Полярник Жеребёнок был странного какого-то синеватого цвета. Он стоял на тоненьких дрожащих ногах и тянул голову к матери Умнице под живот, искал соску. Евлог же глядел на жеребёнка и удивлялся, как всё-таки быстро животные встают на ноги. Вот ведь и этот сегодня только появился на свет, а уже стоит, кушать просит, толкает мордой матери в живот. А младшей сестре Евлога уже год, а она только начинает ходить. - Не подходи близко, мать может лягнуть! – предупредил мальчика конюх – Фёдор Михайлович, который незаметно подошёл к ним. - Нет, - вздрогнул от неожиданности мальчик. – Я осторожно. Какой красивый жеребёнок! А как его зовут? - Как зовут? Полярник. - Почему Полярник? - Как почему? Видишь, какая у него шерсть, будто инеем покрыта от холода. Потому и Полярник. - А это мальчик, или девочка? - Мальчик, жеребец будет. - А можно, я буду приходить к Полярнику, сено ему давать и убираться? - Хоть ночуй здесь, - рассмеялся Фёдор Михайлович, - мне-то что, всё веселее будет. И Евлог стал регулярно наведываться в конюшню. Он помогал кормить лошадей, верхом на смирной Умнице спускался на водопой к ручью. Полярник, махая коротким хвостом и смешно взбрыкивая окрепшими ногами, не отставал от матери. Прошёл год. У Умницы на свет появился новый жеребёнок. Полярник вырос, окреп, стал самостоятельным, но нет-нет, да и подбегал к Умнице, снова прикладывался к её соскам, чтобы побаловать себя материнским молоком. Но та не давала обкрадывать малыша, брыкалась, всячески отгоняла назойливого сына. Евлогу жаль было Полярника и он тайком от родителей приносил для него посыпанный солью хлеб. Странно, почему лошади и коровы так любят солёное, лично Евлогу больше по душе сладкое. Полярник мягкими губами осторожно брал с ладони мальчика кусок хлеба и аж жмурился от удовольствия, торопливо разжёвывая гостинец. А проглотив, снова мордой тянулся к рукам Евлога, просил добавки. Летом в совхозе нужно было выбрать, кого из молодых прошлогодних жеребят оставить на жеребца. Евлог уже видел, как выхолащивают жеребцов, и очень их жалел. Ему сильно не хотелось, чтобы у Полярника, как у других, связывали верёвками ноги, валили на спину и разводили ноги в стороны. В таком положении сильные, полные кипучей энергии кони становились совершенно беспомощными, не могли сопротивляться, и ветфельдшер Клавдия делала всё, что хотела. Фёдор Михайлович будто разгадал тайные мысли Евлога и оставил Полярника на воспроизводство. Пришло время и Полярника обучать, чтобы он работал, возил сено и дрова, таскал плуг и борону. Этим, конечно, занимались взрослые, без Евлога обошлись. И стал Полярник сильным, выносливым конём. Когда отец Евлога задумал построить новый дом, Полярнику доставались самые длинные и толстые брёвна, ведь только ему было под силу их тягать. Другие лошади даже с места стронуть не могли тяжёлый воз, такие могучие сосны свалил Дмитрий Гуриевич на строительство дома. Вырос и Евлог. Он окончил начальную школу и перешёл в пятый класс Веждинской средней школы, где девять месяцев в году приходилось жить в интернате, вдали от родного дома. Но дружба с Полярником не угасла. Когда Евлог приезжал в Демьяновку, он обязательно навещал Полярника с неизменным подсолённым куском хлеба. И жеребец не забыл мальчика, издалека узнавал, приветливо ржал, сам подходил и искал в руках хлеб. Многие страшились жеребца, его мощных копыт, острых зубов, только Евлогу бояться было нечего, он гладил Полярника, ножницами обстригал его гриву и хвост. И Полярник слушался мальчика, не брыкался, когда тот забирался на его широкую спину. А сколько радости на душе, как поёт сердце, когда галопом летишь верхом на быстром коне, только ветер в ушах свистит. Мальчик и бороновать в поле, и копны возить на сенокосе брал только своего любимого Полярника. В начале лета, когда работа на полях уже завершена, а на сенокос выходить ещё рано, лошади предоставлены сами себе, никто их не пасёт. Полярник водит своё стадо по ближним лесам, верховодит кобылами, близко не подпуская к ним меринов. Тогда кони смирные, никуда не убегают от людей, охотно подпускают к себе. Но как только начинаются полевые работы, где необходимы лошадиные силы, их будто подменяют, они ни за что не даются в руки. В первый рабочий день приходится иногда до обеда только тем и заниматься, что ловить почти одичавших лошадей. Больше всех отнимал времени Полярник. Вот к нему потихоньку с куском хлеба в руке подходит Фёдор Михайлович, надевший на голову уздечку, показывая тем, что у него в руках ничего нет. Но Полярника не обманешь! Он потихоньку стоит и щиплет траву из-под ног, вроде и не смотрит на подходящего к нему конюха. Но как только тот протягивает руку, чтобы схватить Полярника за густую гриву, в самый последний момент резко бросается в сторону, отбегает метров на двадцать, и снова мирно пасётся, будто приглашая попробовать ещё раз. И даже Евлогу не удаётся обуздать строптивого жеребца. Приходилось обкладывать его со всех сторон верхом на других лошадях, которые уже дались в руки. Но вот, наконец, Полярник покорён. На его буйную голову накидывается уздечка, и он опять становится спокойным и послушным. Во время сенокоса с Демьяновки обычно брали часть лошадей и угоняли их в Веждино, чтобы использовать в центральной усадьбе совхоза. В то лето взяли и Полярника. Демьяновка издавна славилась хорошими конями, даже сейчас добрым словом вспоминают таких, как Гажа, Союз, Доктор, Герой и многих других. Веждинские лесорубы работали в Демьяновке две зимы и тогда местным жителям очень не понравилось их садистское отношение к лошадям. Запрягут, садятся в сани и со всего размаху как хлестанут длинной плетью коня по спине, затем ещё раз, ещё, бедное животное летит, ног не чует под собой, а седокам весело, вот, мол, как мы умеем. К таким извергам, видно, и попал Полярник. Что там с ним делали, никто так и не узнал, но когда через месяц вернули жеребца обратно в Демьяновку, он был так слаб, что еле душа держалась. Выпустили пастись на луг возле изгороди, даже не привязали, там он и жил один, никуда не убегая. Евлог, когда увидел своего любимого Полярника, не в силах был сдержать слёзы, заплакал. Вся спина и бока жеребца изранены, отовсюду сочится зелёноватый вонючий гной. На ранах тучами роятся мухи, оводы, всякий гнус, а совсем ещё недавно такой могучий конь не в силах даже приподнять хвост, чтобы смахнуть со спины эту жужжащую ораву. Когда-то такая гордая, высоко взметнувшаяся голова теперь безвольно висела на шее возле самой земли. Даже когда рядом кто-нибудь проходил, Полярник не мог, да и не хотел повернуть голову в том направлении, чтобы посмотреть туда, ему было уже всё равно. Вот ведь, самого лучшего коня довели за такое короткое время до состояния полусдохшей клячи. - Что же это с тобой сделали, какой изверг так наиздевался над тобой? – плача, спрашивает любимого коня Евлог, но тот ничего не отвечает. Да и что он может сказать? Обнимает Евлог Полярника за шею, гладит по низко опущенной голове, а тому уже всё одно, что овод на него сядет, что мальчик погладит. В загноившихся мутных глазах ничего нельзя увидеть, кроме бездонного горя, из них не переставая текут крупные слёзы, слёзы обиды на всё человечество. Вызвали с Веждино ветфельдшера Клавдию. Она промыла каким-то раствором продырявленную во многих местах шкуру Полярника, как проведёт ладонью по телу, так из открытых ран зелёный гной ручьём течём, фонтаном бьёт. Клавдия смазала раны чёрной мазью, сделала укол и уехала обратно. Видно, ничем больше помочь она была не в состоянии. - Надо бы пристрелить бедное животное, чтоб не мучалось, - не один раз говорил отец Евлога, глядя в окно на издыхающего Полярника, - да не посмеешь ведь, самого посадят за убитую совхозную лошадь. До окончания каникул ухаживал Евлог за любимым жеребцом, у него всё ещё в душе теплилась малюсенькая надежда, что одолеет Полярник болезнь, поправится и станет снова прежним, сильным, красивым. Он приносил для лошади чистую воду из ручья, подкладывал прямо под морду охапку свежей травы. Но начался новый учебный год, пришлось поехать в Веждино. В первый же выходной приехал домой, чтобы встретиться с Полярником, но тот был уже мёртв. Отволокли его израненное настрадавшееся тело в лес за поля и бросили в логу под высокими елями. В ту осень возле деревни появились лесные разбойники – волки, и кузнец Василий к мясу лошади добавил отравы. Евлог приходил поглядеть на останки Полярника. Волки, видно, и не подходили туда, только рядом валялись трупы четырёх сорок, которые полакомились отравленным мясом. Иван Ногиев 2012 год