Оксаной. Я чувствовал в ней родственную душу. Хотя пьяным, я ко всем девушкам испытывал какое-то патологическое влечение. Страсть, которая однажды, поглотит меня. Но в те времена я мало о чем думал. Как бы бухнуть и не блевануть, вот все мысли. Вечер двигался, краски менялись. Люди приходили и уходили. Настало время, когда все ушли подышать на балкон, и в квартире остались мы вдвоём с Оксаной. Мы разговаривали об искусстве, жизни, о женщинах и мужчинах, алкоголе и нестабильности. Точнее она разговаривала, а я нелепо лепетал. Я всегда был самым трезвым на всех пьянках. Но в этот раз всё было по-другому. Возможно, на меня так повлияло общество Оксаны. Наши губы начинали сближаться и мы начали целоваться. Мы занимались бы этим продолжительное время, если бы не пришли люди. Я не хотел с ней трахаться. Когда я пьяный, меня не особо хочется валяться в постели. Если я лягу, я усну. - Знаешь, что, Оксана? - Что? - Твои губы, как мёд. - Хмельной мёд. И пьянка продолжалась до рассвета. Но мне было глубоко начихать, ведь, так в моей жизни появилась Оксана.