Муж живет не для себя, а для близких. Он так устроен. Мне это и нравится в нем, и раздражает одновременно. С одной стороны, я воспринимаю эту его черту как высоту самоотречения и самореализацию. Может быть, жить для других – это талант. А с другой стороны, мне его жалко. Он всю зиму готовит снасти для рыбалки, а потом все летние выходные проводит на даче у моей мамы. Не может отказать в помощи. Мама чувствует его безотказность и эксплуатирует безмерно, чуть что – обижается, такие разыгрывает сцены с бросанием телефонной трубки и скорбным «уж потерпите, недолго мне осталось!», что поневоле подозреваешь, что в ней погибла великая трагическая актриса. Если мы едем навещать его тетушку в соседнюю область, то муж берет с собой набор инструментов, чтобы сделать всю накопившуюся мужскую работу по дому. Соответственно, он весь день бывает занят тетушкиными делами, и только вечером нам удается прогуляться по городу. Я иду с мужем под руку и горжусь им. Думаю, как он умеет чувствовать людей, что ему не жалко так растрачивать себя для других. Ведь даже сейчас он гуляет со мной по городу не для себя, а для меня. Он так устал за день, что с удовольствием бы лег спать. Тетя рада племяннику, называет его сыночком, он для нее и помощник, и слушатель, и показатель того, что она кому-то нужна в этой жизни. Ей тоже нравится прогуливаться с ним в сквер, представлять знакомым старушкам. Тетушка жалуется на подагру, но не может пожертвовать этим спектаклем перед соседками. Она тяжело опирается на руку племянника, но при этом кажется себе королевой, гуляющей в сопровождении пажа. Я тоже плетусь где-то рядом, тетя снисходительно представляет подружкам и меня. Главное, племянник. Тетя восторженно славословит пажу, награждает его такими лестными эпитетами, как будто производит в чин офицера, жалует дворянство. Мне не обидна моя незначительность в глазах тетушки, у меня вырастают крылья от песнопений моему мужу. И в то же время, я чувствую, что он перемогается, эта прогулка с тетей для него – лишняя нагрузка. Муж не любит женской болтовни, а тем более пустых старушечьих разговоров. Я могла бы погулять с тетушкой без него, однако она не согласна. Племянник в спектакле для подружек – главное действующее лицо, генерал на свадьбе, поэтому мы гуляем втроем. По возвращении домой спектакль продолжается. Тетя родилась творческим человеком, однако ей не удалось воплотить свои таланты, и теперь она вдохновенно разыгрывает для нас действие, в котором она и сценарист, и режиссер, и исполнитель, нам же отведена роль благодарных зрителей. Без нас все потеряло бы смысл. Я разливаю чай, а тетя солирует. Теперь она вспоминает своего мужа: - Идем мы с Витенькой по меже в пшеничном поле. Ветерок дует, а на небе тучки собираются. Витенька говорит: «Не даст нам дождь поработать на даче». И тут я вот так встала, руки раскинула и обратилась к небу: «Солнышко, выгляни! Ветерок, разгони тучки! Дай нам, пожалуйста, смородину собрать. А потом пусть льет дождичек, потом дождик будет кстати!» И только я так сказала, выглянуло солнышко, а тучи разошлись. А как только мы собрались домой, стал накрапывать дождь. - У вас особые отношения с ветром и солнцем, - улыбаюсь я. - Да, особые! Я уверена, что у ветра и солнца есть душа. Более того, я всегда, от самого рождения, знала, что бог есть. Только я, как язычница, верила, что бог – это солнце, небо, ветер, деревья… Я умела с ними договариваться. И соседка Карелия Степановна не однажды была свидетелем этого. Сначала-то удивлялась, как это я буду с ветром договариваться, а Витенька усмехался: вот увидишь, как Галочка это умеет… Витенька понимал меня, чувствовал, жалел… Скажет, бывало: «Галочка, возьми деньги, купи себе новое платье. Ты у меня такая красавица, тебе непременно надо купить красивое платье». А я возьму деньги-то, да ему что-нибудь и куплю. Вот сейчас говорят, надо любить себя, а мы, знаете, как-то все для других жили. Для себя неинтересно. Тетя задумывается, потом замечает, что я мою посуду: - Ты чем это моешь? Фэйри? Немедленно прекрати! Это химия, она остается на посуде пленкой и не смывается, и мы потом ее едим. Путин отравить народ хочет, - и снова переходит к воспоминаниям. – Витенька всегда получал поздравления ко всем праздникам от Путина и от Зюганова, его ценили. Дядя Витя возглавлял обком партии, оставил о себе хорошую память в области. Как знать, может, и Путин с Зюгановым были о нем наслышаны. Тетя порылась в книжном шкафу, принесла открытки: - Вот, последние я получила уже после Витиной смерти. Видно, заранее отправили… В этом году меня Путин тоже поздравил с семидесятилетием Победы. Видите, благодарит меня за подвиг, а я только родилась перед войной. Ну, да ладно, пусть лежит открытка рядом с Витиными, так роднее… Муж уже вышел из-за стола, несмотря на тетушкины уговоры поесть: - Худющий-то какой! Эти причитания я слышу в течение всего своего замужества и воспринимаю как камень, брошенный в мой огород. Мне иногда даже хочется надоумить тетю Галу приобрести весы и взвешивать племянника по прибытии и перед отъездом, как в пионерском лагере. Муж занимается розетками, тете внимаю только я. - Тетя Гала, принимайте работу, - позвал муж через некоторое время и тут же был осыпан словесным золотым дождем. - Да ангел ты мой! Солнышко ты мое! Руки-то у тебя золотые! Сделал-то как, никто ведь так не сделает, как ты! Ну-ка, сфотографируй меня на фоне розетки! Я мамочке твоей фотографию пошлю! – тетушка, подбоченясь, позирует. - Тетя Гала, да ладно вам! – смущается племянник. – Вы впредь аккуратнее вынимайте вилку из розетки. - Да разве это я? Как ты мог такое подумать, Алешенька, ангел мой? Это Семка-подлец все розетки дома с корнем вывернул! Напьется, силу-то не рассчитывает, - запричитала тетушка. - Ну, тетя Гала, не плачьте, - приобнял ее за плечи племянник, и тетушка повисла на нем, рыдая во всю силу своей души. Алеша успокаивал тетю Галу, а я отправилась расправлять постели перед сном. У мужа, действительно, золотые руки и золотые мозги, просто он не умеет себя преподнести. Разве тебе будут достойно платить, если свои грамоты и дипломы ты развешиваешь дома в туалете? - В папке в шкафу награды никто не увидит, - объяснил муж. – А в комнате в рамочках – как-то нескромно, не бог весть что, рядовые рацпредложения. То есть ему хотелось похвастаться, но при этом выглядеть не слишком помпезно. Каждому человеку хочется быть значимым, состоявшимся, муж был и значимым, и состоявшимся, но не чувствовал этого. Сейчас культивируются легкие деньги, на телеэкранах мы видим дворцы вместо квартир, мальчики-мажоры раскатывают на папиных тачках по городу. Никто не говорит о труде учителя, инженера, рабочего, героями нашего времени стали банкиры, дяди с толстыми кошельками… Помню, как я рассматривала рисунки в детском саду у дочки: - Вы просили детей нарисовать церковь? - Задание было: нарисовать самое красивое здание в городе, - объяснила воспитатель. – Мы сначала удивились, все дети рисовали церкви и банки. А что у нас еще красивое? Сейчас строят только церкви и банки. О душе вспомнили. С одной стороны – золотой телец, с другой – строгий боженька. А может быть, бог тоже взятки берет, иначе откуда столько дворцов рядом с халупами? Как там, в русской народной сказке? Мужику готовы были заплатить за его работу, сколько назовет, до того замечательный был умелец, а он брал за свой труд только копеечку. Не любит наш народ богатых. - Не прибедняйся, - говорю я мужу с болью в сердце. Мне все в муже нравится, и скромность, и ненахрапистость, и умение понять и оправдать всех и вся, как у Алеши Карамазова (особенно мне дорого, что Достоевский сказал о своем герое – ранний человеколюбец), но все-таки мечтаю, чтобы он убрал свои грамоты из туалета. Я их не трогаю, жду, когда муж сам этого захочет. Тетушка, между тем, плачет о Семке-подлеце, сыне, которого похоронила полгода назад: - Все-то у него было, все-то бог ему дал. Как он был талантлив, вы даже не представляете, страшно талантлив! Вот видите, он ремонт дома начинал своими руками. Вот, на кухне чуть-чуть… В ванной тоже не доделал… В спальне… Я оглядываюсь вокруг. Вижу повсюду подпалины от разбросанных окурков Семки, слава богу, дом не сжег! Ремонтировать квартиру он, конечно, тоже начинал. Помню, как муж приезжал к тетушке делать балкон, за который Семен взялся было и бросил. Я всегда раздражалась, когда Семен напивался и названивал нам по скайпу. Муж разговаривал с ним, обещал брату взять его с собой на рыбалку. - Мы росли вместе, - объяснял мне муж, - жалко его. Когда Алеша поддерживал беседу с моим отцом, я тоже злилась, хотя на старости лет отец почти не пьет. Помню, как мне пришлось однажды ехать рядом с отцом на заднем сиденье автомобиля в областной город в течение двух часов, и я практически вжалась в дверцу, чтобы находиться как можно дальше от него. У меня во время этой поездки случился приступ радикулита. Это от ненависти, поняла я. Нужно учиться принимать и прощать. Прощение – высшая мудрость. Но как она дается? Меня выворачивает от отвращения, когда я смотрю на родное отцовское лицо, на то, как он складывает губы трубочкой. Не дай бог, я тоже так складываю… А муж умеет прощать и жалеть с рождения. Ранний человеколюбец. Постели разобраны, но тетушкин спектакль еще далек от финала. Она продолжает сокрушаться о сыне: - И языки Семушке давались, и история! Ведь какой юрист он был, загляденье просто! Ему ведь сам Путин письмо написал! Клиент тогда на Семушку нажаловался в высшую инстанцию, а из Москвы за подписью самого Путина письмо пришло: наградить юриста такого-то! Семушке тогда премию выдали, ну, не всю, конечно, половину прикарманили, когда это у нас на Руси не воровали? А потом, знаете, Карелия Степановна рассказывала, как она случайно услышала разговор двух мужиков в нашем подъезде: здесь, говорят, такой юрист живет, лучший в городе! Но пропил мозги, подлец, с работы его выгнали! Вот как, со стороны люди видят… И музыкантом он мог стать! У него ведь был абсолютный слух! Никогда себе не прощу, что не отдала Семушку в музыкальную школу. Представляете, как на грех, нам на встречу попалась тогда Карелия Степановна, а Семушка возьми и упади на землю, и забился в истерике. Карелия Степановна мне тогда и говорит: «Галочка, не надо его против воли отдавать учиться музыке. Ничего, мол, из этого не получится». Ну, я и не стала проявлять насилие. А у Семушки был абсолютный слух, я потом уже, когда он в шестом классе учился, попросила знакомого педагога проверить. Педагог тогда сказал: у вашего сына, Галочка, абсолютный слух, какой редко у кого бывает! В этот наш приезд в тетушкином доме не пахнет перегаром и табаком, мы не подбираем окурки по всей квартире. Никто не ругается и не требует выпить, и о покойном плохо не говорят. Я готова согласиться с тетей Галой, что Семен был талантлив, каждый человек талантлив, другое дело, как он распорядился своим талантом. Семен продал за водку и талант, и отца с матерью, и семью. Я помню, как тетя Гала рассказывала, что после развода сына сноха не разрешала им общаться с внучкой, и они с дядей Витей прятались за кустами детского сада, чтобы увидеть, как девочка гуляет. Сейчас тете Гале хочется говорить о том, как ее сын был одарен, кем он мог стать. Она достает семейный альбом, перебирает детские фотографии сына. - А знаете, когда я была совсем юной, мне приснился сон, как я взбираюсь на высокую гору, устала, но ползу, карабкаюсь, а все не видно удобного привала, и вдруг слышу голос откуда-то с неба: что ты хочешь, спокойную старость или счастливую молодость? Я, помню, тогда подумала, когда она еще будет, эта старость, а счастья сейчас хочется. И есть всегда хотелось, детство-то голодным было… И я выбрала счастливую юность… Встретила Витеньку, полюбила, у нас родился Семушка. Какой красавчик был, загляденье просто! Помню, посажу его в колясочку, везу в сквер, так все девчонки его окружат. С рук не сходил, так ножками и не дадут ему погулять. Балованный рос. Я слушала тетю Галу и думала, все как в русских народных сказках, ничего не меняется. Люди вообще мало меняются, и сюжеты сказок повторяются в человеческих судьбах раз от разу. - А потом, знаете, мне приснился сон, как плыву я по мутной реке одна в лодке, а я и грести-то не умею. И такое сильное течение, что здоровому мужику не справиться, но делать нечего, беру весла и гребу, иначе унесет. Проснулась я тогда и думаю, что бы это значило? И меня тогда осенило, что старость моя будет одинокой… А я тогда девчонка была, не замужем еще, а всю свою жизнь наперед знала, - тетя рассказывала преимущественно Алеше, он был благодарным слушателем, рассматривал фотографии брата, тети Галы и дяди Вити, он их любил и принимал такими, какие они есть, у Алеши не было к ним никаких претензий. Я снова поставила на огонь чайник, расставила на столе чашки, положила в вазочку варенье. Пусть тетушка рассказывает, так важно, когда в жизни есть кто-то, кто хочет тебя слушать. Тогда твоя жизнь будет звучать, как талантливо написанное произведение. Для тех, кто нас любит, мы всегда умны и красивы, а наши ошибки – всего лишь ошибки, за них не судят. - А мы завтра к ним на кладбище поедем, да, Алеша, поедем? – спрашивает тетушка. Алеша обещает.