Следить полёт карандаша на смоченных дождём страницах, где буквы мечутся, как птицы, где раскрывается душа и вылетает за границы, и остаётся только шаг к тому, чтоб полностью раскрыться. Но голос твой остережёт меня опять от безрассудства – Молчи, мой друг, поглубже чувства упрячь! Всё будет хорошо, игра – тяжёлое искусство, но стих, как танец голышом, а исповедь, как вольнодумство… И я молчала с той поры, по день сегодняшний, как камень, слова ворочались комками, болели в горле, как нарыв, а кто-то, повторяя amen, преследуя свою корысть, будил полночными звонками. Вытаскивал меня из сна, дразнил клочками сновидений, лишь для того, чтоб каждый день я следила, как растёт стена из молчаливости и бденья, усиливая резонанс моих безумных наваждений. А непокорный карандаш, не в силах вынести обета, торопится писать про лето, про то, что в мыслях раскардаш, и, как невыносимо это, когда бумаге не отдашь четырнадцать стихов сонета. 14.10.15.