03.09 Если разложить в ряд материальные инструменты, возникшие за все эпохи, обнаружится четыре их типа. Разложить по возрастающей сложности и плотности орбит, а не по времени возникновения: – орудия, – робото-кибернетические орудия, – дроиды от низших до высших второй расы, – и, собственно, люди. – орудия, вещи, артефакты - столь рыхлы, что их можно брать в руку фактически, манипулировать ими, своей воли они не имеют. Нож с рукояткой. – робото-кибернетические попадают по плотности в ту неудобную, опасную категорию, которая – обоюдоострое лезвие, а каштан с шипами, не взять, так чтоб не пораниться. – дроиды попадают в третью категорию: взаимодействовать можно, уколоться они сами не позволят. Это как колючий шарик, чьи шипы слишком плотны, до слияния в шершавую поверхность. – люди плотны до выхода за пределы того и того. Взаимодействовать можно, не трудно и пораниться о человека. Причём самостоятельно, речь не об его злонамеренности. Из чего напрашивается вывод, что вещи и дроиды на высоте по сравнению с людишками, и кое-кто с этим от души согласен! Но к делу. Плотность орбит высших дроидов и людей – опора, обиталище «свободной воли», – которую упоминать без кавычек наивно, не упомянуть тоже нельзя. Эта плотность - управляющий момент, место, где выбирают направление движения. Тут межа. Водораздел. Скат на две стороны: к кибернетическому либо к дроидскому. К дроидскому скат таков... Полудроид, со своим вполне человеческим телом и вполне дроидо-технологичной способностью левой руки превращать, не имеет границы, буфера между принятием решения и его реализацией. Не имеет посредника. Он как решает, так и воплощает – сам. Свободная воля? Где-то да. Крайне-крайне неустойчивое равновесие. Насколько имеет право называться свободной – воля того, чьи действия шустрей осознавания? Полудроид надумает и передумает в кратчайший момент. Потому что орбиты его сверх допустимого сближены. Они взаимодействуют моментально и спонтанно на самых разных уровнях. Число вариантов превосходит доступное удержанию в уме, рассудочному анализу. В сумме это называется – чувства. Побуждения. Под коими: характер, интуиция, момент, нравственность врождённая и наработанная, влияние момента. Комплекс орбит, дроидскими словами говоря, с азимутом, привязанным к общечеловеческому контур-азимуту, проявляется, как чувствительность к красоте и её пику – человеческой красоте, априори – к её ценности. Таковая плотность не благо и не зло, а данность. Дроиды приближаются к ней лишь в совокупности второй расы. По-отдельности же дроиды вполне рассудочны. Холодные чуть более, тёплые чуть менее, но не за счёт плотности орбит, а за счёт скорости их вращения. Что до кибер-механики, она и есть возможная прокладка между намерением и воплощением. Прокладка, впившаяся в тело. Зло. Именно зло. Пример? Борец решает: принимаю ставкой жизнь, ставлю свою. Но он может передумать! Может пожалеть, может и струсить. Борец, воспользовавшийся кибер-механикой пред боем, не остановится никогда. Он решил. Она работает. Как огоньки дроидов, как дроиды регенерации она работает в теле, но по-прямой. В пределах своей функции и единственного намерения, с которым было употреблена. Она – перчатка, рукавица, которая не даст почувствовать сквозь себя. Перчатка клинча без ойл. Разница между кибер-примочеками и дроидоувязанным техно, неочевидная лишь на первый взгляд, огромна, принципиальна. Лишь тому неочевидна, кто на своей шкуре не испытал. Вонзив в руку медальон, Густав пережил это онемение сполна. Ему требовалось только идти, и он шёл! Кибер-механика великолепно распределила его силы на максимально долгий путь, всё лишнее отсекла. Он шёл и констатировал. Всё. Дроиды отнимают оружие, не ставшее частью образа жизни. А образ жизни не складывается из чего-то одного, у кого-то одного. Можно отнять купленный, только что изобретённый пистолет, усовершенствованную удавку. У кланов, где все доспехи – и оружие, и щит, как отнимешь? У всех сразу технически невозможно, у одного нечестно. Тем самым, клинчи обошли оружейные запреты. Тонкая грань пролегает между оружием и всеми остальными артефактами. Оружие от неё по ту сторону, где кибер-механика, артефакты, по ту, где дроиды. Линейность действия кибер-механики вот предмет запрета. Лишний раз стоит повторить: множество, невообразимое разнообразие дроидов возникло, как следствие принципиальной неспособности человека сформулировать точный запрос. Невозможности выразить своё желание конкретным, исчерпывающим образом. Взгляд на водораздел с другой стороны, через вожделение и ненависть. Первое, алчное побуждение – дроидское, исходно неконкретное. Обладать, подчинять, нравиться. Так или иначе взять себе. Второе, побуждение отвергнуть – принадлежит человеческой части полудроида. Первое ничто не удовлетворяет до конца, но самое разное подходит! Второе воплотить легко, а не раскаяться... Лишь если не выныривать совсем. Кибер-механики не извлекать из тела. Пример. Чара, которые, как известно, одиноки и прекрасны, обидела своего почитателя, оттолкнула. Он зол и неудовлетворён. Он по-прежнему и ещё сильней хочет поцеловать чару. Это человеческое желание. Это дроидское желание. Как бы он ни урвал, ни выиграл, ни купил этот поцелуй, ни соблазнил, уведя волшебную танцовщицу из их сословия, он будет чертовски рад! Все поцелуи будут и те, и не те. Понадобятся следующие! Это жизнь. С другой стороны, он может захотеть мести. Задушить чару, бросить на чью-то пирамидку, чтоб превратили её в медальон, который станет носить напоказ, презрительно и гордо. Пока в море не вышвырнет... И это человеческое желание! Но путь воплощения может быть человеческий, либо нечеловеческий – без колебаний, полутонов... Когда делает зло не сам! Заказать человека охотнику, заказать мастеру превращений, это, – безо всякой материальной основы, без шипов и медальонов, маятников и резаков, – это настоящая кибер-механика. Технически, строго говоря, при собственноручной мести последние секунды тоже кибер-механика. Она ставит функцию, совершение задуманного выше человеческой жизни. Выше переменчивых, непоследовательных, живых чувств. Оно имелось в виду, когда произносили с осуждением поговорку: цель оправдывает средства. Оправдывает ведь! Постольку, поскольку достигает. Проблема в том, что неживое целей не достигает никогда. Не имеет их. Оно неживое, бесчувственное. В эпоху высших дроидов дилемма эта потеряла актуальность даже в кланах латников. Но в прежние эпохи не отпускала человечество: кто виновней во зле, кто совершил его или кто отдал приказ? Тоже разница между кибернетическим и дроидским. Приказ – кибер-механика в чистом виде. Прослойка. Для исполнителя командир – кибер-механика, позволяющая делать, но не чувствовать. Для командира исполнитель – кибер-механика. Как сквозь перчатку, не чувствует сквозь него. Стародавняя строчка и аминь: «... но каждый в грехе, совершенном вдвоем, отвечает сам за себя». Внутри самого человека, безо всяких примочек и приспособлений, сильная, злая страсть, одержимость тоже будет кибер-механикой. Толкает в слепоту, во мрак. Уплотнение орбит сверх того, что для дроида называется троном. Объятия борца, душащего соперника – не мускулы полудроида с масляной, потной кожей, а кибер-механика, и глаза его – пуговицы, мёртвые глаза. Негромкий взвизг донёсся до парней. Следом зловещая тишина... Обвал... Тоже негромкий... Обе створки двери распахнулась широко, и на сей раз Докстри захлопывать их не спешил. Он упал сразу за порогом, за голову держась, перепугав их, особо Грома, хуже, чем бурозубое чудовище. Но его усталый смех, на миг показавшийся ненормальным, звучал всё громче... Усиливаясь, пока снова не начал казаться абсолютно ненормальным, гомерическим хохотом! – Чёрт-чёрт! Ач-ча!.. – ругался жулан сквозь хохот. – Я уж и подзабыл, как это бывает! Ач-ча!.. – Что произошло? – прошептал Отто. – Ничего! Вы ничего не пропустили! Это... оно... – решило уйти!.. Не попрощавшись! Нет, кое-что вы пропустили! Стоило посмотреть, как такая громадная жопа исчезает с такой дивной скоростью! Ящерка!.. В завал обсидиановый брык – и нету!.. «Почему-то я не удивлён...» – подумал Отто. – Эх, хех... Всё за ним осыпалось. Через туда – не уйти. Отсмеялся. Зал Клыка объяло молчание. Сосредотачивайся – не хочу. Докстри не хотел и понял почему. Не монстр за дверью, сосредоточится мешал Суприори. В глубине души, Докстри предчувствовал, что они найдут выход. Но совсем не был уверен, что успеет и сможет сказать, этому несчастному существу, мнимому киборгу, всё, что должен. Что должен ему, задолжал. Откровенное, пристальное разглядывание несостоявшейся жертвы чудовища объяснений не требовало, но у Докстри лишние слова на языке, как это бывает. – Где-то я видел тебя, – сфальшивил он. Непосредственный и феноменально неуместный Отто среагировал тут же! Вот оно, вот почему показался успокоительно-знакомым резкий профиль, клещи из двух зигзагов носа и подбородка! В месте исключительно мирном мельком видал! А зная Суприори, как цокки-бая, вычислил мигом, сошлось: – На Цокки-Цокки! Почтенный жулан, бурозубых монстров прогоняющий, я помню тебя! В гордом одиночестве! Ты ждал кого-то? Докстри оставалось лишь выдохнуть и головой помотать: ну и мальчик... Не удивительно, что в Шаманию просочился, удивительно, что до своих лет дожил! Три раза за всю свою жизнь Докстри прилетал на Цокки-Цокки, и вот вам, получите! Отто на память не жалуется. Любитель новизны, он запоминал новые лица и тех, кто не достался ему. Докстри тогда посидел, контрабасы послушал, Мелоди Рынок с кем-то обсудил и вышел. В тот раз, в третий он надеялся имя услыхать, упоминание о том, кто сейчас на корточках стену подпирает... Для жуланов и клинчей в целом упоминание цокки рынков – компрометирующий, неловкий момент. Ну, совсем не принято в их среде, ну, максимум, голубка, заказ приносящая с Техно Рынка, заодно... Чем тише вокруг, тем Суприори хуже и тяжелей. Он не ответил, ещё сжался и понурился. «Невозможно соотнести, – Докстри изучал сведённые брови, плотно сжатые, обветреные губы, прошлого цокки-бая в которых не читалось. Да и будущего не читалось. Глухое отчаянье во всём. – Неужели он? Этот? Неужели?.. Паж столько говорил про Астарту и ни разу не назвал имя автора сооружения... Теперь понятно кто и зачем... Судьба. Шамаш зовёт тебя в моём лице. Деваться тебе некуда». Докстри сел на корточки перед глухим гробом, который Суприори представлял собой. Человека не выковырить? Пусть прорастает. Пусть сделается в солёной каштановой скорлупе зерном, корнем Впечатления. Новым докстри. Как полукиборг снаружи с полукиборгом внутри, Докстри заговорил с ним. На человеческом эсперанто нечеловеческим манером, будто с акцентом... Неудобным для людей, для киборгов подходящим способом говорить слова – через равные промежутки. Докстри излагал Шаманию. Излагал, что каждый каштан, каждый полёт стрижа позволит ожить, а сахар – остаться живым. Что если пройдёт до конца – мучительная глухота обернётся непревзойдённым покоем, когда попадётся и окажется на языке «каштан докстри», сплошная, острая соль... Может быть именно он, Суприори-Докстри перемахнёт стадию светлячка и соблазн суицида, раскроет тайну: что там дальше, к чему способны вывести каштаны, раз уж не позволяют остаться полудроидом. Отто вопросительно, лишь взглядом взывал к Грому: что происходит? У Грома в квадратных глазах отражался светлячковый неоновый Докстри... Жулан исчерпал свои силы. Пламя охватывало его. Он умирал не как докстри, как человек. Отшагнув к человеческой природе, избежав суицида. Светлячки и докстри не живут вне Шамании, не зависают в непостижимом, замедленном угасании без светлячковых бродов. Докстри обернулся к Грому и ему вручил завещание: – Тебе поручаю. Тебе Суприори-шамаш отдаю. Будь ему док. Про ошибку на раме не знает никто. Оставайся хароном. Будь ему док-шамаш. Рановато тебе, но... Вручаю. Помолчал, закончил: – Однажды, Суприори, ты уравняешь в спокойствии «внутри» и «вокруг». Постарайся. Ради... Земли, которая тебя приютит, лунного круга, который тебя примет. Ради наших поисков правды об этой земле... Её природы щедрой, хех, и губительной. Я не успел, не сложилось, может быть, ты сумеешь, как киборг, понять: что заставляет исчерпываться и уходить? В чём порок у природы запретного? Он есть, я знаю, и Паж знал, а ты поймёшь в чём. Лунного круга ради, чтоб он продолжался исправленным или прекратился совсем. Мы старались понять, но жизнь коротка, «фьюить!..» заманчивы. Ты будешь другим, для тебя «фьюить!..» не опьянение, а лекарство. Возымей терпение, и однажды ты первый станешь полным киборгом. То есть... Нет, ну что ты бледнеешь?! Снова полудроидом – на вторую половину – киборгом, человеческое ты уже доломал в себе. Иди дальше. Не пытайся пятиться назад, не выйдет! Могло бы восстановиться, давно восстановилось бы. Значит, регенерация не про нас... Взбесилось, а значит, и утихомириться всё разом, все органы чувств разом. Угадал, да? Ты чувствуешь это? Постепенно и вместе, как беснующийся океан не заплатками успокаивается, весь. Сначала едва, постепенно – до штиля, а ты – до камня, до алмаза. Во всём можно найти преимущества. Ты не влюбишься, не увлечёшься коллекцией, не забудешься ни на какой из гонок... Но ни что и не сможет диктовать тебе. Крепкий как, хех, обсидиан. Астарты не нужно, не умножай зла. Соль хранит всё, что тебе нужно: вираж, «фьюить!..» и горло. Бери! Тебе понравится. И это, будь я проклят, можно! Хотя... Не суть. – Я где-то встречал тебя... – согласился Суприори. Лишь эту фразу и сказал, оставшуюся без ответа. Глубоко под землёй находились они, вплотную к юбке Юлы, от оси недалеко. Умирая в небе и на земле, человек рассыпается на огоньки, стремящиеся вниз. Не так получилось с Докстри. Он будто отражался рядом с самим собой, дублировался. Какое-то время огоньков хватало, чтобы ему полупрозрачным стоять, а неуловимый сквозняк, выметая огоньки, чтобы собрал из них второго полупрозрачного Докстри. Стоящего торжественно и твёрдо, подобно своему источнику. Стоя на ногах Докстри хотел умереть. Как клинч. Успел ещё удивиться живучей силе привычки: как жулан в такой момент он должен остаться без маски. Нет ни маски, ни противника, а чувство сохранилось: порыв снять, приподнять её. Ведь если смерть рядом, а его лицо не обнажено, значит, он победил? Тянется вверх рука. При всей фатальности обстоятельств, обуславливающих этот жест, для клинчей он подсознательно желанен. Чтоб не сказать, долгожданен. Как ойл дарует свежесть, освобождение. Уже от исходного Докстри осталось меньше, чем от сметённого в сторону. Огненный Круг и резкие, стрижиные плечи, профиль жулана... Белый дроид на чёрном троне проявился в остановившемся кругу, протянул руки и забрал его изнутри, с последними огоньками вместе, не осыпавшимися... Отражённый в сторону Юлы Докстри не падал, не пропадал. Удивительно, но Отто молчал! Гром и Суприори не отпускали из своих зрачков того, кто сделался призраком вполне... «Призрак» подмигнул, кашлянул: хех... Тихим, суровым голосом усталого жулана пропел второе из пяти прощаний... - Надежда положит случаю руки на плечи... И сразу повторил ещё тише. Шаманийцу тут есть с кем прощаться, но Отто был уверен, что – ему. Знал, что ему. Вообще-то из пяти песен, это, второе по счёту, наименее возвышенное. Трагедиям чуждое, не капитальное прощание. Поют его при временных расставаниях. Это куплеты цокки-голубятен, случайных связей. Не обязательно в смысле «до свиданья». Его мелодию насвистывают, что б невзначай дать понять о поверхностном интересе, намекая, что ищут мимолётного развлечения. Но сами куплеты нежные, романтичные. Так ведь Фортуне одной ведомо, начавшись с каких куплетов, какими закончится нежданное негаданное знакомство, когда: «Не предотвратить разлуки, Не предугадать встречи, Возложит надежда случаю Руки на плечи... – Ты лучший мой танец... – шепчут, - Ты лучший мой вечер». «Призрак» Докстри кашлянул вновь и усмехнулся: ещё тот куплет! Не подходит к ситуации. Что поделать, с голубками летал, от них и нахватался. А потом раздался низкий до хрипа, очень тихий лай... Стремительный разворот Докстри, приветственный, манящий взмах неоново-синей руки... К стыду своему, Гром понял, что зажмурился, когда уже открыл глаза. Ни призрака, ни лая. Рядом Отто и подопечный. Ах, как рано, насколько же рано Грому становиться доком! Но - без вариантов. Оба парня на шаманийца вопросительно смотрят. Каждого ошибки сплошные завели сюда, у каждого положение дурацкое, а уж между собой... Ошибки остались в прошлом, а проблемы сближают людей. – Небо и море, – пробормотал Гром по изгнаннической привычке. – Ни неба, ни моря. Ни Чистой Воды забвения, когда-то я успел возненавидеть её, глотнуть бы сейчас. Докстри сказал, что мы выберемся? Верить можно только плохим новостям... Точно! Но на этот раз, плохие новости ожидали не людей, а спешащих к ним дроидов по возвращении в дроидскую сферу! Особенно Уррса и Айна, поломавших Гелиотропу улиточий тракт на подходе к Дольке! А Тропу его альтернативный тракт! Не идти же дроидам пешком через Шаманию? Дракону – пешком?! Белый Дракон Суприори, независимый навсегда, чхать хотел на любого, кто усомнится в его праве любую возможность использовать, откликаясь на зов. Амаль, предоставившая эту возможность, шкодный характер дроида желания Фавор приплюсовала к белодраконьей шкодности, ей чхать дважды. Амаль-Лун о последствиях задумывалась после их наступления! Фееричная четвёрка лихо образовала «матрёшку»: Амаль-Лун внешняя орбитой движения, Айном – внутренней, Белый Дракон в промежутке. Конструкцию для затравки шибануло о панцири Улиточьего Тракта, так как Айн – высший дроид и тракт не может вниз проходить, затем шарахнуло об Шаманию, и уже сквозь жернова бросило на Клык, разрушая тщательное, последовательное мощение тропова тракта. Всё поломали, что могли! – Ну, привет, люди подземные! 03.10 Дроидов от первой «ступени» до сотой включительно обуславливает принадлежность к холоду или теплу в первой расе терминально: они отталкиваются или взаимно уничтожаются. Они – базовая подвижность. Аннигилировавшие, – да, именно так, несуществующие, отсутствующие в пространстве бытия – дроиды вступают во взаимодействие с оттолкнувшимися, порождая следующую ступень. Они же образуют взаимосвязь и с другими аннигилировавшими, но только в присутствии оттолкнувшихся. Через них. Так образуется первая «степень». Она – базовое восприятие. Начиная с неё аннигиляции нет, если в столкновении дроидов не участвует равное количество исходных оттолкнувшихся дроидов: тепла с одной стороны, холода с другой. Когда взаимно уничтожаются таковые, это называется огоньком дроидов. Этот процесс шёл бы сплошняком, но за их разнесённостью в пространстве следит общее поле Юлы, а в телах - дроиды регенерации. Рана и смерть нарушают её, в Туманных Морях нарушает постоянное перебирание дроидов первой степени одиночками 2-1. Выше, в технических дроидах, дроиды степеней разнесены схемой, функцией. Они её осуществляют, она их разводит. С высшими и третьей расой та же история. И того: от технических дроидов до первой расы принадлежность теплу или холоду не обуславливает ни функцию, ни само существование. Грубо говоря, дроида можно вывернуть наизнанку, перевести с языка тепла на язык холода и он будет функционировать ровно так же, хоть и чувствовать себя по-другому. В расах с первой по третью включительно тепло-холод так крепко соединены и точно сбалансированы, чтоб дальнейшее сближение и аннигиляция сделались невозможны. Опять-таки следит за этим общее поле Юлы, частью которого является сама первая раса – глаза Юлы, тот её аспект, который позволяет в общем поле Юлы людям и дроидам не просто существовать, но видеть, воспринимать. Первая раса, вроде как солнечный свет. Как распространение звуковых волн и запахов. Общее поле. Вездесущее восприятие. Часть его предаётся «господствующему над первой расой». Поскольку, сотворив что-то новое, не бывшее прежде, он доказал, что ему нужна эта оптика. Какова же причина называться мельчайшим дроидам первой ступени таковыми – дроидами? А не явлением природы, мельчайшими кирпичиками мироздания? Причина в том, что если б являлись кирпичиками, идентичными, безликими частицами материи, отторжение и схлопывание их случилась бы за миг! Всех! Потому что являлись бы частицами, как ткани пространства, так и ткани времени. Пространства и времени не существует фактически, а не в каком-то там отвлечённом философском смысле. Являйся хоть какие-то единицы бытия идентичными, их «судьба» была бы идентична. Без выбора, все бы оттолкнулись, от кого могли, разлетевшись до бесконечности, и схлопнулись, с кем могли. Все со всеми! Без очерёдности. Бумц! Финал!.. Ни о каком броуновском, скажем, движении, хаотичном речь бы не шла. Но положение вещей таково, что «первоступенные» дроиды имеют личную историю, и взаимосвязи в форме потенциальностей, как ни просты и ни малы. Они движутся в зависимости от силы этих связей, которые условно можно назвать «первоступенными» орбитами, следствием их предыдущего бытия. Дроиды первой ступени не зародились в морях-океанах, с неба не упали. А были созданы, как части самых первых дроидов, тех, чья функция обозначена, кто отнюдь не безлик. Так же они многократно являлись носителями информации Впечатлений, пребывая в облачных хранилищах, в Собственных Мирах, в Свободных Впечатлениях и наконец, в телах людей Связи, связи, связи. Прошлое исчезает, но связи сохраняются. Помнишь ты или нет, живёшь или умер, Доминго ты, восседающий на троне, или дроид первой ступени, аннигилировавший миг назад, связи никуда не деваются. Тебя нет, они есть. Ты – они. Принесут плод, снова будешь – ты. Связи могут путаться, усложнятся, упрощаться. Сливаясь – умножая модуль, делясь – умножая категории. Всё могут, но не исчезать. Они – только – плюсуются. Может быть, поэтому, никогда не оторванная от жизни, дроидская математика оперирует лишь сложением? Получается, вначале было всё же яйцо. Курица без яйца – не курица, мало ли кто кудахчет. Не вылупилась, не несётся? На звание курицы нечего претендовать! Умножение первоступенных дроидов шло лавинообразно, но личный род имеется у каждого. От кого он произошёл? Чем был? Счётчиком, сборщиком? Улиткой грызущей лазурит? Если представить, что мельчайших дроидов, кто-то взял в горсть и потряс, они, да, начнут эволюцию. Будут отталкиваться и аннигилировать. Неосуществившейся частью дополнять оттолкнувшихся, образуя дальнейшие ступени и степени. До тех пор, пока не сложатся в автономных дроидов, подобных тем, которые ещё таились от людей. Тем, которые, служа людям, размышляли и рассуждали: «Открыться ли им? Повременить? И как открыться перед человеком?..» Заново будут таиться и сомневаться. И лететь на зов. Суприори сбили с ног, на него ориентировались, как на азимут, а под землёй, куда там дракону точно затормозить! Из необщей формы вышли людьми. Белая Амаль в языках алого пламени. Бородатая драконесса! Пять оранжевых зрачков прокатываются в каждом глазу, один красный среди них... Уррс, как Уррс. Бросился к Отто, едва завидев. Осмотрел, обфыркал и встал человеком. Страх какой – обнаружить малыми орбитами внимания, глазами обнаружить всадника в опасном месте, зова не услышав! Белый Дракон Суприори оказался юношей выдающейся красоты, удивительной для дракона грусти в греческих чертах, и беспокойного характера. Он сразу принял общедраконий облик и нырнул холкой под руку всадника. Не надеялся дождаться зова. Насколько безнадёжны дела, чуял. Высший дроид Айн, стоящий ближе всего к людям по устройству, оказался дальше всего стоящим в физическом смысле и в эмоциональном. На расстоянии. Холодный дроид, это и правильно, что вдалеке. К тому же, он плохо видел этих людей. Хищники. Азимуты телохранителей не указывают на них. Малыми орбитами глаз смотреть Айн не привык, потрудиться эгоизм дроидский мешал: неприятно. На это время утрачивается проницательность дроида в аспекте его неординарной функции. Айн держался в стороне и ждал. Понадобится, не понадобится? Сюда-то ясно, нужен был – он и держал направление. А отсюда? Играли в гляделки, лишь Белый Дракон Суприори тёрся об его руку, подфыркивал и скулил, готовый рвануть с места. Но куда? Матрёшку с человеком сделать легче лёгкого, да зачем она под землёй? Тут сделаешь, тут и останешься. Торгового шатра нет, открытого неба нет. Близость оси Юлы, юбки её, заснеженной степи, беспокоила дроидов. В таких местах, на высшем и нижнем пределах общего поля Тропом пахнет... Драконы переглядывались. Амаль-Лун прошлась, грациозная и раскованная. Фам фаталь и клоун одновременно, сказалась близость к Августейшему. Оглядела пианино кодировки. Высокая, пламенная Амаль – свежий, юный дракон. Её пламя, как шубка уробороса, каждый язык огня или обведён чёрным жаром, или заключает его в сердцевине. Первая раса так балансируется. Уставив всклокоченную, жёсткую бородёнку Грому в лицо, они как раз одного роста, Амаль-Лун фыркнула: – Тропа не видал? Обалдев от её специфичной красы и всего происходящего, Гром промычал что-то невнятное. Толкнув безвольного Суприори, его Белый Дракон вскинулся на дыбы: – Фррра-чем?! Троп – зачем?! – Действительно, зачем? – флегматично поддержал Уррс. Тик огуречно-зелёного глаза его всё же выдал! Не нужно сюда Тропа. Дождутся ещё разборок и неприятностей. Амаль-Лун презрительно хохотнула на них: – Мы с Августейшим видели, как канул. Сюда. Примерно... Обо что я бока-то все ободрала? Об чёрнодраконью чешую! А кто мог её столько насобирать? Троп один! Тут нора его! Мостил норный тракт... Но откуда куда? – Сссматываться сссрочно! – зашипел дракон Суприори. – Экссстренно! А то добавит и белодраконьей чешуи! – Грррав! Фра-ха-ха! – гавкнула на него Амаль. – Гелиотроп поторопил меня, и я выбрала не то племя! Трусссливое племя! – На воле поговорим?! В обманке выясним, кто трусливый дракон, а кто и вовсе не дракон! – И кто же?! – Ссссс!!!! – Фрсссссссссссс!!! – Прекратите! – Уррс призвал с интонацией Гелиотропа. – Давайте подумаем... Принюхаемся что ли. У кого какие азимуты прослушиваются? – Да хоть бы все! Что толку, когда они через степень, не вырулить! – огрызнулся дракон Суприори. – Ну, ползком через завалы ползи! Прямиком в море выползешь. А там, кстати, и Троп! Сссс распроссстёртыми объятиями!.. Дискуссия развернулась, перешла на дроидское эсперанто... Вкрапления драконьих ругательств. На общедраконий... Шипение. Фырканье. И окончательно развернулась на необщем дроидском, на языке перезвона Туманных Морей. Гром и Отто на пару, переглядываясь уже как друзья, разглядывали клокастую бородку пламенной драконессы и думали, что в этом мире никогда не будет скучно. – Метки! – фыркнул Уррс на эсперанто. – Метки вылетят, им хоть бы хны! Айн молчал. Амаль потешалась. Дракон Суприори отчаивался: – Кому ты метку пошлёшь?! Чего ты напишешь в ней?! Что мы по У-Гли стосковались? Гелиотроп, забери нас отсюда, мы замёрзли под землёй? Пришли нам угольков из У-Гли? – Своим напишу... – Что? – Э... – фррр... Нууу... Амаль энергично закивала: – Браво-браво, текст, что надо! А как лаконично сформулировано! И разразилась весёлым, заразительным смехом дроида желания! Уррс собрался злиться. Не получилось. – Люди! – воззвал дракон Суприори. – У вас есть какая-нибудь мысль? Тишина... – Чего ты от них хочешь? – недоумённо фыркнула Амаль-Лун. – Я вниз просочилась, мне и наверх карабкаться. Авось вылезу. – А в какую матрёшку складываемся? Кокон что ли? Уррс замотал головой: – Кокон-свит не выйдет. Амаль уничижительно хлопнула пятизрачковыми глазищами: – Во-первых, выйдет! А во-вторых, матрёшкой надёжнее – с каждым в отдельности. Полазаю, чего... Айн поднял лицо и вслушался счёт-орбитами в тракт, пропустивший их. Покачал головой: – Не выйдет. Я вижу его, значит, тракт разрушен. Его чинить Тропу под силу, – и добавил, – я ухожу? Я не нужен здесь? Драконы обернулись. – Везёт тебе... – кто профырчал, кто подумал. А Суприори подумал: «Не уходи». Присутствие этого дроида, высшего счётчика вещей невозможных и отсутствующих, овевало его целительной свежестью. Холодным по холодному. Как вечерний ветерок из сада. Травы росисты, на ночь закрылись цветы. Благословенный ночной покой задувает в склеп – холодный в холодное... Этот дроид видел его. Дракон услышал, а этот - видел. Ровно то переживание, о котором говорил ушедший док-шамаш: не глаза, покой послезакатного неба смотрит на мнимого киборга, как на песчинку, как на ладони. Такова его функция: Айну не требуется специальное отождествление с человеком. А растождествление невозможно. Айн стремился к контактам с людьми меньше, чем какой бы то ни было 2-1. Но он услышал «не уходи», верней, услышал отсутствие намерения человека произнести это слово. Отговорку знал и воспользовался ей на автомате... – Сформулируй конкретнее, – холодной скороговоркой произнёс дроид. Чтение мыслей державший за глупую сказку, технарь удивился безмерно. Люди и дроиды вслух-то прескверно друг друга понимают! Так же на автомате Суприори переспросил: – Сформулировать что? Дроид завис. Меж продолжением и непродолжением диалога. Который сам без нужды, неосторожно начал! И естественно, не ушёл, что и требовалось: шах и мат! Кое-кому, а именно Густаву, в отчаянном противоборстве с августейшим гаером не приходил в голову такой примитивный, такой бесстыдно дурацкий ход: ответить вопросом на вопрос! Уррс неисчерпаем! – А если послать метку – улитке?! Амаль, в технических дроидах не разбиравшаяся, как дракон, а как дроиду желания, ей они и вовсе ни к чему, стрельнула десятью зрачками на Айна... «Дело он говорит или как?» Спокойно-преспокойно Айн, творение и подопечный двух выдающихся технарей уточнил: – Уррс, ты состоишь в переписке... с улитками? – Нет! – оскорбился дракон, стеганув по полу хвостом Искра на языке загорелась. Амаль расхохоталась. Айн педантично продолжил уточнения: – Тогда кому и кто метку пошлёт? Спокойствие высшего счётчика непробиваемо. – Я!.. Ссслушайте... Ты выходишь через необщую форму, так? –Так, – кивнул Айн. – Амаль-Лун без матрёшки и кокона легко просочиться так? – Ди, – кивнула Амаль. – Один из вас оставляет мне личную пустую метку. Там на воле кто-то из вас хозяина метки перекуёт в улитку. Ведь ты, Айн, умеешь ковать? В Амаль огня хватит. Я выпускаю метку. Улитка ловит мой азимут и прогрызается к нам. Без никаких дроидских штучек мы выходим! Смеялись уже и люди! Не зря столкнула их судьба – с непосредственностью Уррса может сравниться лишь непосредственность Отто! Но и он не предложил бы так, походя Белому Дракону стать улиткой грызущей! – Ссславный, хорошшший мой уробороссс, – прошипела Амаль-Лун в его же стиле, – ошибка природы и трёх тупых белок... Не насссступило ли время, ведь ты скольки-то-там фазный, для следующей фазы?.. Прошипела так выразительно, что великанский дракон отпрыгнул! Уши прижаты, морда в сторону, как от огня, хотя Амаль-Лун искрами не плевалась. – ...давай прямо тут изссс тебя улиточу сссскуём?.. Отсюда прямо наружу и грызи... Авоссссь сссс направлением не ошибёшьссся... Знай, от Юлы в зенит забирай!.. «Топ-извёртыш, действительно...» Уррс дальше попятился, сворачивая за Отто невзначай. Друг расправил плечи и мужественно заслонил его! Символически. Всерьёз. Смеялись поголовно, Суприори и Айна не исключая! Однако, в самом деле, пора что-то предпринимать. Айн сел на пол, пластилиновую пыль размел в тонкий слой. Чертил что-то пальцем... Драконы и люди ждали. – Фавор поёт в тишине... – задумчиво произнёс он. Пословица эквивалентная человеческому: ночь темнее всего перед рассветом. – Владыка Порт, – упомянув покровителя, он поклонился слегка, – многажды говорил: орбитой к трону, радиусом с трона. Он ругался так на грубость и спешку, на торопливость... Но у нас ситуация противоположная... Нам и требуется – с трона... Из этой плотности... Как на вашем эсперанто топ, из которого создано вот это помещение?.. – Обсидиан? – догадался Отто. – ...обсидиан... Неживая порода, от морской недалеко отстоит... Значит, улитка должна быть проще, чем для сухого лазуритового топа. Уходим радиусом за улиткой вослед. Уррс, – Айн поклонился дракону, – ты решил. На улитку грызущую, бескарманную, незапасающую, топ у меня есть, а в у вас есть огонь. Её делаем и следом за ней выходим. Испортили они, конечно, зал. Опалили. Драконий огонь не шуточки. Пока дроиды улитку ковали, люди прятались в соседнем зале. Получившаяся улитка, ни на какую улитку и близко не походила. На винт корабельный, на вентилятор. Она вгрызалась в обсидиан с лёгкостью и яростью. Драконы прониклись трепетом к счётчику-конструктору, написавшему схему без вспомогательных дроидов сходу и без ошибки, а люди прониклись к дроидам вообще. Они редко видят, да крайне редко и происходит это: подчинение дроидами непосредственно материального мира, артефактного. Полюбоваться же улиткой в работе им почти не удалось. Приходилось держаться в отдалении. Продвигались спиральным, круглостенным тоннелем со скоростью прогулочного шага. Периодически, разрушенные Ухо, промежутки сменялись уцелевшими помещениями Стриж-Города. Дааа... Тут есть чего отнимать Чёрным Драконам... Но куда ж это надёжней-то спрячешь? Улитка вывела точно по архитектуре, в последнюю - парадную залу и остановилась перед неодолимым для неё препятствием... Айн зарделся, коваль, узревший неудачу своего творения. Агрессивный вентилятор большим мотыльком бился в парадную дверь. – Как-то улиту бы остановить и перенаправить?.. – осторожно фыркнул дракон Суприори, заметив смущение конструктора. Мудрствовать не пришлось. Уходящий Докстри оставил ключ будущему докстри... Гневный вентилятор был собран Айном в горсть, пойман за лопасть и смят как фольга от шоколадки. Дроиды могущественны... За дверью последние несколько сотен метров они прошли, озираясь в тревожном восхищении. Обсидиановые пещеры блистали смесью огоньков обычных и кроваво-красных, пульсировавших, бессильных исчезнуть, соль, соль, соль.. Искристый иней на чёрном обсидиане. Дышать трудно и людям, и дроидам. Но те не обгоняли и Айн не ушёл. На поверхности им открылись Горькие Холмы. Полоска побережья вдали, туманного. Серый, светлый день. Неживое, необитаемое место. Ни для кого не подходящее, от дракона до самой тупой тени. Соль, соль, соль... Горькая соль. Под землёй, на земле, в воздухе... Как-то им захотелось на этой соли присесть. На пороге скалистого холмика входа. Не поговорить. Посидеть. – Что ты за дроид? – спросил Суприори Айна. Тот механически среагировал: – Сформулируй вопрос конкретнее. Дальше молчали. Пейзаж. Горькие Холмы. Белизна, благородный минимализм пейзажа... Если б не воздух, не горечь, вдыхаемая глоток за глотком. Посидели на дорожку и разлетелись каждый навстречу своей судьбе. Потеряв дока, Гром стал именно таким, каким и задумывалось. Ради чего доком избирается тот, кому уходить скоро... Каким становился каждый в лунном кругу, при всей разнице характеров, от разбойничьих до коллекционерских. Равностным, невозмутимым, утратившим голодный блеск надежд в глазах. Он заново взглянул на лунный круг. Всё, что у него осталось. Углов не обнаружил в этом кругу. Гром вырос разом. Ответственность и сосредоточение. На каштаны, на экстатические видения в лунном кругу тратилась звериная страсть. Хватало. С покрышкой. Вне его шаманиец спокоен, как киборг, выдержан, как холодный дроид. Суприори сломался. Ему оставалось - безоговорочно поверить старому шаманийцу, который ушёл у него на глазах, который по крайней мере, умел высказать, непостижимое обычным людям. Суприори подчинился Грому беспрекословно, и это лучшее, что мог он сделать. Гром не спешил. Несколько лет они провели на правом крыле, чтоб Суприори элементарно набрал массу и увеличил рост. Приблизился в крепости к требуемым стандартам. Правое крыло спонтанно, опасно в любом случае. Но все бои, которые назначал и курировал, прошли без сюрпризов. Некая аура распространялась вокруг Грома-шаманийца, соперники принимали его условия или не приближались. Нахождение рядом Чумы окончательно отбивало охоту дерзить у самых безбашенных. Чуме досталась голубятня Суприори. Неожиданно для всех, знавших его, особенно для разбойников Секундной Стрелки, Чума стал хорошим распорядителем голубятни-сокки... Вроде не любитель... Да и слава про голубятню, как про сокки для сокки... Говорили, что по ночам изредка приходит, хлопает в ладоши перед пологом дама, чьи шали и юбки оторочены красным сиянием... Говорили, что по утрам уходит не одна. Говорили, что не поймёшь, идёт ли за ней голубка или плывёт по туману?.. Как отравленные тенями по мелководью плывут... Болтали, ясное дело. Голубок среди сокки прибывало. Чума оказался щедр, приветлив, надёжен. Строг: его голубок не обманывали с оплатой. Но и убывало... Несколькие единоличницы строптивые пропали куда-то. А бывало, и это уже не болтовня, днём приходила дама в полной птичьей маске. Пока шла, в центральных богатых рядах шептались: «Галло, галло...» Галло прогуливалась по Оу-Вау с какой-нибудь сокки-голубкой... Как все делают, как обычно. Но затем не находили клиенты и друзья именно эту голубку в тесном лабиринте сокки-голубятни... Наверное, плохо искали.