Перейти к основному содержанию
ГЕФСИМАНСКИЙ САД
Татьяна Литвинова 1. Неукротим мой Гефсиманский сад. За мной и ныне всходит он на небо, Неся червоточивые плоды. И от него уста мои горчат, И воздух сада стал ещё пышнее, И в смоквах сада — полнота беды. Быть плотником прекрасно во плоти — Быть плотником, как вещь в пространстве вещном, Но я пришёл садовником сюда — В игольное ушко любви пройти То ль Божьим сыном, то ли человечьим — Сюда, где сада шелестит звезда. Я здесь один. Все жизни далеко, А смерть близка, как собственная кожа,— Она, как кровь, под кожу затекла. Пройти в любви игольное ушко Невмочь ни людям, ни тебе, мой Боже. Я здесь один, как сад земной и мгла. Далекий эллин! Что твой остров Крит И детские забавы с Минотавром? Есть Минотавр похлеще. Он незрим. Нимб, как сачок, его не приручит. Он изнутри не услаждаем лавром, Неумоляем и неуследим. Он одиночества верховный бог. Он — одиночество с заглавной буквы. А я — лишь воплощение его. Чтоб вы на мне оттачивали слог, Мой крест готов и я готов для бунта. Кроваво с одиночеством родство. Я пасынок людей и твой, Отец. Покровы одиночества багряны. Мой сад устал. Печаль его крепка. Чтоб стать таким, как небо, наконец, Чтобы украсить сукровицу раны, Мне не сорвать и малого цветка. Где разделённости полдневный свет? Источник веры — как я жажду веры Ручья в ручье или в горе — горы, Но мне идти пустыней тыщи лет. Дары волхвов, что приняла пещера, Вы были одиночества дары. Что я скажу о жизни и тоске, О пламени, о свете и о Боге? Я лишь неутолимости мотив. Я знак вопроса на пустом песке. Вы из него построите чертоги, Меня на трон поHдетски поместив. Меня там нет. Я только там, где есть. Я там один, как в гефсиманском бденье,— Всё так же и сиротствующ, и сир. Вы душу мою вынули, как весть. Она была лишь током заблужденья, Что с места сдвинет весь юдольный мир. Поёт петух — и это вещий глас. Смешна цена предательству и славе. Моя душа, забудь сиянье дня: Он столько раз тебя ещё предаст, Подаст тебя в лукавящей оправе И смысл тебя изымет из меня. Ты создана для непосильных нош. Пространна одиночества отчизна. Пуст юг и север, запад и восток. Последняя моя, спасибо, ночь. Пощады нет. Потеря смысла жизни В потерю смысла смерти возрастёт. Спасибо, ночь. Я понял твою суть, Как безутешность болевого гона За истиной. Нет смысла плыть назад. Не вам, а лишь себе я страшный суд,— Надбожье одиночество нагое. Меня сады иллюзий не прельстят. ...Не вам — себе я Гефсиманский сад. 2 Звездой падучей Вифлеема Сгорев и возошед сюда, Жжет Гефсиманская звезда Неуклоняемое время, И сдвинута времён страда. Здесь сердце раненое мира Не выпустило нить миров, Но кажет трещины и дыры Судьба времён, смертей и слов. Дыра своё возьмет в полёте Юдоли вдоль, земли, воды, Но я не есть осколок плоти, Я — скол звезды. Двойной звезды я скол и пламя, Я — стык, два полюса во мне, Невыносимость крайней грани, Сгорание без догоранья, Остаток дроби в глубине. Вся жизнь, как бездна всех мгновений, Все души мира, сны, тела Моих взыскуют отражений, Но протекают зеркала. Я — узник сада? Узник праха, Смущённых трав, слепых корней? ...Придавлен бездной, словно птаха, Я знаю, что свободна плаха И жаждет верности моей. В ничто течёт моё моленье, За жгучий огненный предел... Малы маршруты душ и стрел Для беспредельного стремленья От стен земных до райских стел. Любовь — причастие немое, Страдания незримый храм,— Как крест крылатый надо мною, Но пусто небо ледяное — Никто не отвечает там. 3 ХРИСТОС — ОТЦУ Куда течёт слеза моя? Её не повернуть в глазницу — На слёзных пажитях житья Лови упущенную птицу. Ты создал муку и покой — Две чаши сердца в плоти нашей, Но я, оставленный Тобой, С единственной оставлен чашей. И дни Твои — не дни мои. Ты умываешь свои руки. Что знаешь Ты о бытии, Создатель, не познавший муки? К тебе текут и свет, и мгла Прикормленные стаи птичьи, Но мука мимо протекла, Перечеркнув лучи величья. Ты отрицанья знак в судьбе, Чтоб из непроводящей дали Я смог приблизиться к себе, А не к Тебе через страданье. Канон страданья — мой канон, Преобразивший муку в зренье, И Твой не полон небосклон Неполнотою уклоненья. Я умер родиной людей, Предтечей тщетной милосердья, И смерть возможности — страшней Голгофы, возводящей к смерти.
Ой... какое сложное произведение... Меня удивили два момента - во-первых, а мог ли Он в саду Минотавра вспоминать, язычество все-таки, чужие боги и игры, для Него же это просто сказки людей-детей, мог ли он в такую минуту думать о детских сказках? И еще - скрытое сравнение, параллель Отца с Пилатом - не слишком ли сильно это? Исходя из того, что Он знал все наперед? Вот самое сильное, мне кажется - вторая часть! Берт, а Вы публикуете не свои стихи, да, а Татьяны Литвиновой, правильно я поняла? Может, они оценок не требуют, и зря я ее поставила?
Ув. Джейка, я только популятизатор любимого мной поэта. Ставить или не ставить оценки стихам Т. Литвиновой - честно, не знаю :). Просто У меня есть надежда, что те, кого зацепят ее стихи - по ссылкам на этой страничке найдут Литвинову на тех сайтах, где она общается с поэтами и читателями. Ну а на вопросы по поводу ее стихов я могу иметь мнение довольно отличное от авторского и не факт, что правильное:) Это ее страничка - http://stihi.ru/author.html?babochka - там есть и "Гефсиманский сад", и вопросов с ответами хватает. Не поленитесь переадресовать свое сомнение:) Может, не пожалеете? Удачи :)
Берт, ну вот... конечно, не надо было оценивать :( А я теперь не удалю уже оценку :( Наверное, неправильно в таком случае оставлять возможность ставить оценки, Берт? Может, Вы на своей страничке в настройках включите галочку "не участвую в рейтинге"? А про Стихиру... а Вы уверены, что ей эти мнения нужны? Тут очень интересная ситуация получается :) Ладно, я попробую :)
Удачи :))